Главная проблема этой войны для Украины не в дефиците денег и вооружений, даже не в Путине и его войсках.
Главная проблема – в отсутствии четкой и понятной стратегии действий украинской власти и в усыхающем, как шагреневая кожа, доверии народа к этой власти. Причем второе – прямое следствие первого.
Все последние события, когда мировые лидеры ездят к нам со своими планами разрешения конфликта, а мы ни разу не озвучили своих, кроме нежизнеспособных и, опять же, про-путинских (в плане, практически, легализации боевиков посредством местных выборов) Минских соглашений показывают, что украинская власть просто не знает, что делать. После общения со многими политиками и силовиками, можно прийти к консолидированному мнению: наша власть ситуацию на Донбассе (и не только на Донбассе) проживает под девизом: нам бы только ночь простоять, да день продержаться.
«Нет никакого понимания, что делать дальше. Нет понимания, что делать на один, два шага вперед. Мы идем наугад: там прощупали, там попробовали. Вот тебе пример. У Пети [Порошенко] уже думали снимать Муженко (Виктор Муженко – начальник Генерального штаба – ред.) за то, как бездарно положили людей в донецком аэропорту. Но он сумел удержать Дебальцево, втянул боевиков в Углегорск, где они застряли и положили кучу своих людей и техники, и теперь Муженко – молодец и герой в АП. Ну кто так делает? Решили снимать – снимайте», — сказал одному из авторов «ОстроВа» человек, осенью вовлеченный в процесс переговоров Украины с сепаратистами и Россией.
Сегодня много говорят о мобилизации и вражеских происках направленных на ее срыв. Но давайте вспомним, что практически вся осень, вплоть до начала января, с подачи нашей власти, прошла как раз под знаком ДЕмобилизации. Блок Порошенко практически всю свою избирательную кампанию построил на риторике о мире и «невозможности военного решения этого конфликта». Последствия такого «расслабона» проявились в резком уменьшении помощи волонтерам и деморализации наших военных, утративших понимание, что они «там» делают.
Сначала на уровне ток-шоу, а затем и в официальных выступлениях президента и премьера мы вроде бы признали факт войны с Россией. Порошенко даже назвал ее «Отечественной»! Но, при этом, мы покупаем у Москвы газ и уголь, продаем оккупированному ею Крыму электроэнергию, наши заводы поставляют в нее детали для вооружений, Петр Алексеевич каждую неделю общается по телефону с Путиным… Более того, — фабрики и заводы украинского президента дают рабочие места и платят налоги российским «оккупантам»…
До сих пор, не отменен закон о так называемом «особом статусе Донбасса», и об «амнистии террористов». Рада приняла постановление о признании России страной-агрессором, но война по-прежнему называется АТО, а члены Кабмина на последнем Дне правительства в парламенте так и не ответили внятно на вопрос, какие санкции были введены против РФ.
То есть, украинское государство, по-прежнему, не называет вещи своими именами и по-прежнему не хочет видеть многое из той объективной реальности, которая на самом деле существует. Например, курса доллара, который в три раза уменьшил наши реальные зарплаты на фоне такого же троекратного роста цен. Или миллионы «беженцев», которых никто не ждет на свободных территориях, и обстреливают на захваченных…
То есть, мы не идем к цели, а танцуем какое-то смертельное танго, причем с каждым днем этот танец увлекает нас все ниже и ниже. И цели этой никто не знает и не озвучивает, хотя музыка в телевизоре становится все бравурнее и бравурнее. К количеству убитых на Востоке мы начали привыкать. Ограничения демократических свобод под вышиватницкий там-там вызывают апатию. И все чаще вспоминаются строки из Мандельштама: «Мы живем, под собою не чуя страны…». В другом контексте, но ощущения такие же.
Война фактически выгодна властям Украины, которые не меняют, созданную еще Кучмой и Януковичем, систему, и оправдывают это войной. Они ухудшают жизнь людей и оправдывают этой войной. Так война, которая стала универсальной индульгенцией для чиновников, не закончится никогда…
Никто не дает перспективы завтра, а, следовательно, у людей нет мотивации за это завтра воевать и умирать…
Этот вакуум, созданный государством, как всегда заполняют те, кого принято называть «гражданским обществом». Так Комитет патриотических сил Донбасса, объединяющий, преимущественно, зарегистрированные в Донецке общественные организации, обсуждает стратегию, в основе которой лежит идея о признании захваченных территорий ДНР-ЛНР – территориями, оккупированными Российской Федерацией.
