Завтра исполняется 200 лет со дня рождения Николая Васильевича Гоголя
Завтра исполняется 200 лет со дня рождения Николая Васильевича Гоголя
Его юбилей предлагается отметить с размахом — скоро в штаб-квартире ЮНЕСКО в Париже пройдет неделя, посвященная творчеству сатирика. В родной для Николая Васильевича Украине тоже запланированы торжества — открытие после ремонта Великосорочинского литературно-мемориального музея и, естественно, установка многих памятников. Тем временем в наших школах творчество Николая Васильевича считается зарубежной литературой.
Впрочем, это неважно. Как пусты и споры о его национальной принадлежности — российской или украинской. Неоспорим только один факт: его сатира и гротеск — только для думающих читателей.
Хотя если в Google набрать фамилию автора «Вечеров на хуторе близ Диканьки» и «Вия», то очень легко отследить, что рекордное количество упоминаний в кириллическом сегменте интернета — 309 тыс. — в словосочетании «Гоголь и Украина». Похоже, это прочувствовали его российские почитатели и не на шутку оскорбились. Пару дней назад в Москве открылся Музей им. Гоголя. Как уверяет первый замгубернатора Севастополя Владимир Казарин, присутствовавший на мероприятии, не обошлось без конфуза — российские высокопоставленные чины открытие музея проигнорировали.
Но оно и к лучшему — кому надо, тот пришел. А какой фельетон Николай Васильевич написал бы, будь он жив, об этом действе! Чиновники-то нисколечки не меняются. В губерниях… Ой! В областях предостаточно Антон Антоновичей Сквозник-Дмухановских. А судья Ляпкин-Тяпкин, прослывший после прочтения пяти книг в городе N вольнодумцем и принимавший благодарности исключительно борзыми щенками,— это же так близко! Есть даже знакомая аргументация — «если этих щенков выкормить и вырастить, так себе дороже получается». А попечитель богоугодных заведений Земляника, утверждающий, что «человек простой если умрет, то и так умрет, а если выздоровеет, то и так выздоровеет»,— чем не прообраз нашего Минздрава?
Стоп. Хватит углубляться в подробности и параллели. История о городе N и так наделала много шума, а автора обвиняли в клевете на чиновников и требовали запрещения пьесы. Гоголь писал по этому поводу: «Малейший признак истины — и против тебя восстает не один человек, а целые сословия».
Но забудем и о регионах. В «Мертвых душах», посвященных поместному дворянству, тоже изображены чиновники, но не уездные, а повыше — губернские. Тут губернатор — светский человек, любезный и обаятельный — был не толст и не тонок, имел на шее Анну (Антон Павлович Чехов добавил бы, что несколько — одну в петлице, две на шее). Поговаривали даже, что он представлен к звезде. Впрочем, был большой добряк и даже «сам вышивал иногда по тюлю».
Этот гротеск слабо воспринимается школьниками, но полностью познается ими позже, когда прибавляется опыта. Потому — перечитайте Гоголя! Особенно письма, в которых он компетентно говорил, что разум — несравненно высшая способность, но она приобретается не иначе как победой над страстями: «Его имели в себе только те люди, которые не пренебрегли своим внутренним воспитанием».