Я очень люблю Киев. Здесь прошло мое отрочество и юность. Здесь я училась и работала. Здесь обзавелась уймой прекрасных друзей и множеством интересных знакомых. Здесь хоум-пати по пятницам, покер по субботам, гулянья, открытия выставок, походы к друзьям и другие радости жизни.
Именно отсюда я часто езжу в Днепропетровск вот уже полгода. Без рвения и по необходимости. Мы все много лет читаем новости и знаем, что Днепр – это “юго-восток”, русскоязычный город, тяготеющий к России, ну ровно как Донецк. Поэтому и ездила без рвения. Днепр, это, конечно, не восточная граница, но все-равно – нет, спасибо.
В Днепропетровске обнаружилась живописная центральная улица под ужасным названием “бульвар Карла Маркса”. Здесь трамвайчик бежит по бульвару, но вокруг мелькают все больше биллборды с безвкусной рекламой. Ситилайты нацеплены на каждый столб. А на ситилайтах – то выставка кошек, то шубы со скидкой. Причем шубы со скидкой надеты на таких страшных размалеваных моделей, что честное слово, уж лучше бы кошки.
Здесь ужасные вывески магазинов и засилье МАФов. Ларьки, кажется, размножаются простым делением и скоро начнут нападать на людей. Здесь центральная станция метро строится уже лет двадцать. Ржавеющая и разлагающая стройка обросла травой и ржавым забором, который тут же покрылся рекламными площадками. С котиками и шубами, ну вы помните. Думаете, это все по поводу эстетики рекламы в Днепропетровске? Ну, почти.
Простите, не могу не упомянуть ноу-хау днепропетровских рекламщиков – звуковая реклама. Прямо в городе. Идешь так по улице, а тебе с одной стороны динамики впаривают туфли известного молдавского дизайнера Джакомо Суходрищенко, а с другой – шарахает рекламный джингл в стиле сумасшедшего хора “супер, в Варусе все есть!” По принципу, раз ты, представитель целевой аудитории, стал такой умный, что отворачиваешься от рекламы, так мы тоже умные, мы изыщем средства, как съездить тебе по голове.
Но красивые сталинские постройки. Но остатки екатерининских кварталов. Но река. Но живописные, совсем одесские тихие дворики завешенными бельем древними балкончиками и ржавеющими, много лет неходовыми уже москвичонками.
Ментальный перелом
Вот таким я впервые увидела Днепропетровск. Со своим шармом, но слишком уж советским. Слишком юго-восточный, как говорили нам по новостям.
Люди жестче, чем в мирном полусонном Киеве. Пожалуй, это черта всех, когда-то закрытых городов. А здесь – Южмаш. Город долгое время не наносили на карты. Шлагбаумы и въезд по пропускам. Это накладывает свой отпечаток. Скажем так, улыбнуться прохожему здесь не получалось. Люди здесь не улыбались, они все больше смотрели под ноги.
Центральная площадь – Европейская, – также завалена рекламой, шаурмой и кричащими безвкусными вывесками в стиле “привет, 90-е”.
И вишенкой на торте красовался вождь мирового пролетариата. Ленин стоял на площади, собственно, прямо напротив Европейской. Очень иронично. Как я могу жить в городе с Лениным на главной площади? Вот я лежу сейчас, фейсбучек читаю, а у меня там – Ленин на главной площади.
Причем смущала не сама фигура вождя, это все-таки история, весьма интересная, между прочим. Смущал тот факт, что эта история стоит на главной площади. Значит не история. Реальность. По крайней мере, для Днепра.
Поэтому, когда 22 февраля, в день великого всеукраинского ленинопада, Днепр стал выкорчевывать из центра города и своего личного вождя, я сильно удивилась. Как-то не по юго-восточному это.
Выкорчевывание вождя в Днепре походило на вырывание гнилого зуба, который всеми четырмя корнями врос в челюсть. Семь часов кряду, с болгарками, кранами, лопнувшими тросами и травмированными людьми. Мучительно долго. Показательно долго. Казалось – сейчас бросят, махнут рукой.
Это же город, который зарабатывает, а на то, что за страна, и что там с культурой и историей – это не важно. “Скажи, кому бабло занести, и не надо мне вот это вот о патриотизме своем вещать, отойди девочка, не мешай работать”.
