До войны почти каждый второй в СБУ был агентом ФСБ. С Россией буквально согласовывались все назначения
По трагическому стечению обстоятельств свое последнее, предсмертное, интервью Денис Вороненков дал изданию “ГОРДОН”, где рассказал, почему не боится смерти, что ему угрожало, если бы он не проголосовал за “присоединение” Крыма к России; как улизнул от ФСБ, которое за ним “семь лет следило”, и почему Владимир Путин, “живой или мертвый”, останется президентом до 2024 года.
– В октябре 2016 года вы перебрались из Москвы в Киев, получили украинское гражданство, сидели тихо, нигде не светились и вдруг, пять месяцев спустя, начали активно раздавать интервью. Почему?
– Все началось с выступления генпрокурора Украины, в котором он сказал, что я дал показания в деле о госизмене Януковича.
– Юрий Луценко не называл вашего имени, лишь сказал о “двух депутатах Госдумы РФ, которые дали показания по делу Януковича”. О том, что это вы и Илья Пономарев, стало известно позже.
– После заявления генпрокурора несложно было вычислить, кто эти два депутата Госдумы. Тем более что спецслужбы РФ контролировали каждый мой шаг, мой выезд из России вообще был в режиме спецмероприятия. Я работал в органах, обладаю навыками, понимаю, как это делается. Пока я сидел тихо, российские спецслужбы молчали, но я решил объявиться публично.
– Зачем?
– Были серьезные опасения, что меня в багажнике вывезут из Украины и доставят в Россию, а значит, я бы никогда не смог доказать, что это похищение. Такие прецеденты уже имели место. Поэтому после слов генпрокурора я выступил с программным заявлением на сайте “Цензор.НЕТ” и объявил, что стал гражданином Украины.
– То есть публичность вам принципиально важна как элемент безопасности?
– Безусловно. В данном случае христианская анонимность добродетели навредила бы всем. Думаю, что на процессе нужен живой свидетель Вороненков.
В октябре 2016-го Вороненков перебрался в Киев, а спустя два месяца, в декабре, получил украинский паспорт.
– Согласовывали с Луценко свое решение дать первое интервью после переезда в Украину?
– Конечно.
– И Юрий Витальевич неслучайно заговорил о показаниях именно российских депутатов?
– Неслучайно. Это слишком серьезные вещи, чтобы действовать эмоционально. Ничего случайного не было и не могло быть. В условиях постоянного попрания Российской Федерацией норм международного права генеральному прокурору Украины действительно непросто.
– В Украине много российских агентов и продажных чиновников, особенно в правоохранительных структурах. Откуда уверенность, что не хлебнете кремлевского чая с полонием, как бывший сотрудник ФСБ Александр Литвиненко, сбежавший в Лондон?
– (Смеется). Вы какая-то кровожадная! На Земле 100% смертность, и мы все рано или поздно умрем. Важно то, как и зачем мы жили. Иногда “как” важнее, чем “сколько”. Зачем жить в постоянном страхе? Процитирую один известный фильм: “А это поможет?”.
– Ну вы же оглядываетесь по сторонам, переходя дорогу, а не полагаетесь исключительно на судьбу.
– Хотите спросить, есть ли у меня гарантии собственной безопасности? Нет, их ни у кого нет. Сидел со мной в комитете Госдумы Луговой – подонок, который бегал по всему Лондону за своим другом Литвиненко и плеснул в его чашку полоний стоимостью 30 миллионов евро. Сейчас Лугового охраняет та же шестая служба Управления собственной безопасности ФСБ, которая фальсифицирует против меня уголовное дело.
В России любят повторять такую суггестию (психическое внушение. – “ГОРДОН”): “Ложь во спасение”. Как я понял, тут очевидная ментальная деградация, теперь уже и убийство во благо. Россия – государство, которое так уничтожает людей. Что ж теперь, жить с постоянным страхом?
– Вы не кокетничаете, утверждая, что ничего не боитесь, или просто не хотите отвечать?
