Удастся ли министрам иностранных дел стран "нормандской четверки" добиться хоть каких-то реальных сдвигов с точки зрения урегулирования ситуации на Донбассе?
Об этом пишет политолог Виталий Портников.
На самом деле этот вопрос сам по себе ставится не очень верно – хотя именно он и должен определять повестку дня каждой встречи дипломатов.
Для глав внешнеполитических ведомств Франции, Германии и Украины самое главное – это удержать Россию от войны. Сергей Лавров на этой встрече, разумеется, будет обвинять Украину в невыполнении Минских договоренностей, возмущаться, что до сих пор не начат диалог с “представителями Донбасса” – хотя в минских договоренностях четко сказано, что диалог о будущем региона может идти только с представителями законно избранной местной власти, а не с самозванцами, сокрушаться, что Украина “продолжает экономическую блокаду”. Понятно, что будет отвечать своему российскому коллеге Павел Климкин. Он, конечно же, станет разъяснять календарь минских договоренностей, который Россия, вопреки всякой логике, читает с конца. Ну и заодно попытается втянуть Лаврова в диалог о миротворческих силах, хотя с точки зрения посланника Путина миротворцы на Донбассе могут быть только одни – российские. И они, собственно, уже есть, чего уж там.
Что будут говорить Фабиус и Штайнмайер, ясно по заявлению французского министра, заметившего, что договоренности об отводе тяжелых вооружений до сих пор нарушаются. Именно на этом будут настаивать представители Евросоюза. Диалог – о “модальности”, о выборах, о реформе и прочем – должен был начаться только после окончательного отвода тяжелых вооружений. Этот отвод должны зафиксировать представители ОБСЕ. Они не зафиксировали. О чем тут еще говорить? Пусть Россия посодействует окончательному отводу вооружений – ну и мы со своей стороны проинспектируем еще разок-другой украинские позиции – наблюдатели ОБСЕ скажут свое слово, и тогда уже можно будет начинать политический процесс.
Это ловушка. Россия не может отвести тяжелое вооружение из зоны конфликта, потому что в этом вооружении – ее возможность влияния на ситуацию. А раз она не может отвести вооружение – то вынуждена ограничиваться обвинениями в адрес украинской стороны по поводу “блокады” и “отказа от диалога”.
Это и есть “замороженный конфликт” в европейском понимании. Замороженный не как в Приднестровье или Абхазии, а на грани абсолютной неопределенности – когда оккупированная территория существует вне времени и структур, просто как очаг напряженности. И не существует – выживает. И в этом своем выживании начинает дестабилизировать уже не только оккупированную страну, а и самого оккупанта, который начинает относиться к этой территории как к обузе, мешающей другим инструментариям его влияния.
Европейцы могут рассчитывать на то, что Путину все это надоест и он просто уйдет с Донбасса. Путину действительно может все это надоесть – но он из тех, кто в безвыходной ситуации выбирает худшее из зол. То есть не уход, а новую войну.