В основу этой стратегии положен тот факт, что война на Востоке Украины является ГИБРИДНОЙ, соответственно, ее НЕВОЗМОЖНО выиграть только военными действиями!
Более того, военные действия, как основной дестабилизирующий Украину фактор, являются наиболее желаемым для Кремля вариантом развития событий. Соответственно, Украине выгодно избегать этого сценария, давая на вызовы Москвы несимметричные ответы.
Пока сильна Россия, пока она питает террористов Донбасса, военное решение кризиса действительно бесперспективно. Значит, нам нужно воевать с Россией не оружием, — мозгами, связями, экономикой. Когда ослабнет Россия, — террористы сами растают «как роса на солнце».
Нужно признать, что наши Вооруженные силы малочисленнее и хуже вооружены, чем российские, маскирующиеся под, так называемое, «ополчение». Пока граница с Россией открыта, а Россия сильна, военный сценарий является нежелательным для Украины. Украине нужно выиграть время для перевооружения и усиления своих ВС, либо создания организованной партизанской сети по примеру швейцарской армии. Ради этого необходимо добиваться мира. Всеми методами. Но не любой ценой!
Это не означает прекращения борьбы или консервацию кризиса. Это означает переход Украины от военных действий к ГИБРИДНОЙ войне, в которой военные выступают на сцену лишь на заключительном этапе. И нужно четко уяснить, что если на военном фронте наша тактика исключительно оборонительная, то на всех остальных фронтах гибридной войны она должна стать наступательной.
Гибридная война подразумевает давление на противника, прежде всего, через политический, экономический и гуманитарный факторы. Это означает действия, направленные против России, как на дипломатическом фронте, так и во всех сферах экономики и финансов, развитие внутренней оппозиции и, обязательно, – рост информационного влияния на врага.
На сегодня мы видим, какие-то шаги на дипломатическом и военном фронте. Все остальное, даже такой основополагающий элемент гибридной войны как информационное влияние – практически не просматривается.
С первого дня войны, которым можно считать 27 февраля 2014 года, (день, когда Крымский парламент заявил о непризнании киевского правительства и «принял на себя всю ответственность за судьбу Крыма») инициатива всегда была на стороне России. Даже когда с российской территории велись обстрелы наших населенных пунктов, мы ни разу не ответили адекватно. В международные судебные инстанции и то начинаем обращаться только сейчас. И это ключевая ошибка. Если мы не можем равняться с Россией в военной плоскости, тот нужно искать те сферы, где мы сильнее. Они есть! Причем самой уязвимой Россия может быть как раз в самом главном – историко-идеологическом аспекте. Но об этом позже.
Именно Россия, а не ДНР-ЛНР должна стать объектом контр-атаки со стороны Украины. Бороться с сепаратистами не борясь с Россией все равно, что лечить симптомы болезни, в место того, чтоб устранять ее причины. А мы сейчас, кроме дипломатического фронта, боремся только с сепаратистами…
Цели РФ понятны и не раз озвучивались ее руководством: Конституционная реформа в Украине, федеративное устройство, или даже автономия Донбасса, и фактическое признание руководством Украины субъектности террористов ДНР/ЛНР путем ведения прямых переговоров с ними.
Путин хочет сделать Донбасс очагом постоянной нестабильности в Украине и рычагом влияния на нее.
По мнению активистов КПСД, задача Украины в этом случае, наоборот, — сделать захваченные территории очагом нестабильности самой России, превратить их в неподъемный груз для ее экономики, переложить на Москву всю ответственность за политические, социальные, военные и гуманитарные последствия кризиса в Донбассе, который она там спровоцировала. А для этого необходимо признать захваченные территории, территориями, оккупированными Российской Федерацией. Это, тем более, логично после объявления России страной-агрессором.
Итак, гибридную войну с Украины нужно перенести на территорию контролируемую сейчас Россией! Эта серая зона, которую Путин создал на Востоке Украины должна расти в сторону Ростова и Краснодара, а не Киева. Тем более, что предпосылки для этого есть. То же Донское казачество, еще не забыло ни своего национального самосознания, ни своей истории. Нужно лишь культивировать это.
«Империи живут, пока живы идеи, вокруг которых они возникли». Эти слова писателя Милана Кундеры для нас сейчас, как нельзя более, актуальны. Идея, на которой зиждется Российская Федерация — это государствообразующая миссия русского этноса. Именно под нее, Путин пытается подогнать всю свою политику, именно ею оправдывает агрессию в Украину.