– Я действительно об этом не думаю. Я бывал в местах боевых действий, отвечал за 120 человек. И у меня не было ни одной потери. Есть квалификация, безусловно. Боевой устав сухопутных войск написан, можно сказать, кровью. Но есть и судьба, которую не перехитрить.
– У вас же семья. За детей не страшно?
– Понимаю, что в России система хотела бы меня уничтожить, сделать мне больно, чтобы я не мог дышать. В общем, это беспринципное сборище бандитов, в лице Управления собственной безопасности ФСБ, но думаю, что и они не имеют санкций, чтобы расправляться с моими детьми и женой в отместку за мой поступок.
– Как конкретно вы покинули Россию: сели в самолет в парике, с наклеенными усами и с чужим паспортом?
– (Смеется). Нет, ну что вы! Я ни от кого не прячусь. Открытость и публичность – главный залог моей безопасности.
– Вы сами утверждали, что ФСБ минимум семь лет за вами следила. И вдруг вы так спокойно улизнули прямо из-под носа российских спецслужб?
– Да!
– Не верю.
– С чего вы взяли, что ФСБ такая могущественная организация, уйти от которой невозможно? Там работают люди, которые ошибаются. Если знать систему изнутри, можно абсолютно спокойно сделать то, что я. Именно потому в России поднялась истерика: “Как уехал? Почему не арестован? Он еще и гражданином Украины стал?!”. До Вороненкова подобных прецедентов не было.
– Это и смущает. В чем подвох?
– Ни в чем. Мы знаем, как действовать, знаем, как они работают.
– “Мы” – это кто конкретно?
– (Улыбается). Ну-у-у, вы сразу хотите все знать. Безусловно, еще до войны чуть ли не каждый второй сотрудник СБУ был агентом ФСБ. Спецслужбы РФ буквально согласовывали назначения новых сотрудников спецслужб Украины, начиная с руководителя отдела – самой низшей руководящей должности. Но так было до 2014 года. Сейчас и СБУ, и Генпрокуратура очистились от агентов, работают качественно и профессионально, вовсю набирают обороты.
– Спрошу еще раз: кто с нашей стороны выступил гарантом, что вы сможете безопасно находиться на территории Украины?
– Наташа, ну какой может быть гарант, в чем? Я гражданин Украины, кто и как может меня сейчас подставить?
– Вы плохо знаете новейшую историю Украины.
– Мне не нужны никакие гарантии. В Украине, в отличие от других стран постсоветского пространства, работают демократические законы. Как ни странно, главным моим гарантом был закон. Хотя на российских центральных телеканалах уже вовсю кричат: мол, нужно обменять Вороненкова на Сущенко, а если не получится – убить, как Бандеру. Люди в России сошли с ума, они не здоровы.
– С кем из украинской власти вы первым делом встретились, переехав в Киев?
– Ни с кем.
– То есть ни с президентом Порошенко, ни с генпрокурором Луценко, ни с главой СБУ Грицаком, ни с главным военным прокурором Матиосом?
– Мои частные контакты не могут быть предметом нашего интервью, при всем уважении к вам, Наташа. Было бы смешно принижать свое сегодняшнее положение. Но я в первую очередь хочу быть полезен своей стране, своей второй Родине, которая оказалась ко мне гораздо добрее и ласковей, чем первая. Я доктор юридических наук, прекрасно ориентируюсь в системе российского права и в его пробелах. В рамках процесса над Януковичем я общаюсь со многими знаковыми людьми.
– А с Порошенко не встретились?
– Мы на расстоянии одного рукопожатия.
– И с Луценко не пересеклись?
– А надо?
– Неужели за полгода ни с кем из украинских политиков и чиновников не познакомились?
– Со многими я был давно знаком.
– Вы ощутили, какое бешенство в украинском обществе вызвала новость, что экс-депутат Госдумы Вороненков, голосовавший за присоединение Крыма к РФ, получил паспорт Украины, в то время как российские и белорусские добровольцы, воюющие на стороне сил АТО, годами этого добиться не могут.
