После более чем восьми месяцев оккупации в измученном городе Херсоне снова забурлила жизнь и радость.
В субботний полдень, менее чем через 24 часа после того, как последние российские солдаты покинули центральную площадь Херсона, сдав столицу области в результате оглушительного провала военных амбиций президента России Владимира Путина, на центральную площадь города хлынула масса людей. Из радиоприемника звучала музыка в стиле техно. Пары целовались, а незнакомцы обнимались. Молодые люди поднимались на крыши машин, размахивая украинскими флагами. Об этом пишут Экономические новости со ссылкой на The Washington Post.
“Мы так счастливы, несмотря на все наши трудности”, – сказала 56-летняя Ольга Малах, которая стояла на центральной площади, не переставая плакать. “Мы столько пережили, но мы восстановимся”.
Но для других людей, собравшихся здесь, их испытания были настолько тяжелыми, что их невозможно было откинуть, и было ясно, что многие только начинают справляться с травмами, включая смерть и исчезновение близких.
28-летний сын Любови Обозной, Дмитрий, был похищен российскими спецслужбами 3 августа на глазах у двух маленьких детей. Спустя более трех месяцев она до сих пор не знает его местонахождения, хотя верит, что он жив.
Среди моря счастья, царившего вокруг нее, 61-летняя Обозна стояла с потухшим лицом, держа за руку своего шестилетнего внука. “Мы не знаем, где он”, – сказала она.
Снова и снова люди выходили из ликующей людской массы, чтобы рассказать, что их близкий человек пропал без вести, или что их самих задержали, допрашивали, пытали.
После нескольких недель затишья в Херсоне, где оккупационные российские войска прервали почти все коммуникации, люди начали рассказывать свои истории. И, как и во многих других освобожденных городах до этого – Буче, Изюме, Лимане – первые симптомы выглядят весьма зловеще.
Многие люди рассказывали о беспричинных обысках, арестах, пытках и исчезновениях.
Когда несколько десятков человек танцевали в кругу, 55-летняя Просковья Степанова стояла в стороне с тревогой.
Ее зять, сотрудник милиции по имени Вадим Валерьевич Баринов, 31 год, пропал без вести 28 марта.
Степанова обратилась в военную администрацию, где ей сказали, чтобы она не волновалась, его допросят и отпустят. Она обратилась в следственный изолятор, но там сказали, что никого с таким именем у них нет. Наконец, она пошла на кладбище, где, по ее мнению, чувствовался запах сожженных тел. “Я очень надеюсь, что он жив”, – сказала она.
Другие описывали оккупацию как кошмар, который длился месяцами.
“Жизнь под оккупацией была ужасной”, – сказала Татьяна Фомина, 58 лет. “Это было похоже на жизнь в концентрационном лагере. Мы никогда не были свободны. У русских было оружие, и ты никогда не знал, когда они придут за тобой”.
Фомина сказала, что у нее рак и ей нужна химиотерапия, но она не может получить лечение уже более восьми месяцев. “В нашей больнице, чтобы получить хоть какое-то лечение, нужно было предъявить российский паспорт”, – сказала она. “В противном случае у вас не было никаких прав”.
18-летний Владимир Тимар рассказал, что российские солдаты раздели его до нижнего белья на обочине дороги, чтобы найти проукраинские татуировки – по его словам, это обычная для них тактика. Двое его друзей были задержаны на неделю и месяц соответственно. Их почти не кормили и отпустили с обритыми головами.
“Это было похоже на ГУЛАГ”, – сказал он.
Другие рассказывали о еще худшем отношении к ним.
Валерий, 20-летний курсант военного училища, рассказал, что весной, когда он был на работе, российская военная полиция провела обыск в его доме и нашла его военный билет. Затем они пришли к нему на работу и арестовали его. Его отвезли на базу ФСБ, российской федеральной службы безопасности, где ему завязали глаза, избивали и подвергали электрическому току в течение недели, пока русские пытались выбить из него информацию.
“Когда меня забрали домой, я две недели не мог говорить”, – сказал Валерий, который не назвал свою фамилию. “Я думал, что умру там”.
Пока многие из тех, кто пострадал, молчали или тихо рассказывали свои истории, многие другие вышли на центральную площадь, танцевали и веселились.
Когда вдалеке раздавались взрывы – скорее всего, исходящие снаряды, выпущенные в сторону российских позиций на другом берегу Днепра, – мало кто из собравшихся обращал на это внимание.
Однако грохот боеприпасов напоминал о том, что русские “недалеко от нас”, как сказала Наталия Чорненко. Чорненко, глава Корабельного района Херсона, была среди тех, кому удалось бежать из-под российской оккупации, но их попросили повременить с возвращением из-за опасений за их безопасность.
“Люди постоянно звонят и спрашивают: “Когда мы сможем вернуться? “, – сказала она по телефону из центрального украинского города Винница. Но “есть вероятность обстрелов и артиллерийских обстрелов”, – сказала она. И “там нет ни электричества, ни воды, ни связи”.
Журналисты сайта были среди первой волны журналистов, прибывших в субботу в город Херсон, и повсюду были видны следы интенсивных боев, предшествовавших капитуляции России.
