Недавно опубликованная статья Владимира Путина об историческом единстве русских и украинцев вызвала множество откликов, большинство из которых были мрачными и тревожными. Хотим предложить сейчас нечто иное и немного более позитивное, но только признав, что основания для тревоги все-таки есть.
Суть длинного пропагандистского трактата Путина находится в его заключительной части, где Путин пытается оправдать свое вторжение и оккупацию Крыма и юго-восточной Украины в двух тысячах слов, брызжущих ядом и откровенно ложных обвинений, направленных на политических лидеров Украины, а затем предупреждает, что их “антироссийский проект” “уничтожит их страну”. Как информируют Экономические новости, об этом пишет Том Уорнер, бывший киевским корреспондентом Financial Times, для The Atlantic Council.
Хотя все обвинения, приведенные в эссе Путина, уже неоднократно звучали в кремлевских СМИ, такая большая концентрация утверждений под подписью президента России вызывает тревогу. Самое главное, Путин ясно дал понять, что он упирается в две крайне конфронтационные позиции: что Россия имеет исторически обоснованное право контролировать Украину, и что отношения США и ЕС с Украиной – это злонамеренная империалистическая эксплуатация, направленная на ослабление России.
Это явно статья, над которой сотрудники Путина работали в течение некоторого времени, и она была опубликована всего через три месяца после того, как Москва развернула войска вокруг Украины, словно готовясь к новому нападению. Неизвестно, что будет дальше, но мы должны признать, что Россия полностью настроена на конфронтацию, как в Украине, так и во всем мире, и будет оставаться таковой в обозримом будущем, ограниченная только ресурсами.
При всем этом хотелось бы сосредоточить внимание и реакцию на вступительном разделе статьи Путина, где он утверждает историческую идентичность русских и украинцев, пересказывая их переплетенную историю последних тысячелетий. Этот несколько бессвязный раздел занимает более 3000 слов, попутно обвиняя почти всех, кроме русских царей и советских партийных секретарей, в “великой общей катастрофе” и “трагедии” нынешнего разделения России и Украины.
Настоящая целевая аудитория Путина – это российская внутренняя аудитория. Основной целью его эссе было заручиться их поддержкой в то время, когда подключенная к Интернету молодежь в крупных российских городах, похоже, все больше устает от изоляции и конфронтации, в которую ее втянул Путин, и спустя несколько месяцев после того, как разоблачение Алексея Навального о фантастически расточительном личном дворце Путина превысило 100 миллионов просмотров на YouTube.
Тем не менее, Путин по какой-то причине решил сделать ход, переведя и опубликовав статью на русском и украинском языках, хотя она настолько плотно набита оскорблениями в адрес украинцев, что дочитать ее до конца сможет только самый толстокожий украинец. Это привело к большому недоумению и некоторой растерянности среди украинцев, которые пытаются понять, действительно ли Путин пытается говорить с ними, и решить, стоит ли и как реагировать.
Как человек, работавший корреспондентом в Украине в Financial Times на протяжении большей части 2000-х годов, я хотел бы поделиться своими мыслями по вопросу о том, как Украина может наиболее эффективно противостоять извращенной истории Путина.
1. Никогда не отвечайте напрямую на искаженную историю
Все историки знают это правило, и на это есть очень веские причины. Реагировать на непрофессиональные псевдоисторические работы унизительно и придает им неуместное значение и внимание. Текст Путина – это, по сути, самиздат. Он не был опубликован в авторитетном журнале. Он не прошел экспертную оценку. В нем содержатся явно ошибочные утверждения, а многие правильные утверждения помещены в манипулируемый контекст скорее по формальным, чем по историческим причинам. Журналисты и аналитики обязаны реагировать на каждую публикацию российского президента. Но правильный ответ историков на попытку Путина написать историю – это гробовое молчание.
2. Не подражайте методам Путина
Исторический трактат Путина – это стандартное произведение националистической историографии, с риторическими приемами, типичными для этого жанра. В основе его эссе лежит ничем не подкрепленное предположение о том, что история – это судьба, подкрепленное параллелями, проведенными между далеким прошлым и недавними событиями. Они тщательно подобраны, чтобы направить надежды читателя на будущее в нужное писателю русло. Подобное манипулирование людьми с помощью политически мотивированной историографии оказало огромное влияние на современную историю, особенно на формирование современных национальных государств, а также на оправдание великих войн XX века.