– Ощутил. Я первоклассно воевал, но это было 30 лет назад. Военную жизнь знаю не понаслышке. Был бы помоложе, может, и сам бы пошел в АТО. Военное дело идет вперед и навыки 30-летней давности уже не так актуальны. А гражданство я получил в соответствии с законодательством Украины.
– В чем ценность именно ваших показаний против Януковича, если украинская власть пошла на такие репутационные риски и во время войны с Россией вручила бывшему депутату Госдумы гражданство?
– Еще раз: я получил гражданство Украины на законных основаниях. Я на 50% украинец. Мой прадед Аким Дудниченко возглавлял Монархический союз Украины, все детство я провел в Херсоне, Мариуполе, Николаеве, Евпатории.
Когда возник вопрос о привлечении Януковича к уголовной ответственности за госизмену (что я считаю очень правильным), я, как гражданин Украины, посчитал своим долгом дать эти показания и рассказать, что мне известно. Насколько ценны мои показания, определит суд. Генпрокурор посчитал их очень важными.
– Но ведь вы даже не знакомы с Януковичем, что такого могли рассказать?
– А зачем мне быть с ним знакомым? Меня же не спрашивали, что он ест или пьет, сколько раз в туалет ходит, с кем живет. Я действительно этого не знаю, да это и значения не имеет.
– А что имеет?
– Давайте не предварять тайну следствия. Скоро будет открытый суд, мои показания будут озвучены публично. И не только мои.
– В одном из интервью вы заявили: “Если бы в 2014-м проголосовал против присоединения Крыма, и 50 метров от Госдумы не смог отойти”. А что бы с вами случилось?
– Мне прямо сказали, что буду арестован. У меня уже были сведения, что против меня в режиме секретности фабрикуется уголовное дело.
– Но есть пример Ильи Пономарева – единственного депутата Госдумы, нажавшего кнопку “против”. И вроде ничего: жив-здоров, тоже в Киев перебрался.
– Не сравнивайте. Илья был в резкой оппозиции к власти, был широко известен за границей, был публичен. Илья понимал, что для него точка бифуркации пройдена и обратного пути нет.
– А вам что мешало не колебаться вместе с генеральной линией партии?
– Я диссонировал внутри системы, не публично. Не отрицаю: я старался выжить в путинских реалиях. Я не хотел быть депутатом Госдумы, но зашел в парламент, чтобы пойти на вышестоящую должность в исполнительную власть. Депутат Госдумы в России – никто, ноль, пустое место. Это все знают. Я мог стать аудитором Счетной палаты, губернатором Нижегородской области, меня фракция согласовывала на эти должности, но мне так и не дали пройти в исполнительную власть.
– Почему вы не отозвали свой голос за присоединение Крыма, если, как утверждаете, были на самом деле против?
– У меня не было морального права перед фракцией на откровенный демарш. Я прошел по списку. Фракция приняла решение. Они были непреклонны. В тот момент я не мог гордо засунуть руки в брюки и исчезнуть из страны.
Кстати, на том голосовании было порядка 40 депутатов, которые категорически не хотели присоединения Крыма. Это депутаты многих созывов, с внутренним стержнем, но в последний момент все равно нажали “за”. Значит, к каждому подобрали рычаг давления. Какой именно – не знаю, возможно, шантажировали через семью и детей.
– В интервью “Громадському” вы заявили, что помощник президента РФ Владислав Сурков был “категорически против” аннексии Крыма, “потому что он умный человек”…
– (Прерывает) Наташа, фраза о Суркове вырвана из контекста. Я говорил о ближайшем окружении Путина, но не называл имен. Об этом все давно говорили, включая Илью Пономарева, но никто не придавал значения этим словам, пока я их не повторил. Я бы не хотел обсуждать какие-то персоналии.
– Я про другое. В эфире телеканала “Дождь” Ксения Собчак рассказала, что Сурков не хотел с вами знакомиться, но уступил просьбам своей жены, которая дружит с вашей супругой Марией Максаковой. Собчак прозрачно намекнула: вы не раз прикрывались именем Суркова.