Шоссе из близлежащего Николаева было усеяно огромными воронами и сгоревшими автомобилями. Президент Украины Владимир Зеленский в своем вечернем обращении заявил, что саперы обезвредили около 2000 взрывных устройств в Херсонской области – “мины, подрывные устройства и неразорвавшиеся боеприпасы”.
В селах по дороге в Херсон старики и молодые люди стояли на обочинах дорог, чтобы поприветствовать военных, въезжающих в город.
В Киселевке, которая была освобождена только в четверг, двое молодых людей стояли рядом с нарисованным от руки знаком, указывающим путь в областную столицу, с улыбками и большими пальцами вверх.
“Слава Героям”, – кричал другой мужчина.
В нескольких километрах ближе к Херсону был взорван мост в ходе неудачной попытки остановить украинское продвижение.
На окраине города, куда они пытались попасть в течение нескольких месяцев, молодые солдаты останавливались перед вывеской “Херсон” и делали селфи.
В нескольких кварталах дальше по городу рекламные щиты с изображением улыбающейся блондинки обещали, что “Россия здесь навсегда”.
Группа молодых людей закрашивала один из рекламных щитов, превращая обещание или угрозу – в объект насмешек.
По словам жителей, в Херсоне четыре дня не было водоснабжения и неделю не было электричества. Мобильные телефоны не работали. Поэтому люди на центральной площади вынуждены были громко кричать, преодолевая шум бурного праздничного веселья.
“Мы так долго ждали этого”, – сказал 23-летний Андрей Федоров, стоя на крыше черного внедорожника и размахивая украинским флагом. “Я всегда верил, что это произойдет”, – сказал он об освобождении, – “до самого конца”.
Настроение было в основном праздничным. Звучала музыка в стиле техно, люди танцевали и пели. Кто-то раздавал конфеты и мороженое. В одном из ресторанов люди готовили мясо во тьме: праздничный стол.
Не было никаких признаков оккупантов, которые пугали многих здесь на протяжении почти целого года. Большинство людей на площади говорили, что прошло уже четыре-пять дней с тех пор, как они в последний раз видели российских солдат, хотя несколько человек сказали, что видели русских еще в пятницу.
Когда бы это не случилось, оккупанты быстро уходили.
Алина Канивченко, 19 лет, сказала, что в начале недели до нее дошли слухи, что русские, которые жили в бункере на соседней улице, сбежали. Подруга пошла проверить и обнаружила, что русские оставили бронежилеты, еду и другие вещи.
Когда на центральную площадь начали опускаться сумерки, прибыло еще больше военных машин, каждую из которых приветствовали возгласами, гудками и скандированием “З.С.У.”, что является аббревиатурой украинских вооруженных сил.
По мере того, как праздник продолжался, некоторые люди покидали площадь и направлялись домой, по темным улицам, к домам, где не было ни электричества, ни воды. Среди них были трое детей, которые были друзьями из того же района. Они прошли 30 минут пешком, чтобы добраться до площади.
“Мы хотели посмотреть на военных”, – сказала 9-летняя Ирина, тихая девочка в шапке и шарфе. Теперь, когда стемнело, они боялись идти домой одни.
Егор, 12-летний подросток с украинским флагом на плечах, сказал, что у некоторых людей в их районе есть генераторы, но в его доме их нет.
Ирина держала картонную коробку, полную мясных консервов, мороженого и шоколадных батончиков, которую кто-то дал детям. “Последний раз у нас такое было, – сказала она, – когда не было войны”.
Для некоторых радость была еще более сильной из-за того, что им пришлось пережить.
Ирина Ефимова, 49 лет, рассказала, что сотрудники российских спецслужб выбили ее дверь, избили ее мужа и 15-летнего сына и взяли ее в плен. По ее словам, русские удерживали ее в течение двух месяцев, обвиняя ее и сестру на контролируемой Украиной территории в оказании помощи украинским вооруженным силам. Когда ее наконец освободили, она не получила никаких объяснений по поводу своего заключения. Но в субботу ей стало намного легче.
“Здесь свобода”, – сказала она.
“Я счастлив душой”, – добавил ее сын Тимофей.
Однако для других счастья не наступит, пока их близкие не вернутся домой.
Когда сына Обозной задержали 3 августа, дети видели, как его уводили. “Вы его вернете?” – спросил шестилетний сын Дмитрий у российских силовиков.
Обозная обратилась в полицию, чтобы сообщить, что ее сын был похищен. В полиции сказали, что проведут расследование, но вместо этого его Дмитрия отправили в центр временного содержания. У Обозной не было возможности позвонить или навестить его, но она получала сообщения от освобожденных заключенных, что ее сын жив и с ним все в порядке.
Но 20 октября она услышала, что пленных увозят. Обозная думает, что ее сына, который, по ее словам, в 2015 году воевал в полку “Азов”, возможно, сейчас держат в городе на другом берегу Днепра. Но пока она это рассказывала, вмешался другой прохожий, который сказал, что, по его мнению, пленных увезли в Крым.
“Мы этого не знаем”, — сказала она, покачав головой.