Путин выступает как героическая фигура в современной российской истории. Но со временем его образ сожмется до очередного неудачливого самодержца России.
Об этом пишет кандидат исторических и политических наук Андреас Умланд.
Одна из мантр нынешних апологетов Кремля, равно как и некоторых самопровозглашенных политических реалистов – что президент РФ Владимир Путин невероятно популярен среди россиян. Из прагматического интереса, говорят они, Западу следует признать этот якобы неоспоримый факт и соответственно адаптировать свою политику – то есть попытаться восстановить партнерские отношения с российским президентом. Утверждается, что, поскольку Путин (якобы) является воплощением российской национальной воли, нам лучше попытаться глубже понять и в полной мере учесть его взгляды и планы на мир. К лучшему или худшему, Путин – как утверждает один из таких текстов – является «выбором России», и нам следует начать привыкать к этой социологической данности.
Но насколько подлинными, устойчивыми и исторически релевантными являются впечатляющие пропутинские результаты соцопросов, о которых раз за разом сообщают службы исследования общественного мнения?
Высокие показатели официальной общественной поддержки для правителей недемократических систем не являются чем-то необычным. Немцы, к примеру, когда-то массово поддерживали лидера, который был намного более автократическим, экспансионистским, кровавым и агрессивным, чем Путин. Но означает ли популярность Гитлера в 1940-х, даже после его смерти, что мы должны проявить к нему больше сочувствия, поскольку «фюрер» временно представлял большую часть населения Германии? Можно перечислить десятки диктаторов, которых восхваляли во время и вскоре после окончания их репрессивного правления. Но многие из этих прежде вызывавших восхищение гиперпатриотов оставили противоречивые, если не катастрофические наследия. Часто их преступления были направлены не только на окружающие государства и этнические меньшинства, но также и на титульные нации их собственных стран.
Более того, сложно установить надежность результатов исследования общественного мнения в условиях идеологического монизма и политических репрессий. О чем на самом деле говорят нам результаты опросов в России? Действительно ли популярность Путина так высока, как предполагают ответы респондентов? Насколько граждане готовы открыто выражать свои политические взгляды в авторитарной системе, которой управляют бывшие офицеры КГБ СССР? Отражают ли преференции, указанные в опросах, всю гамму картины мира респондентов? В какой мере эти взгляды сформированы действительно разнообразными источниками информации, предоставленной профессиональными журналистами?
Любой, кто смотрел политические новости и ток-шоу на главных государственных телеканалах России, знает, что это не СМИ в западном понимании этого слова. Эмоциональность, агрессию и абсурдность государственным политических телепрограмм, которые претворяют многие события международной жизни в заговоры против России – людям, не говорящим по-русски, может быть непросто представить.
Ежедневное распространение комментариев полных языком вражды, умело сформулированной полуправдой и все более странных исторических мифов на подконтрольных Кремлю телеканалах не ограничивается предубежденными толкованиями или фейками, как они и появляются в иностранных медиа Кремля, таких как Russia Today или Sputnik News. В России, по сути, не осталось значимой политической журналистики, так как все крупные медиа распространяют похожие комбинации специально отобранных мировых новостей, грубо манипулируемых политических нарративов и заумных теорий заговора.
Нужно, правда, отметить, что российские несистемные оппозиционеры, добросовестно работающие обществоведы, иностранные критики Кремля и некоторые свободомыслящие интеллектуалы тоже появляются в вечерних телешоу государственных телеканалов. Но их тонко срежиссированное присутствие имеет всего лишь функцию декорации, разработанной, чтобы создать впечатление политического плюрализма и свободы слова, и чтобы предоставить мишени для риторических атак более многочисленных апологетов Кремля в студии. Часто этих специально выбранных «диссидентов» на ток-шоу перекрикивают представители Кремля, прерывают модераторы или даже публично осмеивают защитники российских властей. Несистемные участники эти шоу просто являются статистами в политической пьесе с заранее предопределенной драматургии.
Эти и другие особенности общественного дискурса в нынешней России означают, что высокий уровень популярности Путина, ежемесячно измеряемый социологическими институтами – ненадежный индикатор долгосрочных трендов мнений о нынешнем Президенте РФ. Его сегодняшняя высокая народная поддержка стремительно сжалась бы в условиях, если настоящая политическая журналистика сможет достичь массовую публику, будет полноценная конкуренция между различными партиями и появится реальная свобода слова вместо правительственной драматургии общественного дискурса. В больших городах и среди молодых россиян популярность Путина, вероятно, уже сейчас ниже, чем предполагают имеющиеся данные.
В данный момент Путин выступает как героическая фигура в современной российской истории. Но когда политическая система наконец вновь станет открытой, его публичный образ быстро спустится до очередного неудачливого вождя России и угождавшего собственным интересам клептократа на долгом пути россиян к свободе.