Вероятнее всего, законопроект об амнистии бойцов АТО, совершивших преступления, был отправлен на доработку из-за "чересчур грубого регулирования". В вопросе амнистии за преступления, совершенные на войне, необходимо выработать "более тонкое регулирование", в частности, избежать формального подхода к квалификации тех или иных действий.
Такое мнение высказал директор Харьковской правозащитной группы Евгений Захаров.
Отвечая на вопрос, какая именно норма законопроекта нуждается в доработке, правозащитник предположил: “Я думаю, это касается второй статьи закона”. Он пояснил: документ, по сути, является переработанным “обычным законом об амнистии”, выпускающимся регулярно. В законопроекте, посвященном бойцам АТО, также указывается категория осужденных, не подлежащих амнистии – это те, кто совершил особо тяжкие преступления.
“На мой взгляд, это чересчур грубое регулирование. При таком подходе могут быть амнистированы те, кого не следовало бы амнистировать, и могут остаться в заключении те, кого надо было бы амнистировать”, – убежден Захаров.
Он также подчеркнул, что не следует применять формальные подходы к преступлениям, совершенным в начале войны на Донбассе, весной 2014 года, когда “на востоке Украины был полный хаос, когда не было надежных правоохранительных органов, когда они массово бежали из Донецкой и Луганской областей”.
Правозащитник привел пример такого преступления. “Добровольцам дали приказ пойти и задержать сепаратиста, о котором известно, что он кого-то избил или даже убил. Пришли эти добровольцы в его богатую квартиру. А в ней – сепаратист, его жена и маленький ребенок. Они начинают его задерживать, жена заголосила, ребенок испугался. Они посмотрели на это, и один из них сказал: не будем его задерживать. Но другой незаметно прихватил телефон, камеру и старенький ноутбук. Остальные об этом даже не знали. Они вышли и уехали. А хозяева квартиры немедленно позвонили в милицию, и милиция их тут же задержала. Добровольцам вменяют разбой, совершенный организованной вооруженной группой, то есть особо тяжкое преступление. Но какой же это разбой?”
Захаров пояснил: в сегодняшних условиях, когда имеется легитимная полиция, вооруженные люди не имеет права никого задерживать – это прерогатива полиции. “Но ведь тогда полицию (милицию) они вызвать не могли, тогда милиция была неизвестно за кого”, – напомнил он.
“Дело должно быть направлено на дорасследование?” – спросил “Обозреватель”. “Нет, оно не должно быть квалифицировано как разбой. Здесь нужно гораздо более тонкое регулирование, чем то, которое было сделано”, – ответил правозащитник.
Захаров также привел пример настоящего и “мнимого” мародерства. “Например, у гражданина отобрали машину. Это сделали в условиях войны, реального военного конфликта, когда она действительно была очень нужна. Понятно, что все равно нельзя было просто так забирать – надо было заключать договор. Но если это делали в районе, далеком от места ведения боевых действий – это действительно преступление. Нужно отличать реальное мародерство от мнимого”.
Правозащитник убежден: каждый конкретный случай надо рассматривать отдельно. При этом нет необходимости в вынесении новых приговоров. Достаточно прописать все эти нюансы в законе об амнистии.
“Я понимаю, что это очень нелегко – прописать общие правила, но, тем не менее, можно”, – заверил он.