Ленина вырвали. Вся страна, затаив дыхание следившая за тем, как днепровцы ломали общественное мнение, удивленно вздохнула. А городской организм стал неожиданно быстро восстанавливаться. Так бывает, когда избавляешься от тотемов или болячек из прошлого, что в случае с Днепропетровском, оказалось одним и тем же.
Еще в феврале на фасадах города замаячили украинские флаги. Появились первые осторожные автомобили с флажкми. Главной причиной, конечно, стало то, что самый легитимный собрал манатки и убрался. Но легитимный-то был в Киеве, а Ильич – здесь. Рядом. Каждый день.
Я помню утро 23 февраля. На площади Ленина собралось под тысячу человек. Мелькают стайки силовиков. Они еще в шлемах и в усиленной защите, но лица уже спокойные. Часть митингующих стоит у пустого постамента. Площадь выглядит другой и люди выглядят другими. Пожилые пары фотографируются на фоне корпуса поверженного вождя, выше, на постамент, забралась молодежь. Вокруг много семей, люди приходят с детьми.
Это было целых четыре месяца назад. Сейчас Днепропетровск накрыло по уши первой любовью. Украинские флаги на машинах, маршрутках, в окнах и на балконах, девушки в вышиванках. На днях встретила парня в вышиванке и с зарождающимся оселедцем. Это в Днепропетровске, напоминаю.
Нематериальные ценности
И это не просто преданность своему сеньору “куда он, туда и мы”. Кажется, город, наконец понял что да, можно любить свою страну, более того, жизнь от этого становится куда приятнее. Новое чувство для города. Удивительное. Впервые он вкушает подобные нематериальные ценности и, видимо, испытывает шок в стиле “как же я жил без тебя все эти годы?”.
Вы можете себе представить, чтобы из машины в Днепре разносилась песня, например “лента за лентою”? А она разносилась. На днях.
На рынке продавцы украсили весы украинскими флажками. Зачем? Думаю, они и сами не знают – просто чувства. Грешным делом подумала, что они на “патриотизьме народном” наживаются, привлекают внимание патриотически настроенных покупателей. И тут же поняла, насколько это круто: если уж продавцы манипулировать взялись, значит, количество влюбленных в городе уже зашкаливает. Значит влюбленные влюблены настолько, что их к своей брюкве простым флажком подманить можно.
Бабушка на бульварчике продает клубнику. Рядом никакой торговли нет вообще, она одна стоит – где внучек высадил, там и торгует. А в ящик с клубникой воткнут флажок. Вот зачем, спрашивается, ей флажок, если конкурентов нет, да и демпингует бабуля – клубника по 17 грн килограмм, то есть купят так или иначе. А почему тогда флажок? А потомушо любовь. Здоровая социальная активность.
На вокзале из пистолета кто-то пальнул в воздух. Не разбежались. Подошли, физию натолкали – сдали милиции. И это днепропетровцы, которым всегда все-равно было, причем так жестко, агрессивно все-равно.
Недавно под окнами кто-то орал благим матом, что-то в стиле “помогите, убивают, зрения лишают”. Выглянула – милиция пакует какого-то полуголого несвежего толстячка – напился видимо. Ну он взорнул пару раз и успокоился. Но интересно не это, а то, что вся улица остановилась – стоят, следят, что происходит. Долго стоят, не уходят. Сумки поставили, ждут. И это не просто зеваки, им неинтересно, люди остановились на полном серьезе. Стоят, следят – бдят. Я гражданин и я бдю! Если его и правда убивают – я защитю! Я гражданин, я бдю и защитю!
Когда по телевизору показывали инаугурации президента и звучал гимн, жена моего знакомого плакала, положила руку на сердце пыталась подпевать.
“Я-то знаю, что гимна она не знает, но промолчал, пусть подпевает, – рассказывает знакомый. – Но самое интересное было на следующий день. Утром я просыпаюсь и не могу понять кто-то поет тихонько, прислушался жена на кухне гимн поет, зашел, а она по бумажке гимн учит. Повернулась посмотрела и говорит – “какая я украинка если даже гимна не знаю” и тут у меня просто не было слов. Все-таки, что-то перевернулось в нашем сознании и это что-то к лучшему”.
Зона ответственности
В штабе национальной защиты днепропетровской области работает милая девушка Катя. Она заместитель руководителя и у нее свое мнение по этому поводу.
