Отношение к правителям-пришельцам на востоке Европы всегда было двойственным.
Если страна при таком государе преуспевала, его обожали и принимали за своего — достаточно вспомнить Екатерину II
Выборы президента Румынии закончились сюрпризом. 16 ноября во втором туре победу одержал мэр города Сибиу Кла-ус Йоханнис, на 10% голосов опередивший соперника, премьер-министра Виктора Понту. Большинство избирателей предпочло энергичному и громо-гласному молодому премьеру, чья манера поведения слегка напоминает жаргонное словечко «понты», созвучное с его фамилией, суховатого и делового Йоханниса — трансильванского немца, верующего лютеранина.
Эта двойная принадлежность к меньшинству и делает победу Йоханниса в Румынии, православной стране, не чуждой этнического национализма, на первый взгляд удивительной. Но возможно, что немецкое происхождение наряду с послужным списком успешного мэра-прагматика как раз помогло ему завоевать президентское кресло. Клаус Йоханнис стал новым воплощением старой легенды о мудром чужаке — варяге, который приходит «княжити и владети» землей, где давно нет порядка.
Политическая культура Восточной Европы в определенной мере колониальна. Это связано с отставанием от Запада в социально-экономическом и культурном развитии, которое появилось давно: в поисках его причин можно добраться до монгольских и турецких нашествий. В последние как минимум два столетия успешное развитие, процветание и могущество ассоциировались для жителей большей части этого региона с Западом — и отчасти с Россией, которая, впрочем, была до 1917 года частью европейского мира. Власть в Восточной Европе часто действительно была «немецкой»: многие ее земли входили в состав империи Габсбургов, другие, в том числе и Румыния, с XIX века управлялись королями из немецких династий. Кстати, одна бухарестская газета уже сравнила избрание Клауса Йоханниса с приездом в Румынию в 1866 году Карла фон Гогенцоллерна-Зигмарингена — немецкого принца, ставшего румынским князем, а затем и королем.
Отношение к правителям-пришельцам на востоке Европы всегда было двойственным. Если страна при таком государе преуспевала, его обожали и принимали за своего — достаточно вспомнить Екатерину II. Если правление было неудачным, правителю припоминали все, в том числе и чужеземное происхождение. В этом смысле президенту Йоханнису придется легче: он одновременно и немец — то есть, в стереотипном восприятии, человек, склонный к порядку и честному поведению, — и «свой», уроженец Румынии (так называемые саксы, к которым он принадлежит, пришли в Трансильванию еще в XIII веке), женатый на румынке.
«Честный немец» вступит в должность президента Румынии в конце декабря — в 25-ю годовщину румынской революции, свергнувшей диктатуру Чаушеску. Антикоммунистические революции 1989 года проходили под лозунгом «возвращения в Европу», восточная часть которой, как писал Милан Кундера, была «похищена» Советской Россией, отделившей своих сателлитов «железным занавесом». Но на опыт социализма можно взглянуть и иначе: он был попыткой жестокой ускоренной модернизации, которая должна была избавить восток Европы от вечного отставания от Запада. Попытка не удалась, и при всех плюсах, которые принесло восточноевропейцам крушение коммунистических режимов, отчасти оно привело к возрождению прежней полуколониальности.
Речь не только о деиндустриализации целых регионов, массовой трудовой эмиграции и усилившемся социальном расслоении. Во многих случаях возродился тот самый стереотип «доброго пришельца», который, мол, придет и разрешит проблемы, справиться с которыми самостоятельно данное общество не в состоянии, — точнее, думает, что не в состоянии. Таков был феномен бывшего царя Болгарии Симеона II из опять-таки немецкой Сакс-Кобург-Готской династии. Он хоть и не вернул себе корону, но стал в 2001 году на 4 года главой болгарского правительства. Впрочем, возродилась и двойственность в отношении к «чужой» власти: чешский или венгерский евроскептицизм и стремление винить во всех бедах Брюссель удивительно перекликаются с ворчанием 150-летней давности в адрес тогдашней имперской Вены.
У России как части востока Европы — свой опыт «чужеземного» правления. Как известно, с 1761 года на российском престоле сидела Голштейн-Готторпская династия, официально именовавшаяся Романовыми. Характерно, что каждый раз, когда в политике России доминировали представления о себе как центре особой, отдельной от Европы цивилизации, «чуждые», связанные с Западом эпизоды национальной истории начинали подвергаться сомнению. Вот и Владимир Путин на недавней встрече с историками прошелся по «норманнской теории» возникновения русской государственности. При этом в начале правления самого Путина он, помнится, вызывал определенные надежды в обществе еще и благодаря немецкой страничке своей биографии (хотя работа сотрудника КГБ в ГДР — весьма специфический немецкий опыт). Близкий к Кремлю немецкий политолог Александр Рар даже написал о Путине книгу «Немец в Кремле».
О том, соответствует ли президент России стереотипным представлениям о «правильных» немцах, скучноватых, но честных, приверженных закону и пунктуальных, сейчас, спустя 15 лет, можно судить достаточно определенно. Настолько определенно, что остается позавидовать румынам, вырастившим «честного немца» в своей стране. А главное — избравшим его на вполне демократических выборах.
Ярослав Шимов.