– Это не совсем так. Мы с Ксенией хорошо знакомы, но таких подробностей никогда не обсуждали. Она дала свою личную оценку. Никогда в жизни я не прикрывался Сурковым, более того: никто в Украине меня о нем не спрашивал, кроме журналистов “Громадського”. Да и что меня спрашивать? О Суркове в Украине знают в тысячу раз больше, чем я.
– Вы были депутатом от Коммунистической партии РФ. После вашего переезда в Украину глава фракции Геннадий Зюганов не выходил с вами на контакт: мол, Денис, не осуждаю, но публично поддержать не могу?
– Во-первых, он не может выйти со мной на контакт. Во-вторых, я очень хорошо знаю Геннадия Андреевича, а он хорошо знает меня. У нас взаимоуважительные отношения. Он все знает, все понимает, пытался помочь, но это не в его силах.
– В КПРФ есть понятие жесткой внутрифракционной дисциплины? Например, если Зюганов сказал, значит, вся фракция голосует, как велено.
– Есть понятие единоначалия, которое вовсе не исключает обсуждения того или иного вопроса. Были вопросы, где разрешалось свободное голосование, а были принципиальные вопросы, в которых фракция занимала жесткую позицию.
– А если депутат в принципиальных вопросах голосовал не так, как велено?
– Могло быть исключение из фракции. Пример – Илья Пономарев, Дмитрий Гудков, Алексей Митрофанов. Правда, они были во фракции “Справедливая Россия”. Единственная принципиальная вещь, о которой я искренне жалею, – голосование по Крыму. В других вопросах я всегда голосовал в соответствии со своими убеждениями.
– А в случае с Крымом вы, значит, наступили на горло собственной песне?
– Безусловно. Я считал все, что связано с Крымом – огромной ошибкой. В 1991 году, когда развалился СССР, никто не забрал у России Калининградскую область. И РФ нельзя было поступать так с Украиной, которая в момент бегства Януковича оказалась неготовой к таким вызовам. Но в 2014-м мне ясно дали понять: нигде свои мысли о Крыме не тиражируй, если не хочешь нажить проблем.
– Российский оппозиционер, основатель Фонда борьбы с коррупцией Алексей Навальный посвятил вам отдельный блог, где подробно написал о ваших пяти квартирах общей площадью 1088 м², пяти автомобилях, даче.
– Навальный – человек, загнанный в угол. Ну что сенсационного он вам сообщил? Что у меня есть имущество? Я никогда этого не скрывал. Более того, “сенсация” Навального взята из моей открытой декларации, которую я сам обнародовал. Пять лет назад, когда в России приняли закон о декларировании имущества, я показал все, что принадлежит мне и моим несовершеннолетним детям. Так в чем “сенсация”?
– Навальный подчеркнул, что вы были госслужащим с 1995 года и не могли на официальную зарплату обзавестись элитной недвижимостью и авто.
– Навальный лжет. Дьявол кроется в деталях. Я с 2005 года не был на госслужбе, до избрания в Госдуму около восьми лет занимался бизнесом. С 2011 года, когда стал депутатом, у меня не было ни одного дополнительного приобретения, я не купил ни квартиры, ни машины. Почему последние шесть лет ко мне не было претензий, в том числе со стороны комиссии по контролю за достоверностью сведений о доходах и расходах депутатов Госдумы РФ? Но едва я стал гражданином Украины, претензии вдруг появились?
– В интервью нашему изданию еще один российский оппозиционер и экс-депутат Госдумы Константин Боровой не раз утверждал, что Навальный – агент ФСБ, внедренный в антипутинское движение. Вы, похоже, с ним согласны?
– Абсолютно! Когда у меня была активная фаза противостояния с ФСБ, Навальному неожиданно ровно на сутки разблокировали сайт. Он быстро вбросил информацию, что якобы у Вороненкова квартира за миллиард рублей (больше $17 млн – “ГОРДОН”).
Помните еврейский анекдот: “Сколько будет дважды два?”. – “А мы покупаем или продаем?”. Вот и мне хочется сказать: если у меня действительно есть квартира за миллиард, отдам ее за половину стоимости, только покажите покупателя.
