Участие в разработке Черноморского шельфа американской компании Vanco International под вопросом. В середине октября правительство решило прекратить обсуждение проекта СРП и подготовить новый проект. Уполномоченный представитель Vanco объяснил «і» позицию компании по этому поводу
Вопрос: Господин Аймл, как вы оцениваете отношение правительства к компании Vanco International? Как проходят переговоры?
Ответ: Переговоры проходят хорошо. 16-17 октября у меня было ощущение, что мы на 95% согласовали все вопросы. Открытыми оставались только один или два пункта: распределение долей и стоимость разрешительной документации. Но мы так и не встретились с теми, кто имеет право принимать решение по этому вопросу. У меня есть полномочия решать эти вопросы, я мог бы сделать это уже сегодня до обеда, если бы кто-то пришел и постучал в дверь. Мы могли бы договориться о таких коммерческих условиях, которые будут очень близки к тому, чего хочет правительство.
В: В середине октября межведомственная комиссия решила прекратить обсуждение проекта, аргументируя это тем, что у нее осталось более 60 замечаний к Vanco…
О: Я поясню. Сначала мы получили список из 200 замечаний. Примерно половина из них касалась сферы налогообложения. Закон о разделе продукции был принят несколько лет назад, однако до сих пор налоговое законодательство не приведено в соответствие с ним. Для решения этого вопроса был создан подкомитет, который включал представителей Vanco, налоговой администрации, Ernst&Young и наших соинвесторов JNR. Они подготовили приложение к проекту, которое описывает механизмы приведения СРП в соответствие с украинским налоговым законодательством. За день до того, как работа комиссии была остановлена, список спорных вопросов был сокращен примерно до 30. Никогда не было более шести принципиальных вопросов по договору. Но будет правдой, если я скажу, что соглашение не готово к подписанию.
В: Теперь комиссия будет в течение трех месяцев готовить новый проект СРП. Когда, по вашим прогнозам, оно может быть подписано?
О: Я все еще надеюсь, что соглашение будет подписано до конца года. Это важно, потому что у нас уже есть план работ на 2007 год. Мы рассчитываем, что буровая платформа будет у нас в конце 2007 — начале 2008 года. Прежде чем начать бурение, мы должны провести трехмерные сейсмические исследования, поэтому нужно договориться о сейсмическом судне уже в декабре. В тендерной заявке мы оговаривали, что первая скважина будет пробурена в как можно более краткие сроки с момента, когда договор вступит в силу, в северо-восточной части тендерной площади. Единственное отличие в том, что на момент проведения тендера мы думали, что это будет стоить около $100 млн. Теперь оказалось, что это будет стоить $150 млн. Но мы все еще берем на себя обязательство выполнить эту работу, вне зависимости от ее стоимости.
В:А вам не кажется, что украинская сторона нарочно затягивает подписание соглашения, чтобы заставить Vanco отказаться от него?
О: Это нормально, когда новое правительство с осторожностью относится к решениям, принятым предшественниками. Кроме того первый договор такого плана в стране всегда самый сложный. Поэтому я разочарован паузой в переговорах, но не удивлен. Когда мы говорим об этом контракте, у нас есть три основных принципа. Во-первых, он должен быть честным. Во-вторых, это должен быть контракт, который мог бы работать на протяжении 30, 40, 50 лет. И третье: мы хотели бы подписать его в ближайшее время.
В: Вы говорили, что переговоры шли очень конструктивно. В то же время чиновники неоднократно делали весьма резкие заявления относительно проекта СРП и вообще победы Vanco в тендере…
О: Думаю, чиновники, которые делают заявления по поводу нашего проекта СРП и переговорного процесса, могут не владеть информацией. Этот договор — очень большой документ, сложный для чтения. Вряд ли хоть один министр прочитал его внимательно. Я также уверен, что некоторые члены комиссии не видели нашей тендерной заявки. Кроме того в любой тендерной ситуации может быть только один победитель и несколько проигравших. Некоторые из побежденных могут быть очень недовольны. Из-за их разочарования и появляется много фонового шума по поводу Vanco.
В: Какими будут действия Vanco, если подписание контракта затянется или он не будет подписан?
О: Мы исходим из того, что Украина — страна, которой руководят законы. Чиновники должны быть осторожными в этом вопросе. Мы подчинимся решениям, которые примет украинская сторона, если она не будет отступать от положений тендерной документации. Мы верим, что в конце концов правительство будет вести себя таким образом.
В: Почему же все-таки в проекте вдруг появились соотношения 80:20 в пользу инвестора до окупаемости проекта и 60:40 после?
