Даже после двух лет войны 36% украинцев относятся к России «хорошо», 47% — «плохо». В 2008 году первых было 88%, а вторых — всего лишь 7%.
Кто-то гадает на картах, кто-то – на «Евровидении». Итоги конкурса – почти идеальный материал для публицистики. А если учесть, что зрители и профессиональное жюри голосуют отдельно, получается наглядная схема о предпочтениях «элит» и «народа». Правда, с реальностью это сочетается порой как астрология с астрономией.
Недавний пример. Украинский телезритель проголосовал за Сергея Лазарева, а жюри – нет. 12 народных баллов в копилку Москвы смотрятся рельефно на фоне профессионального судейства, которое российское выступление попросту не заметило. Почти идеальная иллюстрация того, что украинские элиты, «узурпировавшие власть в Киеве», воюют с Россией вопреки воле своего народа. На самом деле нет.
«Евровидение» не тянет на соцопрос из-за выборки и релевантности. Сорок два миллиона украинцев отправили всего 134 тысячи СМС. Голосовала преимущественно столица: жители Киева и области отправили почти 40% от общего объема сообщений. Следом идут Харьков (15%), Одесса (12%), Львов (9%) и Днепропетровск (4%). А замыкают список девять областей Украины, которые оказались настолько равнодушны к конкурсу, что суммарно отправили лишь по тысяче сообщений каждая.
12 украинских баллов для России выглядят увесисто в своем относительном исчислении. А в абсолютных цифрах они превращаются в сравнительно скромные 28 тысяч зрительских СМС. Этот результат хоть и выше симпатий к азербайджанскому номеру (23 тысячи) или польскому артисту (18 тысяч), но все равно не тянет на роль виртуального кукиша, который народ показывает властям.
Впрочем, придумывать социологию незачем, она доступна и наглядна. По данным Киевского международного института социологии, даже после двух лет войны 36% украинцев относятся к России «хорошо», 47% – «плохо». При этом динамика не в пользу Москвы: в 2008 году первых было 88%, а вторых – всего лишь 7%.
Россия в своем отношении к Украине куда осторожнее: тех, кто хорошо относится к соседней стране, здесь 27%, тех, кто плохо, – 59%. По данным Левада-центра, динамика отрицательная – в 2008-м любили Украину 55% россиян, а относились негативно 33%.
При всей этой взаимности, по обе стороны российско-украинской границы есть одно важное несовпадение. В России 65% граждан уверены, что войны с соседней страной нет, а в Украине ровно столько же респондентов убеждены в обратном. И, честно говоря, в этом нет ничего удивительного.
В Украине война дана в ощущениях. Она звучит в сводках с фронта и мартирологах, в волнах мобилизации и двух миллионах «внутренне перемещенных лиц». Она напоминает о себе даже в регулярно обновляемых указателях пути к ближайшему бомбоубежищу.
А в России эта война осталась виртуальной. Никаких официальных мероприятий, никакой публичной отчетности. В лучшем случае война шла по телевизору, но и там подавалась как нечто, к самой России отношения не имеющее. В честь погибших в Донбассе не называют улицы, не ставят им памятники.
При этом сама по себе разница ощущений ничего не изменит. Динамика останется неутешительной, потому что для 80% украинцев Крым – это история про предательство, а для 95% россиян – про справедливость.
Полуостров превратился в игольное ушко: два года назад он стал частью сразу двух национальных мифов. В российском варианте Крым – торжество справедливости, силы и возрождения. В украинском – это история про удар в спину и предательство. Эти два мифа как однополюсные магниты – способны лишь отталкиваться друг от друга. Для того чтобы случилось сближение, один из них должен быть обнулен.
До тех пор не стоит питать иллюзий. Да, 36% украинцев хорошо относятся к России, но восемь лет назад таких было под 90%. Да, украинские зрители отдают Сергею Лазареву 12 баллов, но это 28 тысяч человек – шестая часть от населения Восточного Бирюлева. Дрейф, начавшийся два года назад, сохраняется – и нам лишь остается фиксировать промежуточные точки.