Навальный давно превратился в эффективный инструмент определенной группы в ФСБ, с помощью которого бизнес-кланы расправляются с конкурентами: сначала с генпрокурором Чайкой, сейчас – с премьер-министром Медведевым. И уголовные дела против Навального – фейк, иначе он бы давно сидел в тюрьме. Пример Навального уникален: впервые за всю историю России человека осудили, арестовали и тут же выпустили из тюрьмы, да еще разрешили ему выступать с “громкими разоблачениями”. ФСБ целенаправленно лепит из Навального героя.
– Из ваших ответов выходит, что самой влиятельной и мощной организацией в современной России является ФСБ.
– Так и есть, остальные органы, включая МВД и армию, уничтожены. При авторитете Шойгу армия начала возрождаться, это, кстати, очень дорогостоящий и долгий процесс, но та же генпрокуратура РФ лишена всех властных и контрольных полномочий.
ФСБ подавила в России все. Возьмите дело бывшего руководителя Главного управления экономической безопасности и противодействия коррупции МВД РФ генерала Дениса Сугробова. Прокуроры запросили для него 22 года колонии строгого режима, обвинили в создании ОПГ, целью которой было получение грантов и наград. Безумие!
– Если ФСБ настолько влиятельна, почему у нее постоянные конфликты и разборки с чеченским лобби в Москве?
– Ну, чеченцы – это отдельная каста, которая неподконтрольна ФСБ. Пока удовлетворяются финансовые аппетиты спецслужб, они будут помалкивать о чеченском клане. Равно и наоборот, пока бюджет удовлетворяет Чеченскую Республику, хотя уже не всегда и не во всем, к слову. Кадыров сейчас очень влиятельная фигура, он много лет у власти, не стоит его недооценивать. Кадырову уже отдали “Силу Сибири” – огромный газопровод, многомиллиардный проект, такой же фейковый, как все в России. Газопровод строят, а договора с Китаем нет.
– Путин боится собственных силовиков или они абсолютно ему подконтрольны?
– Он может и не боится, но пора бы.
– Кто самый влиятельный в окружении президента РФ?
– Люди из кооператива “Озеро”. Это ближний круг Путина, современное Политбюро.
– Я правильно понимаю, что именно Путин дал отмашку начать уголовное дело против вас?
– Нет, это не его уровень. Меня заказал генерал ФСБ Олег Феоктистов. До недавнего времени он возглавлял службу безопасности “Роснефти”, которой заправляет Сечин. Мое противостояние с Феоктистовым началось еще в 2007 году во время работы в Федеральной службе по контролю за оборотом наркотиков.
– Теперь, после получения украинского гражданства, вы для Путина враг или просто предатель?
– Понятия не имею. Но мне хотелось бы, чтобы он задался вопросом: “Почему так произошло?”. Может, потому, что в России система уничтожает людей, а отрицательный отбор заставляет умных и достойных либо молчать, либо бежать? Не я первый и не я последний, кто пытался в России выгрызть свое место под солнцем. Но страну поделили по кланам.
Никому вне клана система не позволяет в ней зацепиться, всех сжирает. Протекционизм, кумовство, внутривидовая борьба – вот что происходит сейчас в России. Возьмите назначение губернатора, там действует принцип: “Вы чьих будете?”. Финансово-промышленные группы контролируют целые регионы и выдвигают только своих на высокие посты во всех ветвях власти. И я вам говорю не общие слова, в силу своих прошлых должностей я знаком с изнанкой.
– А зачем так упорно цепляться за власть, “выгрызать место под солнцем”? Что мешало уйти в частный бизнес?
– Нет в России никакого частного бизнеса, в том числе малого и среднего. Весь бизнес существует только вокруг госзаказов и обслуживания бюджета. Я знаю много людей, которые брали кредиты, чтобы выполнить госзаказ, а государство с ними не рассчиталось. Речь о миллиардных суммах. Но эти люди молчат, боятся говорить, потому что окажутся либо в тюрьме, либо в могиле.
