Украинское государство сегодня находится перед реальным внешнеполитическим выбором, который определит его будущее – выбором между европейской и евразийской интеграцией, между Западом и Востоком, между будущим и прошлым
Такой ситуация видится очень многим – так, что уже начинает казаться, что после подписания Соглашения об ассоциации с ЕС Украина чуть ли не станет членом европейской семьи, что нормы жизни стран Евросоюза, правовые, ценностные и даже экономические, станут у нас реальностью.
Но, на самом деле, ситуация намного сложнее. Современный украинец, так же, как и его предок времен Киевской Руси, оказался перед камнем, на котором начертаны указания к трем дорогам.
Налево пойдешь – в Москву попадешь. Направо пойдешь – до Брюсселя дойдешь. Но есть и прямой путь – в Межигорье. То есть, возможность продолжать тот путь, которым Украина двигается все последние 22 года, не сворачивая никуда. Эта возможность и есть самая большая проблема для страны.
Подписание Соглашения об ассоциации с Европейским Союзом, прежде всего, ставит точку в разговорах о геополитическом выборе и сооружает надежную дамбу на пути имперских амбиций Кремля. Это очень важно, но это еще отнюдь не Европа. В истории известны случаи, когда режимы, осуществившие прозападный политический выбор с целью самосохранения, сдерживали процессы развития собственной страны путем маргинализации экономических и общественных процессов, культивирования атрибутивной имитационной демократии и монополизации промышленности, ее сосредоточения в руках олигархического капитала.
Такой была история большей части государств Латинской Америки в ХХ веке. Великий перуанский писатель Марио Варгас Льоса, описывая ситуацию в собственной стране, писал о поколениях людей, которые рождались, взрослели и умирали с надеждой на лучшую жизнь, но так ее и не видели. Главный герой романа Льосы, оплакивавший своего дядю, достойного интеллигентного человека, настоящего патриота, скончавшегося в Лиме, но так и не дождавшегося реальных изменений в Перу, делился своими эмоциями из Парижа, куда, собственно, уехал в молодые годы. Не правда ли, весьма напоминает современную украинскую ситуацию?
Мне кажется, каждый найдет обоснования для того, чтобы понять, что третий путь куда реалистичнее и первого, и второго. У власти достаточно сил, чтобы не повернуть в Москву и притормозить по дороге до Брюсселя. То же Соглашение об ассоциации содержит десятки, если не сотни, обязательств, которые можно выполнять – или затягивать с исполнением – до бесконечности.
В стране, созданной циниками, привыкшими говорить на партсобраниях одно, дома другое, думать третье, а делать четвертое, выросли поколения новых циников, уверенных, что иначе и быть не может – именно этим постсоветский цивилизационный менталитет отличается от западного, и украинцы, которым всегда приходилось выживать в непростых условиях имперских общежитий, преуспели в культивировании этой имитационности, пожалуй, лучше откровенных в своей имперской замшелости россиян и наивных в своей неизжитой советскости белорусов. Именно поэтому мы и идем в Европу, а они – нет. Но именно поэтому мы в нее попадем нескоро, ой нескоро.
Наше будущее – это латиноамериканское движение к Европе, долгое, затянутое, временами дурно пахнущее, как застоявшееся болото. Еще не один дядя главного героя нашей книги скончается в Киеве, так и не дождавшись изменений к лучшему.
Главное, чтобы наш герой не махнул на Украину рукой, как герой Льосы на Перу. Чтобы он остался дома.