«Русский народ является государствообразующим – по факту существования России. Великая миссия русских – объединять, скреплять цивилизацию. Языком, культурой, «всемирной отзывчивостью», по определению Федора Достоевского, скреплять русских армян, русских азербайджанцев, русских немцев, русских татар…», — написал Владимир Путин в своей статье «Россия: национальный вопрос» в 2012 году. Тогда он прекрасно понимал опасность национализма для российской государственности.
«С распадом страны мы оказались на грани, а в отдельных известных регионах – и за гранью гражданской войны, причем именно на этнической почве. Огромным напряжением сил, большими жертвами эти очаги нам удалось погасить. Но это, конечно, не означает, что проблема снята», -писал он.
Поэтому сейчас, когда парадоксальный разум российского фюрера сам разжигает то, об опасности чего он предупреждал три года назад, нам нужно лишь помочь этой искре разгореться. Тем более, если «проблема не снята», а понятие «русский народ» (в отличие от российского) – становится понятием все более абстрактным, ведь Русь в истории была только одна, и она была Киевской! Откуда «русские» взялись в Москве – это еще вопрос…
Но вернемся к Стратегии – той картине будущего, которая может быть понятна каждому в Украине, и в русле которой должны лежать все действия власти и активных граждан страны.
Она в любом случае должна быть! Она может быть правдивой или ложной, может быть даже ошибочной (как в случае с коммунизмом), но люди обязательно должны видеть, куда они идут. Особенно те, которые на острие, которые живут в зоне боевых действий, на оккупированных территориях, либо беженцы. Им особенно важно понимать свой статус и логику развития событий.
Ведь если ДНР-ЛНР – террористические организации, то каким образом там работают предприятия того же Ахметова, которые по сути, обслуживают террористов? Или как оценивать деятельность местных администраций, составляющих, фактически, «государственную» систему так называемых «республик»? И если Донбасс остается украинской территорией, то, как объяснить пограничный режим на линии его соприкосновения со свободной территорией? Почему мы продолжаем поставлять сепаратистам и террористам газ и электроэнергию?…
Вот этот диссонанс между декларациями и реальностью, вопросы без ответов — убивают доверие к власти. А недоверие к власти, в нашем случае, означает слабость государства. Последнее же выливается в срыв мобилизации, тихий саботаж и угрозы новых Майданов.
Все нужно начать называть своими именами. Даже если это кажется невыгодным в данный момент.
Например, было бы неплохо, если бы Порошенко обратился к нации и специально к жителям захваченных территорий, и четко заявил об отказе от ведения боевых действий с целью отвоевывания захваченных террористами территорий и переводе ВСУ в чисто оборонительную позицию.
Он мог бы сказать что-то вроде этого: «Мы никогда не признаем ЛНР и ДНР, мы никогда не признаем ничью юрисдикцию над этими территориями, кроме украинской, однако мы знаем о преобладании пророссийских настроений среди людей оставшихся там. И, хотя, они обусловлены российской пропагандой, мы уважаем мнение людей и даем им возможность самим понять ошибочность их ожиданий от российских оккупантов и террористов ЛНР-ДНР. Мы готовы временно потерять территории, чтоб сохранить жизни. Мы делаем это ради сохранения жизней мирных жителей Донбасса, ради сохранения жизней украинских солдат».
Ведь, по сути, мы и так не наступаем, да нам и не позволяет делать это Запад. Но поскольку военные действия ведутся, то на захваченных территориях все считают, что Украина воюет с ними и обстреливает жилые кварталы. Если бы украинская власть расставила точки над і, да еще действительно перестала врать и стрелять, то мы бы не только изменили общественное мнение на захваченных территориях, но и лишили боевиков аргументации для ведения войны, от которой население «там» устало не меньше чем здесь. Это остановило бы рост антиукраинских настроений. Но главное, — это дало бы населению как захваченных, так и свободных территорий, видение перспективы развития конфликта, возможность планировать свою жизнь.
В свою очередь, официальное объявление захваченных территорий – территориями, оккупированными Российской Федерацией дало бы:
— Возложение ответственности за социальные, военные и гуманитарные последствия кризиса на Востоке Украины на Россию;
— обозначение статуса граждан Украины, проживающих на захваченных территориях;
— подрыв экономики России;
— изменение в общественном мнении жителей захваченных территорий объекта ответственности за ухудшение их жизни;
— однозначное обозначение Российской Федерации как субъекта переговоров по Донбассу, минуя ДНР-ЛНР;
— возможность включения юридических процедур против России, оккупировавшей часть территории Украины;
— введение в правовое русло тех ограничительных мер по отношению к гражданам Украины, проживающим на захваченных территориях, которые в данный момент нарушают права, закрепленные Конституцией.
