Глава международного отдела "Шахтера" – о лучших украинских арбитрах, худшем матче, Коллине и Ахметове.
– Вы с 2008 года в “Шахтере” – и при этом о вас практически ничего не слышно. Мало кто понимает точно, чем вы теперь занимаетесь.
– Людям иногда кажется, что футбол – это 90 минут, когда футболисты на поле, и все. Но до стартового свистка нужно проделать много незаметной работы. Я работаю в международном отделе “Шахтера”. Команда должна проводить сборы, как-то добраться туда, где-то жить, визы получать – а потом еще на ходу что-то поменяется, и это тоже нужно организовать. Тем более, “Шахтер” теперь играет во Львове. Нужно искать гостиницы для всех судей. А УЕФА, например, считает, что игра с “Порту” – это матч повышенного риска, и присылает дополнительного делегата. Ему тоже нужно где-то жить и на чем-то ездить.
– Журналисты варятся в собственных представлениях о правилах. Арбитры нам ничего не объясняют, мы успеваем раздуть скандал – а через два месяца приезжает Коллина, устраивает пресс-клуб, и выясняется, что журналисты просто не знали, как правильно интерпретировать эпизод.
– Мне кажется, для этого в каждом судейском комитете должен быть специальный человек. Есть же у президента страны спикер – у куратора судей тоже мог бы быть. Чтобы он связывался с судьями и раз в неделю-две выдавал официальное объяснение. Или даже в течение трех дней после матча. У меня ведь такое тоже бывало: знаешь, что твое решение было правильное, а журналисты его размазали не в ту сторону – и ты бессилен им объяснить.
Часто не только журналисты, но и игроки, и тренеры не знают точных правил или новых рекомендаций судьям. Правда, судьи тоже не всегда хорошо разбираются в работе тренеров. После пяти лет работы в клубе я понял, что самый большой мой недостаток как судьи был в том, что я не уделял особого внимания футболу с другой стороны. Как команда играет, кто в ней чем занимается, кто на поле созидатель, а у кого задача – не давать играть другим. Все это важно.
Сейчас ведь тренд такой, что приходят молодые арбитры, которые за 3-4 года поднялись, кто-то даже в Премьер-лигу. Опыта большого у них нет, некоторые, может, и не играли в футбол толком или только на юношеском уровне. А взрослый мужской футбол – это совсем другая история. Как игрокам сложно дается переход из молодежного во взрослый, так же и судьям.
– Но вы же тоже рано начинали.
– Да, в 19 лет – в то время это было очень рано. Только я ж не собирался быть судьей. Мой отец был футбольным тренером, и я хотел играть – но порвал крестообразные связки. После первой операции начал тренироваться – понял, что колено не приходит в норму. Медицины такой, как сегодня, не было. Что делать? Тренировать в девятнадцать рано. Ну мне один друг и предложил: бегать можешь, говорит? Попробуй посудить, пока восстанавливаешься. Я был уверен, что это временный этап – но все как-то быстро завертелось, и через 5 лет я уже был судьей ФИФА.
– Благодаря чему?
– А я фактически вырос на футбольном поле. С отцом с детства во всем этом варился, видел футбол со всех сторон и любил. Поэтому моя самая большая слабость – мне об этом инспекторы чаще всего замечание делали, – что я слишком добрый к игрокам. Мол, слишком много им объясняю, разговоры веду – а надо сразу желтые давать. Но я-то мог хоть на первой минуте карточку показать, если игрок заслужил. В отборочном матче Лиги чемпионов “Ланс” – “Динамо” Киев я капитана хозяев на 5-й минуте удалил за фол последней надежды.
В первом своем матче Лиги чемпионов я Дженнаро Гаттузо на 93-й минуте красную показал – за отмашку от Ибрагимовича. Но ничего, потом он на Евро-2008 зашел в раздевалку после матча Италия – Франция и оставил мне футболку со словами “Ты один из лучших судей в мире”. Важно найти человеческий подход к игрокам, не рубить сплеча, не пытаться подавить все эмоции.
– Бывает, что судьи дружат с футболистами?
– Самое худшее для судьи – начать смотреть на футбол именно так: вот это мой друг, а это большая звезда.
– А бывает такое у судей?