Единственное, о чем сожалею, что переехал в Украину поздно – в 45 лет. Наверное, в прошлой жизни я был конформистом, пытался выжить в системе, хотя она всегда со мной боролась и отторгала.
– Вы лично знакомы с Путиным?
– Я часто бывал в Кремле.
– Многие в Украине уверены, что с уходом Путина война тут же прекратится. Вы тоже так думаете?
– Война на Донбассе закончится раньше, потому что здравый смысл должен восторжествовать. Они в России должны понять: война в Украине прежде всего не выгодна им самим. Роль личности в истории очень велика, а в истории России – тем более. Думаю, если Путин уйдет, определенная инерция системы останется, но недолго. Все изменится.
– Путин пойдет на президентские выборы 2018 года?
– Думаю, да.
– Пойдет, несмотря на слухи о состоянии его здоровья?..
– Живой или мертвый. Ближайшему окружению надо сохранить свои капиталы, потому Путин будет президентом до 2024 года. Дальше посмотрим.
– В интервью нашему изданию Илья Пономарев утверждал, что у ближайшего окружения Путина нет идеологии, нет антиукраинских настроений, их главная цель – освоить бюджет, борьба идет только за то, кто отхватит больший кусок из бюджета.
– Абсолютно согласен. Впрочем, идеология тоже присутствует. Посмотрите последнее выступление главы Следственного комитета РФ Александра Бастрыкина, где он заявил: “Вороненков дошел до низости, приняв гражданство Украины”. Они что, считают себя высшей расой?
У нас уже была одна высшая раса в ХХ веке, знаем, чем закончила. Чуть ли не фашистом меня называют! Но в чем мое “предательство”? Я дал показания против человека, который устроил кровопролитие в своей стране, а после бежал, предав свою страну. Я прошел путь от суворовца до полковника, от простого преподавателя до доктора наук, профессора. Так объясните мне критерии патриота в сегодняшней России?
– Хотите, объясню, в чем ваше предательство? Вас все устраивало в политике Кремля против Украины, но едва, простите, вам прищемили хвост и завели уголовное дело, вы тут же уехали из России и резко сменили риторику.
– Откуда вы знаете, что меня все устраивало в России?
– По вашим действиям, голосованиям, заявлениям…
– …я никогда ни одного слова не сказал против Украины. Знаю, вы тут же приведете мою речь с трибуны Госдумы о воспитании. Но цитату вырвали из контекста, а я говорил: если бы Россия действительно хотела продвигать русский мир, надо было это делать с помощью гуманитарных, а не военных инструментов.
Мэр Риги Нил Ушаков делает для продвижения настоящего русского мира в Латвии в тысячу раз больше, чем российские доморощенные патриоты. Вместо того чтобы ставить на честного политика Ушакова, Россия ставит на ранее судимых уголовников вроде Януковича.
– Поразительно, какими правдорубами и борцами с “кровавым режимом” становятся депутаты, едва их лишают неприкосновенности.
– Против меня работает информационно-пропагандистский отдел ФСБ. Как только я приехал в Украину, мне взломали Twitter, почту, пытались залезть в Facebook, опубликовали фейковые посты, будто бы я приветствую присоединение Крыма и проект “Новороссия”. Я что, похож на идиота, который, приехав в Украину, начал бы такое постить в соцсетях?
Я не борец с “кровавым режимом”, а называю вещи своими именами. Просто раньше моим словам никто не придавал такого значения, хотя я делал более радикальные заявления в ходе своей избирательной кампании. Всегда утверждал: умелое сочетание лжи и истины вводит в заблуждение даже самых образованных, но непосвященных людей.
– Я придаю вашим словам огромное значение. Например, таким: “Сердце обливается кровью, когда видишь по телевизору плачущего ветерана с орденами, у которого пытались их сорвать молодчики на улице. Как сорвали георгиевскую ленточку. Это сегодняшний Киев. Плачущие ветераны Великой Отечественной не понимают: за что? как такое может быть? Откуда они взялись эти молодчики, ненавидящие их и возвеличивающие то, с чем они боролись. Украина сегодня – это не только трагедия братского нам народа. Это урок всем нам!”. Вы это заявили с трибуны Госдумы 18 ноября 2014 года, когда уже были и сбитый малайзийский боинг, и Иловайский котел.
