По мере того как война Владимира Путина против Украины достигает трехмесячного рубежа, становится ясно, что все идет не по плану Кремля. Украинские войска заставили Россию полностью отступить с севера страны и теперь наступают на востоке в районе Харькова. С началом первой волны поставок западного тяжелого вооружения на поле боя Киев заявил о своем намерении освободить всю Украину, включая Крым и восточные регионы, оккупированные с 2014 года.
Военные успехи Украины вызвали восхищение во всем мире, но также вызвали тревогу среди некоторых западных лидеров и комментаторов. Президент Франции Эммануэль Макрон – самый авторитетный из многочисленных голосов, которые сейчас предостерегают от того, чтобы загонять Путина в угол. Вместо этого Макрон советует оставить российскому лидеру возможность избежать катастрофы. Как информируют Экономические новости, об этом пишет The Atlantic Council.
Этот выход, по мнению Макрона, скорее всего, подразумевает прекращение огня, позволяющее России сохранить хотя бы часть территориальных завоеваний, которых она добилась с момента начала вторжения в Украину с 24 февраля. По мнению украинских официальных лиц, помимо сомнительной морали, когда украинские земли обменивают на мир, любая подобная сделка лишь отсрочит новый виток агрессии, покуда Россия не восстановит свои силы.
Французский лидер далеко не одинок в своем стремлении к умиротворению. Действительно, немецкие и итальянские коллеги Макрона в последние недели также заявили о поддержке аналогичной позиции, а редакционная статья “Нью-Йорк Таймс” от 19 мая стала последней в серии громких статей в международных СМИ, призывающих Украину уступить территорию в обмен на прекращение боевых действий. Эти аргументы в пользу умиротворения обычно формулируются как внешнеполитический реализм, но на самом деле они имеют мало общего с геополитической реальностью и подчеркивают неспособность многих на Западе понять истинную природу современной России.
Сторонники умиротворения часто повторяют мнение, что российская внешняя политика является оборонительным ответом на расширение альянса НАТО в традиционную сферу влияния Москвы после 1991 года. Они, по-видимому, не знают о гораздо более глубоком историческом контексте, лежащем в основе российского вторжения, и игнорируют тот факт, что имперская Россия угнетала Украину и других соседей на протяжении столетий до появления НАТО. Эти имперские инстинкты сохранялись на протяжении всего советского периода и вновь расцвели в путинской России. Другими словами, нынешняя агрессия Кремля вписывается в культурно укоренившийся сценарий, который имеет мало общего с действиями Запада.
Связанное с этим и не менее важное недоразумение заключается в непонимании того, что империализм обязательно основывается на расистских предпосылках. Русские традиционно классифицируют украинцев либо как лояльных “малороссов”, либо как хитрых, но забавных мужланов, либо как неисправимых фашистов. Каждая категория является расистской сама по себе, отражая традиционное желание России лишить украинцев самостоятельности и идентичности, а также дегуманизировать тех, кого считают враждебными российскому правлению.
Большинство россиян просто отказываются признать, что современное украинское общество имеет мало общего с грубыми кремлевскими стереотипами и, напротив, характеризуется политическим секьюритизмом и европейскими ценностями. В этом заключался главный просчет кремлевского вторжения и ключевая причина военных неудач России. Путин, похоже, искренне верил, что его солдат будет встречать с цветами большая часть разделенной Украины. Вместо этого украинцы объединились против него. Хотя российский национализм основан на ложных предпосылках, от него нельзя отмахнуться, поскольку он определяет поведение режима.
Аргументы в пользу компромисса игнорируют значительные возможности российской государственной бюрократии по мобилизации ненависти. В Украине это проявилось в широкомасштабных и неоправданных с военной точки зрения зверствах, совершенных российской армией на оккупированных территориях, а также в постоянных террористических бомбардировках жилых кварталов в восточных городах Украины, где, кстати, проживает большое количество этнических русских.
Такое поведение является самым убедительным аргументом в пользу стремления Украины к членству в НАТО и против умиротворения. Такие страны, как Польша, Чехия и страны Балтии, которые гораздо лучше знакомы с традиционной практикой Кремля, чем Макрон и другие члены лагеря умиротворения, не были захвачены против своей воли экспансионистским НАТО. Напротив, они сами сделали все возможное, чтобы добиться членства.
Разговоры об умиротворении Путина имеют два непреднамеренных, но вредных для России эффекта. Во-первых, такие призывы с энтузиазмом повторяются пропагандистским аппаратом Кремля для легитимизации его нарратива жертвы, что помогает россиянам избежать самоанализа своих дисфункциональных представлений.
Это также исключает возможность продуктивных отношений с соседями России. В этом контексте стоит отметить урок, преподанный Польшей, которая исторически удерживала часть Украины в ситуации, которая периодически приводила к насилию с обеих сторон. Современные польские политики и ученые достаточно интеллектуально зрелы, чтобы не демонизировать украинцев и признать, что поляки несут ответственность за свою долю вспышек жестокости. Поляки и украинцы ведут честный диалог и договорились о формуле “простить и попросить прощения”. Как следствие, эти две страны сейчас являются хорошими друзьями и близкими союзниками. В отличие от них, большинство россиян со злостью отвергли бы предложение попросить прощения у украинцев.
Тем временем Россия и соседние страны теряют экономические выгоды, которые могли бы быть получены в результате улучшения отношений. Кремль мог бы добиться взаимовыгодной торговли, которая позволила бы России продолжать использовать украинские газопроводы в Европу, а граждане России могли бы быть избавлены от высоких затрат на обходные газопроводы в Европу и убыточную “Силу Сибири” в Китай. Вместо этого россияне по-прежнему погрязли в репрессивных методах управления и экономической стагнации, которые являются визитной карточкой режима Путина.
Независимо от того, как будет развиваться война в Украине, Россия, скорее всего, окажется в самом большом проигрыше. Ее институты были признаны коррумпированными, а ее армия теперь считается бездарной.
Китайцы первыми заметят эту слабость и воспользуются финансовыми и политическими потерями, которые наделала Россия. Китайские фирмы получат акции в ослабленных санкциями российских компаниях. Это ускорит превращение России в деиндустриализированный ресурсный придаток авторитарного Китая с плохими перспективами демократизации в будущем.
В случае сохранения Россией контроля над украинскими территориями Кремлю придется поддерживать сильный репрессивный аппарат не только в оккупированной части Украины, но и в самой России, чтобы не допустить распространения сопротивления. Либерализация будет отложена на неопределенный срок в ущерб простым россиянам.
На фундаментальном уровне российская общественность должна быть излечена от ностальгии по бывшим имперским владениям, таким как Украина, прежде чем появится надежда на прочный мир в регионе. Однако развлечение Запада нарративом виктимизации Кремля лишь откладывает этот процесс.
Соучаствуя в политическом курсе Путина, Макрон и другие умиротворители неверно оценивают глубинные причины этого курса и играют второстепенную, но значительную роль в продолжающемся упадке России. Умиротворение, безусловно, плохо для Украины, но оно также губительно для самой России.