– Бывают две проблемы. Первая – когда арбитр молодой, неопытный, очень быстро попал наверх – у него случается мандраж. Вчера ты судил юношеские матчи, и на этих звезд смотрел только по телевизору – а теперь они от тебя зависят. Это нормально, такое проходит. Второе бывает у арбитров из маленьких стран – давление трибун. Ты привык судить чемпионат, на который приходит тысяча человек, а тут на “Камп Ноу” их 85 тысяч. Есть риск либо перегореть, либо поддаться свисту болельщиков.
– Украинский судейский корпус стремительно омолодился. Это хорошо или плохо?
– Ну смотрите: в Украину пришел один из лучших специалистов мира, глава судейского корпуса Европы. Ему дали задание сделать украинских судей лучше. Он полгода анализировал ситуацию, а потом понял, что ему нужно с некоторыми людьми попрощаться и ставить на молодежь. В чем разница? В том, что я возвращаюсь в Словакию и замечаю, что тамошние арбитры за эти четыре года не так сильно выросли, как украинские.
Коллина готовит украинских судей под европейские стандарты. На мой взгляд, качество судейства за последние 2-3 года выросло. А ошибки были и будут везде – посмотрите хоть чемпионат Испании, хоть Италии. На стадионе сейчас 40 камер – пара человеческих глаз не может видеть футбол так, как его покажут по телевизору.
– Так вы за видеоповторы?
– Нет, я против. Если останавливать его после каждого свистка, игра затянется на 3 часа. Ну и вообще: если все будет правильно, о чем говорить после игры? Болельщикам же нравится обсуждать такие моменты. Разница только в том, что в Англии ошибка судьи считается естественной частью футбола, а в Восточной Европе сразу говорят о коррупции. Пока футбол будет футболом, а не компьютерной игрой с компьютерными судьями, в нем будут ошибки.
Но я за те технологии, которые помогут исключить фатальные, большие ошибки. Скажем, goal-line technology. Тут слишком много на карту поставлено – не засчитали гол, и команда вылетает с чемпионата мира. У меня был такой случай в игре “Ливерпуль” – “Челси” в полуфинале Лиги чемпионов-2005. До сих пор же никто не может с уверенностью сказать, был гол или нет. Сработал человеческий фактор: ассистенту нужно было мгновенно разобраться. Был бы goal-line technology, подождали бы минутку – и все было бы точно.
– Разве этого достаточно?
– Честно говоря, я бы если что-то в правилах менял, то, скорее, ворота чуть больше сделал бы. Их размер уже сто тридцать лет не меняется, а вратари-то выросли. Тогда в них стояли мужчины по 1,68 м, а теперь и 2,05 встречаются. Я бы сантиметров на 10 расширил и на 7-8 поднял бы. Было бы больше голов. Почему так любят хоккей, например?
– А вы любите?
– Люблю, но только на стадионе. По телевизору не смотрю: шайба маленькая, ее не видно. Так вот – в хоккее постоянные атаки в обе стороны, борьба и много голов. Там матчи заканчиваются со счетом 6:5. Все, что нужно болельщику! Какая главная эмоция на матче? Когда забивается гол! А когда 0:0 и игра в центре поля – болельщик скучает. Вспомните, с каким счетом играли в 1930-х годах на чемпионатах мира – 5:3, 8:2. Вот это мне по душе.
– Есть впечатление, что как бы Коллина ни работал, им всегда будут недовольны. Есть у него шансы переломить эту тенденцию?
– Чтобы ставить оценку Коллине, нужно сравнивать с тем, как было до него. Судейских скандалов было больше, все везде видели предвзятость, “руку “Динамо” и федерации”. Коллина отсек всех от назначений и продвижения. Кого считает лучше, того и двигает. У него нет никакой заинтресованности, чтобы чемпионом стало “Динамо” или “Шахтер”. А судьи будут ошибаться и при Коллине, и всех его преемниках.
– Почему эксперимент с иностранными судьями на топовых украинских матчах не пошел?
– Будь я главой судейского корпуса, я бы его продолжал. Когда мы обсуждали это с Пьерлуиджи, его тезис был такой: если я приглашаю иностранных судей на топовые матчи, значит, я не воспитал хороших украинских. Но когда играют “Динамо” с “Шахтером” или “Днепр” с “Шахтером”, до матча, во время и после такой накал, что допущенная ошибка может просто сломать карьеру арбитра. Я бы приглашал иностранных судей на такие матчи именно потому, что своих лучших арбитров нужно беречь, пока они растут.