Следующим логическим шагом, который, впрочем, уже также делается, но, пока не системно, должна стать полная экономическая блокада оккупированной Россией территории. Запрет на любые экономические отношения с оккупационными властями и субъектами бизнеса, работающими на оккупированных территориях. Введение экономических санкций за нарушение этого запрета. Введение уголовной ответственности за сотрудничество с оккупационными властями…
Люди должны понимать реалии, в которых они оказались, и понимать меру ответственности за свои действия в этих реалиях.
Параллельно с экономическим «отторжением» оккупированных территорий государство должно дать льготные возможности бизнесу искать пути замещения потерянных каналов ресурсов и сбыта, связанных с Россией и Донбассом. Это должно стать государственной политикой. Потеря украинского рынка должна стать для России не менее ощутимым ударом, чем потеря нами рынка РФ.
Невоенное ослабление России по всем направлениям ее жизнедеятельности, особенно связанным с Украиной, должно стать основой нашей оборонительной гибридной войны с оккупантом.
Параллельно в предлагаемой стратегии предусматривается системное (и стимулируемое государством) создание жилья и рабочих мест для вынужденных переселенцев. Принятие соответствующей государственной комплексной программы и придание ей статуса приоритетной для всех органов власти. Создание реестра пустующих домов в селах Украины для временного переселения туда, нуждающихся в жилье, вынужденно перемещенных жителей Донбасса.
Это могло бы не только смягчить социальные последствия оккупации для вынужденных переселенцев из Донбасса, но возродить украинское село, развить агропромышленный комплекс Украины.
Кроме того, государство должно создать такой льготный экономический режим для переселенцев, чтоб людям было выгодно уезжать с оккупированных территорий. Это и особые кредитные условия на жилье (вплоть до выплаты компенсаций за потерянное жилье или выплаты первого взноса кредита на приобретение жилья), и создание льготного режима ведения предпринимательской деятельности переселенцами.
Сегодня, когда приезжаешь в Краматорск, Славянск или Константиновку, основным вопросом, который задают предприниматели, является: «сдают нас, или не сдают? Бизнес вывозить или работать?». Бизнес в Донбассе действительно замер. И даже больше, чем объективные причины, на это влияет психологический фактор. Люди не уверены в завтрашнем дне и власть не дает им никаких позитивных сигналов. В то же время, они все равно работают, так это основа их жизни и способ заработка. А для государства – это источник получения средств, рабочие места и т.д. Регион все равно должен жить.
Мы не заинтересованы в экономической деградации свободного Донбасса. А она уже происходит. Понятно, что на серьезные зарубежные инвестиции для ее остановки рассчитывать не стоит, но есть возможность привлекать внутренние инвестиции – деньги украинского бизнеса. И для этого нужно создать особый инвестиционный режим и льготный режим ведения предпринимательства на свободных территориях Донбасса. Это же позволит эффективнее привлекать и реализовывать различные гранты и целевую иностранную помощь на восстановление региона.
В апреле планируется международная конференция доноров по восстановлению Донбасса. Недавно этот вопрос рассматривался совместно руководством парламентского комитета по международным делам и общественных активистов из региона. Основное впечатление — до сих пор никто в Украине не знает ни как использовать эти деньги, ни кому их давать. Понятно, что государству – разворуют, а бизнесу – его осталось так мало, что нужны особые условия, чтоб возродить в регионе средний класс.
Это важно не только с точки зрения экономики, это нужно еще и для того, чтоб люди увидели быстрые перемены к лучшему. Свободный Донбасс должен стать моделью той новой Украины, которая должна заставить жителей Донбасса поверить в позитивные перемены в стране, дать пищу для выбора: депрессивные ДНР-ЛНР или развивающаяся Украина.
Эта модель новой Украины должна быть не только в экономике, но и во всех сферах общественной жизни. И та реформа МВД, которую анонсировала Екатерина Згуладзе, должна начаться не с Киева, а с Донбасса. И реформа местного самоуправления и децентрализация – все улучшения должны начаться именно со свободного Донбасса.
Для этого, возможно, потребуется принять закон об особом статусе свободных территорий Донбасса с закреплением в нем возможностей пилотного введения новых моделей организации и функционирования органов власти, может быть даже прямое президентское правление. Но все должно быть направлено на быстрое улучшение жизни и смену в регионе политических элит, запятнавших себя сотрудничеством с сепаратистами.