– В России неоднократно показывали по телевизору, как радикалы в Украине срывали ленточки с ветеранов. Других источников информации в стране нет. Я говорил, что существуют такие недопустимые крайности, как россияне, ненавидящие украинцев, и украинцы, ненавидящие россиян. Мне это претит. Зачем обижать ветеранов? Не вижу никакого противоречия между своим выступлением в 2014-м и тем, что говорю вам сейчас.
Поймите главное: в России даже нормальная часть общества полностью изолирована от получения реальной информации об Украине. 80% жителей РФ уверены, что здесь гражданская война, ничего не знают о 10 тысячах погибших на Донбассе. Народ абсолютно зомбирован центральными телеканалами. И даже я, у которого были источники информации, не представлял реальной картины происходящего, пока не переехал в Украину.
– Где гарантия, что через пару лет Денис Вороненков не вернется в Россию и так же резко не сменит риторику: мол, ребята, хунта угрожала, мне пришлось публично врать, что я не согласен с политикой Путина?
– Я не прошу мне верить, я честно рассказываю все, что произошло в моей жизни. Как я могу доказать свои слова? Думаю, у меня будут такие возможности. Но мой выбор сделан: я оставил в России все, забрал жену, ребенка и приехал в Украину, которую считаю своей второй родиной. Обратного пути для меня нет и быть не может.
– Не покидает ощущение, что вы – часть большой спецоперации ФСБ, подробности и цели которой мы узнаем через много лет.
– Сколько горя и беспардонной несправедливости в моей жизни случилось руками этой организации, даже неприятно вспоминать. Не знаю, за что мне все эти испытания. Я не люблю развозить сопли по этому поводу, хотя мог бы. Но это слабо и немужественно. Ваш упрек мне неприятен. Время все расставит на свои места и я не разочарую вас.
– Российская “Новая газета” опубликовала большое расследование о ваших связях в МВД и в Федеральной службе РФ по контролю за оборотом наркотиков. Из статьи выходит, что вы, извините, типичный решала – человек, который помогает бизнесменам закрыть уголовные дела за символическое вознаграждение в сотни тысяч долларов. А когда вы с кем-то не поделились, у вас начались проблемы.
– Чушь полная, просто ничего больше они придумать не смогли. Вы обратили внимание, когда именно вышло это “расследование”?
– В тот же день, как только появилось ваше первое интервью в Украине.
– Вы как профессиональный журналист уверены, что подобное “расследование” можно подготовить за несколько часов?
– На что вы намекаете?
– “Новая газета” публикует сливы ФСБ. Заметьте, оперативные материалы спецслужб, которые ни одно издание не может получить, тут же появляются в “Новой”. Схожая ситуация и с телеканалом “Дождь”.
– Не путайте слив и утечку информации. “Новая” не раз доказывала свою репутацию единственного по-настоящему оппозиционного издания с серьезными расследовательскими статьями. За время путинского режима было убито много журналистов, большая часть из них – сотрудники “Новой”.
– После убийства Юрия Щекочихина в 2003 году “Новая газета”, повторяю, публикует сливы ФСБ. Когда знаешь обратную сторону медали, объективно оцениваешь всю информацию, появляющуюся в якобы либеральных и оппозиционных СМИ. Одно дело, если это публикует “Коммерсантъ” или другое прокремлевское издание. Но когда публикует “Новая” – у аудитории доверия больше. Власть прекрасно это понимает, потому действует достаточно гибко.