Человек, может, вырос бы в арбитра Лиги чемпионов, а тут под влиянием публики и клубов ему дорогу перекроют. Везде, и в Италии, и во Франции, клубы всегда стараются влиять на назначение судей. Дело не в том, что с кем-то легче договориться, а в том, что конкретный судья больше подходит стилю игры конкретной команды. Этот разрешает больше борьбы, а тот позволяет играть в техничный футбол.
– И на Коллину клубы влияют?
– Насколько я его знаю, он никого к себе не подпускает. Честно говоря, у него даже друзей немного, он привык держаться в стороне от всех.
– Кто сейчас лучший украинский арбитр по-вашему?
– Есть группа, три-четыре человека – но их несложно вычислить, это те, кто получает назначения по Европе. Арановский, Абдула, Бойко, Можаровский, хорошо начал судить Жабченко. Обратите внимание: это все судьи, которые до прихода Коллины были никем – он их нашел и дал им шанс.
– У вас удивительная биография: вам новую работу всю жизнь находят травмы. Судьей стали из-за порванных “крестов”, а в “Шахтере” оказались благодаря ахиллам.
– Проблемы с ними у меня начались с 26 лет, уже на чемпионате мира. Ходил по врачам, где только не был – и в Праге, и в Вене, и в Будапеште – хоть бы кто помог. До тех пор, пока Валерий Онуфер, который жил недалеко от границы со Словакией и знал меня, не сказал: в Донецке есть один испанец, съезди к нему. Пако Биоска, нынешний врач “Челси”, посмотрел меня, но поставил все тот же диагноз: без двух операций – никуда.
Как раз в это время “Шахтер” играл матч чемпионата с запорожским “Металлургом”. На нем мы случайно встретились с президентом клуба. Разговор затянулся и закончился предложением сотрудничать. Честно говоря, было нелегко: Ахметов дал мне сутки на размышления, а я уже готовился к поездке на ЧМ в ЮАР.
Тут сработал, наверное, судейский навык принимать быстрые решения. У нас как говорят: первое, что в голову пришло – самое правильное. Если свисток поднял ко рту, не опускай – обратно не поднимешь уже. Я тогда всю ночь не спал. Но в итоге не пожалел. У клуба президент, который очень любит футбол, – это гарантия, что он его не бросит через два-три года.
– Самое неприятное воспоминание вашей карьеры?
– Как я говорю: у каждого судьи есть страна, в которую он не поедет отдыхать. Ошибки на клубном уровне забываются быстее, а когда сборная играет на ЧМ или ЧЕ – это сложнее. Я судил отборочный матч Евро-2004 Норвегия – Румыния. Обе команды играли в коротких рукавах. Карью и Киву боролись за мяч в штрафной, руки сплелись – и я решил, что мяч попал в руку румыну. Назначил пенальти, румыны в итоге не поехали в Португалию. Потом уже увидел, что пенальти не было.
– В Румынию с тех пор не ездили?
– Да нет, потом много раз судил еще. Меня даже пригласили как-то судить матч чемпионата Румынии – кажется, “Динамо” против “Стяуа”. Но вот что интересно. Я ожидал, конечно, негативной реакции. Прилетел, в аэропорту толпа журналистов. Извинился перед румынскими болельщиками, сказал, что понимаю, что это была моя худшая ошибка в карьере. А потом на разминку выбежал – и стадион встречает аплодисментами! Так что если сделал ошибку, надо ее признать – тебе же лучше.
– А не хочется после таких случаев иметь какую-то возможность посмотреть два-три видеоповтора? Или видеосудью ввести, как в хоккее?
– ФИФА проводила такой эксперимент – кажется, в чемпионате ЮАР. Каждая команда имела право на два протеста в течение матча, и резервный судья у монитора помогал принять решение. Мне идея понравилась. Тем более, что потом подсчитали: в 80% матчей никто этим правом даже не пользовался. Я был бы не против. Думаю, румыны бы тоже были за. Это просто облегчило бы послематчевую жизнь судей. Физически же отработать игру – не сложно. Самое страшное для арбитра – это проснуться утром и увидеть себя во всех газетах на первой полосе.
– А читают судьи про себя?
– Читают, конечно. Хотя опытные говорят: “Если хочешь спокойно жить, не покупай прессу по понедельникам”.