Интервью украинского солдата, который долгое время был в плену у боевиков и даже перед имитацией расстрела говорил, что Донбасс - украинский.
Как попадают в плен, и как в нем выживают – 49-летний солдат рассказал “Громадському радио”.
Лазаренок Юрий Алексеевич родился и вырос в Днепродзержинске, работает старшим машинистом Днепровского металлургического комбината. Как только активизировались события в Крыму – оставил свои данные в военкомате. С начала лета пошел добровольцем в Кировоградский 42-й батальон территориальной обороны. Прошел обучение на оператора – наводчика пулеметной установки. В конце августа под Краматорском во время операции по освобождению собратьев – попал в руки противоположной стороны.
“Мы попали на блокпост ЛНР. Началась перестрелка, первый раз БТР выехал наш благополучно, но потеряли ЗУшку, и один КАМАЗ. Снайпер застрелил водителя. Водителя убили, ЗИЛ остановился, остальных тоже перестреляли, 3 человека осталось. Созвонились с нашими: “пацаны, приедьте, заберите нас”. Пока переговорили, дали добро, поехали мы забирать раненых, приехали – нас там уже ждали. Засаду организовали и хорошенько нас там потрепали. Наших они там убили человек 7, остальные все вышли.
Наш “хомячок” ехал первый. Как раз мы грузили кого-то, и с гранатомета по нам попали. Водителя убили первого, как раз напротив его головы попал кумулятивный снаряд и кумулятивной струей голову его сдуло прямо на меня. Я не знаю, как я чудом живой остался. Брызги от его головы, мне от головы и до ног, все заляпано было его мозгами. Ну и осколки. Лопнула барабанная перепонка у меня. Кровь с носа, с уха шла. Оглушенный был. Но в шоке я вылез оттуда, добрался до “зеленки” (зеленые кусты, деревья).
И только в “зеленке” я почувствовал, что я раненый. А до этого или от страха, или я не знаю от чего, вылетел оттуда. Я никогда не думал, что так быстро можна вылезти из БТРа. В “зеленке” обнаружил, что у меня рука ранена, ноги раненые.
И там еще три хлопца сидело с разведки. Говорю, ребята, давайте располземся, а то сидим здесь, как 12 месяцев. Одна граната, и нас нет. ЛНРовцы через дорогу от нас были. Я отполз метров 20, созвонился со своими в части. Они говорят “щас приедем, заберем”. Ну я так понял, никто уже за нами не приезжал.
Там позывной “Вирус” говорил “мы тебя звали”, но я не мог не слышать. Значит, я был без сознания. Я там несколько раз терял сознание. Они ушли, а я остался без сознания. Меня забыли, не забыли, думали, может, меня убило. “Зеленку” обстреливали беспрерывно”.
Под вечер Юрия Лазаренка, раненного и обессиленного, все-таки нашли ЛНРовцы.
“Ну шо… “оттырили” хорошенько. Повезли куда-то в больницу, оказали медицинскую помощь. Повытаскивали осколки. Укололи лидокаин, анальгин. Зашили артерию. Кровь остановили. Отвезли куда-то, вкинули в погреб какой-то. До утра я там сидел”.
Это видео на Ю-тубе увидели 330 тысяч зрителей. Оператор назвал его “Предсмертное видео украинского солдата ” На нем Юрий Лазаренок сидит на белом бордюре возле автозаправки, держа возле окровавленной щеки кусок ткани. На вопрос оператора отвечает неохотно.
“Покатали по блокпостам. Показывали товарищам свеженького укропчика. Дубасили меня там, отводили душу. Правда, уши отрезать не разрешили. Посрезали только нашивки с меня. Посрезали камуфляж.
Очень расстроились, что я не десантник, офицер, а рядовой. Сказали: “Раз ты рядовой, ценности никакой не представляешь, ни там, ни здесь, то мы тебя просто повесим. Так, для наглядной агитации. Будешь ворон кормить. Висеть и вонять”.
Одели мешок на голову, вывели во двор, привязали, но не повесили. Два раза имитировали расстрел. Один раз повешенье. Это уже после допроса. Там снимали кино они. Ну я там понял, россияне уже снимали”.
Во время снятия известного видео пленник не думал ни о смерти, ни о жизни. Настолько все в нем было обито.
Семья увидела видео с ним уже через несколько дней. Несмотря ни на что верили, что он жив, говорит его сестра Татьяна. “Мы тогда смотрели, все, что можно, искали, когда он пропал. Мы тоже думали по началу, надеялись. Надеялись и знали”.
Старушке матери решили ничего не говорить, видео не показывали. “Мы же не говорили, она не знала, что он в плену” “А все равно чувствовала”. “Не говорили, думали вот-вот придет, надеялись”. Валентина Петровна, все равно почувствовала, что сын в опасности.
“Я знаю, мала была, от взрослых слышала. Если вода снится – то беда. Я сразу про то и подумала. А потом еще и приснился обратно, принес узел с яйцами. Такие круглые, бордовые, бросил и ушел. Думаю, ну это кровяные”.