Когда страна становится объектом враждебной псевдоистории, естественно желание противопоставить ей различные параллели из далекого прошлого, которые вдохновляют на сопротивление. В конце концов, людям, живущим в странах, которым угрожают более крупные соседи, необходимо поддерживать боевой дух и подбадривать друг друга. Проблема с романтизированными героическими легендами о прошлом заключается в том, что они, как правило, опираются и укрепляют то самое мрачное, депрессивное и неверное предположение, что история – это судьба. И вообще, сейчас не 19-й и даже не 20-й век. Кажется маловероятным, что романтические истории о средневековом периоде станут вирусными на TikTok.
3. Публикуйте настоящую историю
Ценность подлинной истории непросто объяснить. На мой взгляд, наиболее близкой параллелью является комедия, которая нравится людям по более очевидной причине: комедия снимает наше беспокойство и выводит нас из него, когда мы рискуем принять себя слишком серьезно. История напоминает нам о том, как коротко наше время на земле, и насколько тщетными кажутся большинство человеческих начинаний, если наблюдать за ними с расстояния десятилетий или столетий. Для тех из нас, кто в итоге стал историком, это пьяняще увлекательно – исследовать странные и маловероятные цепи обстоятельств, которые привели нас туда, где мы находимся сегодня.
Драматизированная псевдоистория может быть очень занимательной. Но псевдоистория, которую предпочитает Путин, лишена логики и очень предсказуема. Только подлинная история увлекательна, и не только потому, что она произошла на самом деле. Некоторые исторические сюжеты, например, преддверие Второй мировой войны, могут служить важным уроком. Другие напоминают нам о том, что мир всегда более взаимосвязан, чем кажется, как, например, решающая роль экспорта зерна с территории нынешней южной Украины в войнах между древними Афинами и Спартой.
4. Копайте глубже с помощью новых технологий
Нет, я не буду рассказывать о TikTok, как и об инновациях в оборонных технологиях, хотя это должны сделать другие. Я хочу сказать, что изучение позабытой истории становится все более технологичным. Мы все больше узнаем об истории под ногами, и Украина с ее многочисленными захоронениями и не найденными объектами всех эпох должна пригласить людей исследовать эти объекты. В 2015 году был сделан большой скачок вперед в извлечении человеческой ДНК из древних скелетов, которая, как оказалось, может оставаться живой в течение чрезвычайно долгого времени внутри очень плотной маленькой косточки внутреннего уха. По всей Украине погребено бесчисленное множество таких маленьких ушных косточек, которые только и ждут, чтобы их исследовали.
ДНК не нужна, чтобы опровергнуть утверждение Путина в стиле 19 века о том, что русские и украинцы – “один народ” (обычно это переводится как “один народ”, но на самом деле по смыслу ближе к “одной расе”). Нить Путина, которая якобы доказывает его утверждение, начинается тысячу лет назад. В этот период времени каждый из нас имеет в среднем более 30 миллиардов позиций на верхнем уровне своих родословных. Это примерно в 100 раз больше, чем было людей на Земле. А что если представить себе мир, в котором украинцы и русские каким-то образом произошли от прото-русско-украинских Адама и Евы? Стали бы украинцы охотнее принимать Путина как своего хозяина?
Не отвечайте на этот вопрос. Есть слишком много других реальных и интересных вопросов, на которые еще предстоит ответить. Уникальное положение Украины на основных сухопутных, речных и морских путях, соединяющих Европу и Азию, сделало ее, возможно, самым оживленным местом миграции людей в мире с эпохи палеолита до современной эры. Сочетание современных методов археологии и извлечения древней ДНК дает необычайные возможности для восстановления историй миграции, о которых раньше можно было только догадываться.
5. Откажитесь от исконного экстремизма
Украинские историки часто жалуются, что их взгляды игнорируют, в то время как российские историки публикуются легче и иногда даже получают широкое международное признание своих националистических идей. Часто это действительно было так, но сейчас ситуация меняется, и коллективный научный улей международных академических кругов гораздо более открыт для убеждения, чем может показаться. Задача состоит в том, чтобы быть убедительным.
