Все, что имеет ярлык «западный», в сегодняшней РФ подлежит поношению и очернению.
Об этом пишет Лев Гудков.
Негативное отношение ко всему западному – результат активной пропаганды, которая продолжается последние несколько лет. Началась она уже примерно с 2006-2007 года, но особенно интенсифицировалась после массовых протестов и событий в Украине – Евромайдана, а затем спровоцированной войны в Донбассе.
Теперь все, что имеет ярлык или определение «западный», по крайней мере, в информационном пространстве, подлежит поношению, очернению и прочему. Декларативная реакция на слово «западный» – резко отрицательная. Но что под этим люди подразумевают, я думаю, они и сами не очень-то знают.
Запад по-прежнему остается внутренним ориентиром, моделью желаемого образа жизни, образом утопического общества, в котором есть высокий достаток, социальная защищенность, независимый суд и, соответственно, возможность правовой защиты от административного произвола, развитая инфраструктура и благополучная экология.
Когда мы спрашиваем по отдельности, люди, конечно, говорят, что состояние этих сфер на Западе лучше, чем в России, но при этом клише «западного образа жизни» сохраняется. Когда мы спрашиваем: «Где бы вы хотели жить – в сильной в военном отношении стране или в маленьком и уютном европейском государстве с высоким уровнем жизни?», большинство выбирают именно европейскую страну. Тут у людей не возникает никаких сомнений.
Но информационное пространство полностью подчинено пропаганде, и поэтому у россиян выработалась не только негативная реакция на словосочетание «западный образ жизни», но и демонстративный разрыв с Европой, европейскими ценностями и прочим. Если еще семь лет назад большинство людей в России считали, что принадлежат к европейской цивилизации, то сегодня картина переменилась радикально: две трети людей считают себя не принадлежащими к Европе; они не разделяют ни европейские ценности, ни традиции. Этот демонстративный разрыв с Европой – следствие пропаганды и реакции на нее.
Место европейской идентичности занимает идея «особого пути», которая, в общем-то, и раньше никуда не исчезала. Это ощущение особости и отделенности от мира существовало еще с советских времен. Что люди под этим подразумевают – понять невозможно и, думаю, они в эту идею не вкладывают никакого содержания.
Его основная функция – это защитный барьер, завистливый барьер. Поскольку мы не можем жить так, как в Европе и на Западе, возникает стремление убрать источник диссонанса, напряжения и чувства собственной неполноценности. Это попытка прикрыться словами о том, что мы не такие и что мы в принципе не хотим быть похожими на Запад. Это реакция слабого сознания, слабого «я», как говорят психологи.
Мы пытаемся устранить сам источник привлекательности, говоря, как лисица в басне Эзопа, «зелен виноград». Примерно такой психологический механизм срабатывает у россиян в ответ на словосочетание «западный образ жизни».