Иначе главный фронт гибридной войны – информационный – нечем будет наполнять.
Информационное противоборство вообще определяется теоретиками гибридных войн, как сквозная деятельность на всех этапах конфликта. У нас тактика такого противоборства кажется, как минимум, странной. В минувшую пятницу на «Школе миротворческой политики» с донецкими журналистами, заместитель министра информационной политики Татьяна Попова рассказала, что еще в мае, оказывается, на СНБО обсуждался вопрос об уничтожении Донецкой и Старобешевской телевышек, отравляющих местное население российской пропагандой.
Но решение было принято отрицательное, — члены СНБО решили, что будет дорого восстанавливать эти вышки после возвращения Донбасса под контроль Украины. На какие весы клали наши чиновники стоимость ремонта и вред от промытых мозгов людей, ненавидящих сейчас Украину, — не понятно. Но если весной еще были ожидания на скорое освобождение Донбасса, то сейчас, казалось бы, этот вопрос снова должен быть актуализированным. Как минимум, наш «Укрчастотнагляд» должен глушить тех вещателей, которые незаконно работают на наших частотах, но… Это уже не говоря о
параллельном наращивании украинского информационного присутствия на захваченных территориях и на территории самой России..
Еще одним фактором как информационной контр-атаки, так и гуманитарного давления на оккупантов должны быть доступные каналы межличностного общения.
Создание пропускной системы, когда 10 дней нужно получать разрешение на въезд и выезд, не выдерживает никакой критики. Тем более, что она дискредитируется уже хотя бы тем фактом, что у тех, кто курсирует автобусами Шериф-тура, никаких пропусков никто не спрашивает, да и другие могут договориться о проезде без лишних формальностей за 200 грн. Непонятно, что вообще в наш век компьютерных скоростей, можно делать 10 дней?
Почему до сих пор нет единой компьютерной базы лиц, причастных к терроризму и сепаратизму, по которой и должны, в течение 10 минут, проверяться перемещающиеся граждане? Пропускная система должна быть не только законной (госграница внутри государства – это нонсенс) но и лояльной к добропорядочным гражданам. Она не должна закрывать нас от членов наших семей, оставшихся там, не должна нам давать повод обвинять Украину в создании гетто, где наши близкие умирают от голода. Да, должны быть разумные ограничения, но не гетто!
Без объявления захваченных территорий оккупированными, создание преград к свободному передвижению и любые ограничения по отношению к гражданам, проживающим на захваченных территориях, являются незаконными, не оправданы ни юридически, ни логически, ни морально. Люди не понимают, почему их делают жителями гетто и законно обижаются на Украину за это. Значит нужно быть последовательными.
Итак, если резюмировать, стратегия разрешения восточного кризиса, которая сейчас обсуждается в среде общественных активистов из Донецка и Луганска заключается в следующих шагах:
— объявление захваченных территорий, территориями оккупированными Российской Федерацией;
— объявление о переходе к тактике ненападения на оккупированные территории и занятие оборонительных позиций ВСУ по линии разграничения;
— полная экономическая блокада оккупированных Россией территорий;
— полное игнорирование ДНР-ЛНР как субъектов переговоров и признание таковым только России;
— ведение гибридной войны невоенными методами, в том числе, на территории противника;
— наращивание информационного влияния на оккупированных территориях и территории агрессора;
— приоритетное создание государством рабочих мест и мест поселения для вынужденных переселенцев;
— введение льготного ипотечного и экономического режима для переселенцев;
— введение особого инвестиционного режима и льготный режим ведения предпринимательства на свободных территориях Донбасса;
— либерализация и компьютеризация пропускной системы на линии соприкосновения с оккупированными территориями;
— приоритетность проведения реформ, улучшающих жизнь населения, на территориях свободного Донбасса, примыкающих к оккупированным.
Цель этой стратегии не только остановить кровопролитие, но и назвать вещи своими именами, дать людям понимание перспективы, победить противника на его территории и его же оружием…
Естественно, эта стратегия не может быть принята всеми. Идея консервации конфликта не популярна в обществе. Но на данном этапе она может быть самой плодотворной. Главное, чтоб эта консервация происходила на наших условиях, а не условиях Путина. Тем более, что под «консервацией» — активисты Комитета патриотических сил Донбасса подразумевают лишь отказ от военных действий, но не отказ (наоборот, — активизацию) от борьбы на других фронтах гибридной войны.