О: Когда мы подавали тендерную заявку, то провели экономический анализ проектов разработки глубоководных площадей и украинского налогового законодательства, и в обоих вопросах было много неопределенности. Поэтому тендерная заявка содержит диапазон цифр: до возмещения затрат наша доля составляет не менее 70% добытой нефти, а государственная — от 20 до 30%. Кстати, этот интервал был принят правительством. В проекте СРП мы прописали наиболее выгодный для нас вариант. Но мы говорили, что можем быть гибкими в этом вопросе и увеличить госдолю вплоть до 30%. И сейчас, когда уже больше знаем о контракте, мы готовы это сделать. То же касается и распределения долей после возмещения затрат. Но надо учитывать, что мы платим налог на нашу долю нефти. И даже если берем соотношение 60 (инвестор):40 (государство), доля правительства уже составляет более 50% после уплаты налогов. Так или иначе, у нас еще не было возможности обсудить этот вопрос с людьми, которые принимают решения.
В: Как известно, тендерное предложение предполагало работу на глубоководных участках. Теперь Vanco заявляет, что будет бурить первую скважину на небольшой глубине. С чем это связано?
О: На тендере предлагалась вся площадь, в том числе участок с глубиной шельфа до 100 м. Не было ничего, что запрещало бы нам проводить буровые работы в любой части площади. Экономически правильнее бурить первую скважину как можно ближе к возможным залежам. Так что это было бизнес-решение, которое также основано на наличии буровых платформ. Судно, о котором я говорил, имеет лимит глубины около 600 м. Поэтому мы должны были подумать о бурении в северо-восточной части площади как единственной, где глубина меньше этого значения.
В: Как вы можете прокомментировать обвинения со стороны налоговой в том, что Vanco отказывается предоставить государству контроль над расходованием средств?
О: Это неправда. Для того чтобы у нас была возможность вернуть наши затраты, они должны быть подтверждены правительством как подлежащие возмещению. Другое дело, что правительство само еще не определилось, как оно намерено управлять своей частью соглашения. Мы предложили создать координационный комитет, который включал бы представителей обеих сторон. Мы также предложили комиссии делегировать свои полномочия маленькой группе — чтобы знать, с кем говорим. По-моему, комиссия еще не подошла к рассмотрению этого вопроса. Но думать, что мы можем работать без согласования с правительством, просто смешно. Это нереально.
В: Вы упомянули о том, что есть сложности, которые касаются получения лицензии, разрешений. Что именно вы имели в виду?
О: Разрешений требуется очень много — около пятнадцати, они исходят от различных ведомств и касаются разных этапов процесса. Нам потребовалось время, чтобы в этом разобраться. Уже есть отдельное приложение, где рассматриваются механизмы получения разрешений и определение их стоимости, за исключением одного или двух, цена которых могла быть очень высокой. И мы хотели бы решить это, прежде чем сможем обсудить распределение дохода.
В: Как вы оцениваете Прикерченский участок с точки зрения возможности добычи нефти и углеводородов?
О: Кто знает… Я бы сказал, что такая площадь может дать около 10 млрд. баррелей. Но может и ничего не дать. Мы готовы потратить $150 млн., чтобы пробурить эти две скважины и посмотреть, есть ли там какие-то залежи. Эта площадь достаточно интересна, и я считаю, что она заслуживает более чем двух скважин, даже если первые две не будут успешными. Полагаю, стоит провести два периода разведки и пробурить четыре скважины. И с нашими со-инвесторами мы могли бы потратить на это, скажем, $400 млн. Но результат все еще может быть нулевым.
В: А сколько компания уже потратила на подготовку к проекту?
О: Это очень интересный вопрос. По моим подсчетам, на данный момент JNR и Vanco потратили около $5 млн. При этом у нас есть обязательства по буровому оборудованию: если работа по контракту не начнется, нам все равно придется за него заплатить. Исходя из того, что эти деньги были потрачены еще до подписания контракта, сумма немалая. Мы не тратили бы их, и не продолжали бы тратить, если бы у нас не было уверенности в продолжении этого процесса.
В: Украина известна в мире как страна с не самым устойчивым инвестиционным климатом. Не боитесь ли вы вкладывать деньги в такой долгосрочный проект здесь?
О: Что первично: курица или яйцо? Я думаю, иностранные инвестиции — это хороший способ улучшить политическую и экономическую стабильность. Особенно в сфере энергетики, где проекты очень крупные и требуют больших капиталовложений. И это большая редкость, чтобы контракт такого типа не состоялся. Сейчас очень критикуют СРП в России на Сахалине. Если бы Украина предложила такой контракт, следовало бы однозначно сказать — «да», потому что это была бы очень хорошая сделка. Но это было бы слишком хорошо. Это значило бы, что данный контракт не окажется долгосрочным. Справедливость и длительность — вещи взаимозависимые. Если контракт нечестный, он не может быть долгосрочным.
Автор: Мария Помазан