“Все прошло через боль. У нас здесь был свой Майдан, он не был заметен на фоне киевского, но он был. И был свой разгон, который шокировал всех жителей. Тогда арестовали много народа. Милиция с титушками. Позже сотрудники обладминистрации нам рассказали, что Вилкул, приехав в ОГА, сказал, что мало арестованных, и настоял на аресте дополнительных “нарушителей”. Милиция отправилась выполнять план. В итоге среди арестованных было много людей, вообще не участвовавших в акциях протестов. Ни в каких. Были арестованы инвалид детства, мужчина после инсульта с сахарным диабетом. И парень, который вышел в аптеку за подгузниками для ребенка и просто встретил на остановке знакомого. Их арестовали обоих”, – рассказывает Катя.
А теперь господин Вилкул ходит на приемы по случаю инаугурации Порошенко, всем видом показывает, что это не он рьяно боролся с майданом, а кто-то другой.
Штаб находится на первом этаже здания ОГА и больше смахивает на обычный офис – столы, копир, компьютеры. За компьютерами сидят сотрудники. Только часть из них – в военной форме и с фронтовым загаром.
“Антимайдан уже давно успокоили – провели переговоры, вышли на общий знаменатель. Вместо того чтобы флагами махать по поводу русского языка, теперь делом занят, сидят в своем офисе, пишут законопроект по поводу этого самого русского языка. То есть взаимоотношения переведены в русло переговоров поисков компромисса. Дело, кажется, сдвинулось с мертвой точки”, – продолжает Катя.
Так или иначе, с чиновниками активисты штаба успешно сосуществуют в одном здании и пока всех все устраивает.
– В феврале бывшее руководство ОГА засобиралось жечь документацию, – рассказывает Катя. – Майдан тогда просто не пустил их в здание. Отстояли. Когда у нас появился новый губернатор с командой, торжественно вручили им спасенную администрацию. Поэтому нас никто отсюда не попросил. Неудобно, наверное.
– Конечно, неудобно, мы же здание заминировали, а где мины – им не сказали, – добавляет один из командиров батальона “Днепр”.
Катя смущается, смотрит на меня, нервно смеясь: “Виталик шутит”.
То, что Виталик шутит – очевидно. Но девочки в кабинете напрягаются, переживая, что я неправильно пойму.
Виталик не боится, чего ему бояться. Он уже несколько раз был в зоне боевых действий.
Батальон “Днепр” стал первой добровольческой войсковой единицей во время последних событий. Собирались изначально для защиты исключительно Днепропетровской области. Организаторы говорят, за первые дни вызвалось вступить в батальон больше 3000 человек. А дальше – больше: стали подтягиваться жители других областей, особенно – Юго-Востока.
Антитеррорестической операцией ребята недовольны. Генштаба, говорят, толком нет, коммуникации – тоже. Сейчас только начинает налаживаться. Генералы слишком заскорузлые, они в состоянии понять только линейную войну, но даже к линейной – не готовы. Однако самое ужасное, это то, что при огромном количестве добровольцев, призывают почему-то тех, кто не хочет ехать на Донбасс.
– Как это?
– Ну вот так. Пришла разнарядка, они по списку собрали сколько надо, и рассылают повестки. Получает такую повестку какой-нибудь Вася Пупкин – менеджер, у которого жена вторым ребенком беременна и мама болеет. Сильно хочется ему воевать? Нет конечно. Но надо. А в это время пороги обивают добровольцы, которые действительно хотят идти защищать страну. Но – “извините, мы вас не возьмем, хоть вы и сами вызвались, а возьмем мы Васю Пупкина, потому что на него уже вот бумажка пропечатана”, – рассказывает второй командир батальона. Имя просил не называть..
Он из Днепропетровска. Говорит четко, по существу, без эмоций. Еще бы, парень совсем недавно вернулся “оттуда”. Несколько месяцев назад он был топ-менеджером или около того, образован, с карьерой и без проблем. Сейчас – превратился в военного. У него поведение военного, повадки, темп речи. Все это выкристаллизовалось за последние месяцы.
Новые рулевые
У входа в Днепропетровскую ОГА стоят два фортепиано, на которых периодически играет какой-нибудь музыкально подкованный прохожий. Внутри ОГА – автоматчики в камуфляже. У них перебитые носы, золотые зубы и загорелые уставшие лица. С фронта. Уже можно так говорить?
Казенные коридоры администрации – длинные, пропахшие пылью и старым паркетом, устланные выцветшими красными ковровыми дорожками, – это все так похоже на давно и много раз виденное, но за двадцать лет забытое. Здесь другой дискурс, советский чиновничий. Ленинский. Здесь, в одном из отремонтированных кабинетов у нас встреча с Борисом Филатовым. Тем самым капитаном взбунтовавшегося Торгового центра “Пассаж”, который первым в Днепре вывесил украинский флаг. Сейчас он сидит в кожаном кресле заместителя губернатора Днепропетровской области.