Одна из главных причин, по которой украинские историки пытаются быть услышанными, заключается в том, что многие из них одержимы демонстрацией так называемого “автохтонного развития” своей страны, что означает развитие, происходившее среди местных жителей без влияния извне. Это интеллектуальная мода, восходящая к национализму XIX века, когда новые национальные государства считали важным прививать национальную гордость, демонстрируя, что их предки сделали то или иное раньше других людей. Историк стал своего рода группой поддержки давно умерших людей, а археологические раскопки превратились в соревнование за призы, в котором голубая лента доставалась нашедшему самую древнюю в мире штуковину.
В США и некоторых странах Европы эта мода начала исчезать в начале XX века. Но в фашистских и коммунистических государствах она стала своего рода доктриной. А когда коммунизм рухнул и новая волна национализма прокатилась по Центральной и Восточной Европе, слишком многие историки превратились из марксистов, одержимых автохтонностью, в националистов, одержимых автохтонностью. Все бывшие советские республики и сателлиты в той или иной степени все еще отягощены этой традицией, и во многих азиатских странах ситуация аналогична.
Настаивать на автохтонном развитии имеет большой смысл, если изучаешь доколониальную Америку. Почти везде, и особенно в такой перекрестной стране, как Украина, это превращает людей в чудаков и манипуляторов свидетельствами, которые проводят археологические раскопки без применения современных передовых методов и публикуют такие неточные и агрессивные интерпретации, что никто не может понять, что же на самом деле было найдено. В худших случаях, а таких случаев в Украине, к сожалению, было немало, законное финансирование иссякает, и процветает черный рынок раскопок, который сохраняет только коллекционные артефакты и уничтожает важнейший контекст, позволяющий историкам понять, когда, где и почему они были сделаны.
6. Создавайте альянсы с зарубежными историками
Одним из результатов, которого я ожидаю от путинского захода в историографию, является то, что российские историки теперь будут испытывать повышенное давление, чтобы поддержать его, придерживаясь старомодной националистической линии в своих научных публикациях. Между тем, эксперты по России из-за ее пределов будут продолжать жаждать свежих, заслуживающих доверия исследований. Поскольку история России и Украины действительно очень сильно переплетена, украинцы не должны уклоняться от помощи в заполнении пробелов.
Одной из очевидных областей пересечения является раннее основание государства Русь, которое пересекало современные границы Украины, Беларуси и России. Моя любимая недавняя работа на эту тему – превосходная книга Кристиана Раффенспергера об обширных связях Русского государства с остальной Европой. Естественно, Путин обошел эту тему в своем пересказе и едва упомянул о скандинавских корнях русинской элиты.
Одна из самых больших проблем в раскрытии истории ранней Руси – объяснить, как и когда викинги распространились на юг Украины из своего самого раннего известного поселения к востоку от Балтики, в месте, которое сейчас называется Старая Ладога, к востоку от Санкт-Петербурга. По мере накопления доказательств того, что самые ранние авторы истории Руси, работавшие в 11 и 12 веках, имели лишь смутное представление о событиях 10 века и очень мало реальных знаний о 9 веке, ученые теперь пытаются соединить воедино другие свидетельства. В течение последних тридцати лет это сопровождалось большим количеством споров о том, слишком много или слишком мало внимания уделяется догадкам русских, украинских, скандинавских или других историков. Все это станет пылью на ветру, как только будут найдены решающие доказательства.
Еще одна пограничная тема, нуждающаяся в дальнейших исследованиях, – ранняя история украинского, белорусского и русского языков. Поскольку Русское государство и его преемники до начала современной эпохи использовали для своей письменности слегка локализованный староболгарский язык, письменные свидетельства крайне редки, и многое приходится узнавать, изучая современные диалекты. Русские националисты предпочитают представлять, что славяне внутри Русского государства говорили на общем “древнерусском” языке, поэтому хороших работ по старому диалектному разнообразию мало. Некоторые из них еще сохранились в частях России к северу от Украины и к востоку от Беларуси и стран Балтии, но они неуклонно исчезают.
Аналогичным образом, расширение Русского государства в Центральную Россию и славянизация финно-угорских народов до сих пор плохо изучены. Русские националисты, похоже, воображают, что признание наличия финно-угорских предков каким-то образом сделает их менее славянскими, что глупо. Со временем, я уверен, русские сами научатся любить свою финно-угорскую сторону, точно так же, как в Великобритании наблюдается огромное возрождение интереса к кельтской истории.