Петр Порошенко попросил прощения за преступления, содеянные украинцами в годы Холокоста. Это говорит о серьезности европейских амбиций Украины.
Об этом пишет Ярослав Грицак, историк, публицист, профессор Украинского Католического университета.
“В конце прошлого года произошло событие, впервые за последнее время ставшее поводом для гордости за нашего президента. Выступая 23 декабря 2015 года в Кнессете, Петр Порошенко попросил прощения за преступления, содеянные украинцами в годы Холокоста.
Порошенко — не первый украинский политик, сделавший это. Леонид Кравчук извинился еще в сентябре 1991‑го во время мероприятий, посвященных 50‑й годовщине Бабьего Яра в Киеве. Но тогда Кравчук был главой Верховной рады, а не президентом. Да и украинскую независимость еще не признали.
Тут имеют значение не только слова извинений, но и то, когда они были произнесены. Прощения просил президент новой, постмайданной Украины. И это говорит о том, что страна готова расстаться со своим домайданным прошлым. В качестве доказательства достаточно вспомнить, что в 2007 году Виктор Ющенко тоже выступал в Кнессете, будучи главой постмайданной Украины, но ему и в голову не пришло тогда извиниться.
И речь сейчас не о моральной стороне вопроса или исторической справедливости. Речь — о серьезности европейских амбиций Украины.
Послевоенная конструкция Европы выстроена на преодолении ее позорного прошлого. И центральным символом является Холокост. Не только потому, что это одно из самых трагических событий. Но и потому, что по определению евреи были единым всееврейским народом. Они жили в европейских странах, поэтому их уничтожение стало уничтожением любого европейского народа. С другой стороны — любой европейский народ причастен к уничтожению своих и чужих евреев.
Иными словами: если искать общий всеевропейский знаменатель позорного прошлого, то убедительнее Холокоста не найти. Поэтому, как писал британский историк Тони Джадт, определение причастности к Холокосту стало билетом на поезд европейской интеграции. Последними это сделали Австрия и Польша на рубеже столетий.
Украина же, казалось, планирует проскочить в европейский поезд зайцем. Но после речи Порошенко это ощущение пропало. Страна взяла на себя ответственность за свое прошлое. И появилась надежда, что она так же ответственно отнесется к будущему.
Утверждая это, я не игнорирую тот факт, что и на евреях лежит часть вины за состояние украинско-еврейских отношений (не бывает невиновных народов); за живучесть украинского антисемитизма (даже если его уровень ниже, чем в Греции или Польше, он остается высоким по меркам европейской страны) и необходимость “подпереть” европейскую историческую память другим столпом — ГУЛАГом и всем, что с ним связано (включая голодомор).
Но эти факты не должны нам помешать увидеть картину целиком: в еврейско-украинских отношениях произошло основополагающее изменение. Помню, как пару лет назад в Иерусалиме обсуждали книгу нашего земляка Йоханана Петровского-Штерна о евреях, сделавших в ХХ веке украинский выбор. Тогда большинство считали, что таких евреев как группы не существует, речь идет лишь об отдельных примерах.
Иван Франко в Перекрестных тропах (1900) устами своего героя, еврея Вагнера (являющегося одним из таких примеров), спрашивал: “В Германии они (евреи) немцы, это я понимаю; но почему в Чехии они тоже немцы? В Венгрии они мадяры, в Галичине поляки, а почему в Варшаве и Киеве они москали? Почему жиды не ассимилируются с нациями слабыми, угнетенными, обиженными и убогими? Почему нет жидов-словаков, жидов-русинов?” Историк Иван Лысяк-Рудницкий, выходец из украинско-еврейской семьи, предлагал сделать эти слова отправной точкой в дискуссии, являющейся жизненно важной для обеих наций.
Благодаря Евромайдану и АТО необходимость в такой дискуссии отпала. Мы видим, что евреи в разгар российско-украинской войны идентифицируют себя с украинскими интересами. И не только в Киеве, Днепропетровске или Одессе. Но и в самом Израиле. Мои израильские друзья рассказали, как в их поселении однажды появился русский еврей с георгиевской лентой. Его очень быстро заставили снять ее.
Идентификация евреев с коренной нацией и есть той точкой невозврата, пройдя которую можно с уверенностью сказать, что нация сформировалась. Да, Украина все еще будет разделена вопросами политики, языка и истории, собственно, как и Израиль. Но все же это будет единая нация, стоящая перед лицом общей угрозы. Поэтому главное задание для украинской элиты — не построить нацию, а модернизировать ее. Причем в условиях войны. Так же, как это удалось Израилю.
Конечно, выступление Порошенко в Кнессете не поправит его низкий рейтинг. Но главная разница между политиком и государственным мужем заключается в том, что первый думает о рейтингах, а второй делает то, что считает нужным. Поэтому, будь я на месте советника Порошенко, то предложил бы ему в качестве следующего шага обеднеть. Поскольку преодолевать не только неудобное прошлое своей нации, но и собственное — и есть тот самый вызов, достойный лидера нации, а не просто еще одного политика.”