– Что случилось с Днепропетровском, Борис Альбертович? Откуда столько флагов?
– Ну как откуда. Днепропетровск всегда был гордым городом. Знаешь, у нас говорят “Днепропетровск не первый город, но и не второй”. А сейчас этот областной, местный патриотизм перерос в национальный.
Указывая на карту области, Филатов объясняет, что регион-то по большей степени аграрный, а где работа с землей, там и другое отношение к родине. Плюс, в Днепропетровск не свозили россиян, как это было в Донецкой и Луганской областях.
– А в селах, как всегда говорили на украинском, так и говорят. Язык “суржиковатый”, конечно, но люди отождествляют себя с Украиной. Просто как-то забыли в последние годы. Десятилетия. А сейчас вот – вспомнили. Проснулось. – говорит Филатов. – Здесь, в Днепре, обширная еврейская община. Так всегда было. А это значит – учителя, врачи, предприниматели. Здесь Южмаш, а это – также работники умственного труда – инженеры, ученые. Поэтому городу сколько угодно могли навязывать “юго-восточность” или “тяготение к России”.
– Последние годы донецкие бенефициары стали, что называется, закручивать здесь гайки. В какой-то момент должно было сорвать резьбу. Вот – пожалуйста.
– Вы стимулируете эти “патриотические процессы”?
– Нет. Мы просто подаем пример. Вот забор у администрации в два цвета покрасили. В желтый и в синий. Ну и такое, по мелочи. Остальное, что вы видите на улицах, это общество. Нормальное, ответственное общество.
Тут є воля. І це – кордон
Пройдя по советскому коридору, мы заходим в один из кабинетов.
– Ты знаешь, кто это? – спрашивает Филатов. Указывая на парня с камуфляже. – Это же экстремист-пианист! Помнишь такого?
Парень больше похож на экстремиста, чем на пианиста. Невысокий, коренастый, кажется, с перебитым носом. А руки… скажем так, это совсем не руки музыканта.
Вдвоем мы выходим во двор облгосадминистрации. Парень играет. Чужое, узнаваемое, и новое свое. Свое звучит талантливее, чем то, что по нотам. Говорит, вчера ночью дописал. Рядом стоит знакомый музыканта, высокий парень, они играли как-то дуэтом на Майдане. После очередной композиции, экстремист поворачивается к знакомому:
– Ти знімав на телефон, як я граю?
– Так.
– Я вимушений попросити тебе видалити запис.
– Чому?
– Тому що я грав без балаклави, а я не виступаю без балаклави.
Пианист не любит отвечать на вопросы. После каждой композиции, вытягиваю из него по одному-два ответа на ненавязчивые вопросы.
Композиция.
– А чому ви зараз тут?
– Майдан скінчився. Ті, що там зараз залишились… ну… Люди, що хочуть щось зробити для батьківщини зараз або на Донбасі зі зброєю, або тут – у Дніпропетровську.
Композиция.
– Чому у Дніпропетровську?
– Тут є воля. І це – кордон.
В парке недалеко от ОДА собралась молодежь, обрывок фразы: “Ну ты че, совсем дремучий? Только один куплет знаешь? А від сяну до Дону слабо?”.
Все как могут заявляют о том, что город определился и вторую ДНР они ну никак не хотят. Я иду и думаю о том, что причин у этого взрыва социальной ответственности, конечно же, много. Близость войны? Конечно. Переход местного патриотизма в национальный? Конечно. Влюбленность в победу и, как следствие, в страну, вера в будущее, злость на бывших хозяев? Ну еще бы.
Гордость за себя, ведь сейчас вся страна радостно говорит городу “Молодцы”. Это точно о днепровцах, они гордятся собой. Причин может быть сколько угодно. Важно то, что люди стали спокойнее и увереннее, они теперь больше улыбаются и меньше смотрят под ноги.
Кажется, они увидели для себя новое будущее. Оно еще очень призрачное, но очертания уже просматриваются. И, что крайне важно для жителей этого города – они чувствуют, что новое будущее зависит от них лично, и, судя по всему, люди здесь готовы к такой ответственности.
Кажется, они наконец-то выдавили из себя раба. Ленина они выдавили – точно.