Обратите внимание, люди давали показания против меня только после того, как их сажали в “Лефортово”. Озвучивание моего имени – это была цена их свободы. Никаких бы уголовных дел не было, если бы я не избрался в Госдуму и в дальнейшем не претендовал бы на должности в исполнительной власти. В России кланы стараются не пустить на свою поляну чужаков, особенно честных и принципиальных политиков. Вы понимаете, что тот же Феоктистов с Сечиным разгромили ЮКОС, посадили на 10 лет за решетку Ходорковского, всех вокруг пересажали? Теперь на меня нацелились.
С 2011 года против меня работает отдельная служба ФСБ, в которой 25 следователей. А ведь я не украл ни копейки бюджетных средств, не нанес ни малейшего ущерба государству, и вдруг целых 25 следователей! Они не гнушаются ничем, это абсолютный 1937 год, только вместо расстрелов всех сажают в тюрьму. И вам повезет, если попадете в “Матросскую тишину”, там комфортабельнее. В “Лефортово” из людей овощей делают: прессинг и пытки такие, что у заключенных психику срывает, они дурачками становятся. В медицинском смысле.
– Российский политолог Валерий Соловей как-то заметил: “Хотите заглянуть в политическое будущее России? Это очень просто: посмотрите на экс-депутата Вороненкова”.
– Да, я читал.
– Из 450 ваших бывших коллег по Госдуме сколько разделяют вашу сегодняшнюю точку зрения?
– Человек 300.
– Вы серьезно утверждаете, что 67% бывшего созыва Госдумы были не согласны с агрессией против Украины?
– Да. В Госдуму приходят все понимающие неглупые люди, но они заложники: если хотят удержаться на плаву, иметь доход – будут голосовать так, как надо Кремлю. Уже пять моих бывших коллег по парламенту покинули Россию. В Украину переехать побоялись, перебрались в балтийские страны и Великобританию.
Сейчас в России волчье время, сумасбродица и паника в элитах, никто толком не знает, что дальше. Все вокруг подвергаются преследованиям, некоторые уже в тюрьме, другие – сидят тихо и боятся. В России практически на каждого политика и экономически активного гражданина есть уголовное дело.
– Насколько высока вероятность дворцового переворота, в результате которого Путина отстранят от власти?
– Вполне возможно.
– Кто возглавит переворот?
– Политбюро в лице кооператива “Озеро”. Допускаю, что им надоело жить под санкциями, захотят что-то всерьез изменить.
– Что должно произойти, чтобы Путин отошел от власти?
– Есть варианты. Он должен сам этого “захотеть”. Если бы он в 2012-м, в третий раз, не пошел в президенты – вошел бы в историю как самый популярный и авторитетный российский лидер, а так… Зачем Путину агрессия против Украины? Чтобы удержаться у власти, чтобы успешная и свободная Украина ни в коем случае не стала примером для россиян, как надо свергать проворовавшееся бандитское руководство.
– Россия развалится?
– Нет, у нее большой запас прочности. Вспомните 1917 год, когда рухнула Российская империя и к власти пришли большевики. Многие покинули страну, надеялись, что все вот-вот рухнет. И что? Советский Союз просуществовал больше 70 лет.
– А как же западные санкции?
– Ощутимы, но не до такой степени, чтобы привести к развалу или смене режима. Санкции имеют большое значение для сдерживания внешней агрессии. Санкции надо усиливать, но не стоит особо на них надеяться.
– Вашим родным, оставшимся в России, что-то угрожает?
– Всех уже потащили на допрос в Следственный комитет, включая детей, тещу, тестя – всех! Не знаю, что они пытаются вытащить из моих близких: как я ем, хожу ли в туалет, своевременно ли чищу зубы?
– Вернетесь в Россию?
– Нет-нет.
– Даже если Путин умрет?
– Не хочу гадать. Считаю, что обратного пути у меня нет. Я очень категоричный человек: если принял решение – никогда его не меняю. Знаете, что я почувствовал, когда приехал в Украину? Облегчение, будто груз с плеч упал. У меня ни малейших сожалений, что я покинул Россию, потому что различаю понятия “государство” и “родина”.
Убийство экс-депутата Госдумы Дениса Вороненкова является очередным террористическим актом со стороны президента России Владимира Путина, считает российский социолог и политолог Игорь Эйдман.