Когда ролик на Ю-тюбе разошелся по интернету, несколько раз им звонили разные неизвестные люди и требовали выкуп. И они не спешили собирать деньги, поскольку подозревали мошенничество, рассказывает.
“Позвонили сестре Оле с Днепропетровска. Требовали 5 тысяч гривен. Она говорит: “Дайте хоть слово ему сказать”. Говорит: “он не может”. “Ну скажите, хоть узнайте у него, кто я такая. Вы ж мне звоните. Кто я ему?”. И они больше не вызванивали. А потом звонили говорили, что он в Горловке. Что отдадут за 10 тысяч гуманитарки. Мы не повелись, потому что они должны хоть слово дать сказать”.
Затем Юрий Лазаренок попал в тюрьму Стаханова. Большинство времени в плену он провел среди местных убийц, наркодилеров, обыкновенных преступников, или просто провинившихся.
“Многие идут в ополчение, потому что просто нечего есть. Ополченцам платят, начали платить где-то с ноября.
Там много нормальных хороших людей даже среди ополченцев. Приятели, не приятели, но они ко мне, по крайней мере, относились по-человечески. Были сволочи, конечно, сепаратисты самые натуральные, которые смотрели на меня зверем. Им скажи “фас”, порвали бы, как Тузик грелку. А есть такие, что не против, чтоб мы завтра туда пришли и все вернулось, как было.
Там люди просто выживают. Воды нету, жрать нечего. У кого работы нет – у того нет денег. Он может рассчитывать только на гуманитарный супчик. А супчик – он из того же бачка, что и нас там кормили в тюрьме. Кормили впроголодь и такой дрянью. Я не знаю, сколько надо не есть, чтоб проглотить эту баланду. Менты говорили: “А многие, на воле, даже этой баланды не видят”. Люди ходят с детьми, побираются. Ехать некуда, жрать нечего.
Трудовой лагерь – весь Стаханов. Меня выводили только по месту, по хозяйству. А остальных гнали на работу. Разминирование, рытье окопов, разгрузка отгрузка угля, боеприпасов, ремонты, завалы. Это все вот эти сидельцы выполняют. По мере надобности их трамбуют. Поймали мужика выпившего за рулем, притащили. Или плати штраф, или вперед, на работу!”
За словами Юрия самое тяжелое было сидеть в одиночной камере. Быть изолированным не только от своих, но и от людей и занятий вообще.
Я старался не афишировать, кто я такой. Ну многие знали. Называли меня там “Заключенный номер один”. Многие мне помогали, сигареты давали чай. Местные. Я так понял, что местные мне симпатизировали. Они наелись уже этих казачков, устали от войны. Переживать вернутся дети со школы, или не вернутся…”
Своим освобождением Юрий Алексеевич обязан волонтерам. Не называет их имен, но по-настоящему искренне им благодарен за свое освобождение из плена. “Мне сказали “приготовься, за тобой приедут”. Ну это не значит, что на свободе, может меня прикопать куда-то везут. Когда меня вывели, дали сигарет на дорогу, снарядили меня. Смотрю, стоят русские. Ну у них специфический вид, не как у казаков. Они меня сразу лицом к стене. Связали очень профессионально. На голову два мешка. Думаю: “Ну, все. Наконец-то меня расстреляют, наверное”. Потом, когда меня начали грузить в машину грузили очень аккуратно, профессионально, видимо, эти ребята не первый раз этим занимаются. Думаю, нет. Если бы меня везли расстреливать, со мной бы сильно не церемонились”.
На следующий день Юрий Лазаренок оказался в руках волонтеров. “Не знаю, за что они договаривались. Я ничего не платил. Меня попросили их не разглашать. Они там. Ни меня первого, ни меня последнего. Пускай выручают. В плену – там очень тяжело сидеть. Страшно, самое главное, что не знаешь. Ничего не говорят, никакой информации”.
Уже две недели военный дома. Волнуется, что на квартире родителей не может никак закончить ремонт. Потолок постоянно затапливает, а соответствующий ЖЭК не реагирует на жалобы жильцов. В ближайшее время Юрий Лазаренок пройдет лечение в военном госпитале и вернется на фронт.
“Если убрать кацапов оттуда, российские войска, то даже если они технику оставят – ополченцы эту войну не выдержат. Ну неделю, две выдержат. чтоб сказать, что они там такие геройские вояки. Без Путина их раздавят моментально. Армия украинская не та, что год назад. У нас уже появились оытные обстреляные солдаты. Которые уже умеют воевать. Не того уровня, что российский спецназ, но ополченцам до них далеко”.
Живет боец с женой, имеет взрослых дочь и сына. Последний собрался на войну после того, как отец оказался в плену. Сейчас парень воюет на Востоке. Когда потом, уже на свободе, Юрий Лазаренок смотрел известное видео с собой – было интересно увидеть себя со стороны, и не более. Гораздо труднее вспоминается не видео, а сам бой, в котором попал в плен. Этот бой снился Юрию месяц.
