Издание The Economist рекомендует новую книгу заслуженного корреспондента Financial Times Чарльза Кловера «Черный ветер, белый снег: возрождение нового российского национализма». Эта книга готова ответить на злободневный вопрос, какими мотивами руководствуется нынешний российский режим.
«Ни один вопрос не вызывает большего количества споров среди наблюдателей за Россией, чем вопрос о том, что в действительности движет режимом. Действительно ли националистическая напыщенность — обыкновенный камуфляж, который позволяет Кремлю и его приспешникам продолжать красть десятки миллиардов долларов в год у российского народа? Или их настоящая цель — просто остаться у власти, поскольку они боятся того, что может с ними произойти, если придется уйти? И верят ли они вообще, что Россия представляет собой новую цивилизацию — свободную от упадка и слабости Запада?», — пишет The Economist.
Чарльз Кловер в своей книге пытается ответить на эти и другие вопросы, связанные с новым российским национализмом. Сам автор, бывший главой московского бюро Financial Times, не понаслышке знаком с ситуацией в России и регионе в целом.
Его работа «Черный ветер, белый снег» отслеживает путь становления так называемой доктрины евразийства. Грубо говоря, речь идет об идее, согласно которой российская национальная идентичность определяется этническими, географическими и судьбоносными характеристиками. Книга описывает особенности эмигрантской жизни 1920 гг., националистической субкультуры Ельциновского периода и евразийство путинской эпохи.
Евразийство же постепенно становится ключевым пунктом кремлевского руководства к действию. «Новые правители России, идеологически обедневшие после развала советского коммунизма, все больше ударяются в веру. Это придает величие и достоинство их поступкам, а также позволяет им смотреть свысока на теоретически более успешные общества Запада, которые нарекаются упадническими», — пишет автор.
Книга разбита на два основных направления. Первое рассматривает историю конкретной части российского философского ландшафта с академической точки зрения, включая работу таких известных деятелей, как Лев Гумилев. С этой стороны евразийство понимается как реакция на травму, а не серьезное направление политической мысли (поскольку рассматриваемые концепции не содержат доказательств, а часто и вовсе противоречивы).
Второе направление работы Кловера охватывает новейшую политическую историю России, в частности роль КГБ. По мнению Кловера (хотя об этом он не говорит напрямую), за многими наиболее необъяснимыми событиями последних 25 лет стоят ветераны КГБ. Здесь рассматривается ряд неоднозначных вопросов. Например, был Михаил Горбачев жертвой попытки переворота 1991 г. или его соучастником? Что в действительности стояло за взрывами домов 1999 г., в связи с которыми Путин сыграл роль трезвомыслящего руководителя, хотя взрывы могли быть инсценированы спецслужбами?
Кроме прочего, возникает вопрос, почему Дугин, когда-то неприметный, богемный интеллектуал, внезапно оказался связан с высшими военными кругами России и приобрел множество богатых, влиятельных друзей.
В целом, книга приходит к выводу, что в современном евразийстве России существует множество противоречий — «в лучшем случае оно претенциозно, в худшем — совершенно надуманно». Но оно работает и позволяет российским лидерам ограждать страну от западного реализма со всей его логикой, и следовать иным, мистическим целям, создавая «географические границы вокруг отдельной правды». Несмотря на абсолютную нелогичность и бездоказательность, огромное количество людей в самой России воспринимают эту доктрину серьезно. А с учетом страны такого размера, обладающей ядерным потенциалом и специфическим видением реальности, это — плохая новость.