Если кто-то в середине девяностых захотел бы понять, какой Россия станет в середине "десятых" – ему следовало бы всмотреться в Крым. Это сейчас Россия решила примерить на себя лекало "окруженной крепости", а полуостров жил в этой матрице начиная с 1991 года. Его внутренний изоляционизм описывался фразой "за Перекопом земли нет".
Он не был похож на ту Россию, которую мы знали в девяностые и нулевые – Москва пыталась стать постсоветской, а полуостров упрямо оставался просоветским, причем как этически, так и эстетически. Все закончилось в 2014-м – в тот самый момент, когда Кремль окончательно решил напомнить всем и каждому о былом советском величии. Об этом пишет Павел Казарин.
В 2014-м Крым просто совпал с Россией, вошел с ней в резонанс. Для этого ему даже не пришлось меняться – это Россия подстроилась под его ожидания. История полуострова похожа на историю Рогозина – тот тоже все постсоветские годы был последовательным антизападником и реваншистом, соперничал с Жириновским за электорат, обличал евроатлантический альянс, и в итоге выиграл кадровый джекпот. Не потому, что изменился сам, а потому что Россия стала такой, какой он ее все эти годы описывал.
Но так было не всегда. Последние лет пятнадцать Крым и Москва жили совершенно разными повестками. Пока в России Чечня привыкала к статусу привилегированного бюджетника, на которого с недоумением смотрели регионы-“золушки” из средней полосы, Крым выводил пикеты против учений НАТО. Пока в Москве обсуждали меры по ограничению миграции, полуостров разоблачал “план Даллеса”. Пока в России росла популярность националистов, в Крыму так и не появилось ни одной национальной русской партии. И в этом нет ничего удивительного.
Потому что Крым остался советским. Здесь не читали “Спутник и Погром”. Не проводили “Русский марш” на 4 ноября. По инерции верили в интернационализм и советский народ. Тут практически не появлялось “бритологовых” русских, здесь могли набить морду за кинутую “зигу”. Все это время полуостров продолжал верить в ту Россию, которая исчезла в 1991-м и внезапно встала из гроба в 2014-м.
А потом Россия пришла и принесла полуострову все то, о чем он так долго мечтал. А именно – ощущение собственной нужности и значимости. Потому что для Кремля полуостров отныне – главное доказательство того, что Россия – империя. Способная поссориться со всеми, погрузить мир в радиоактивный пепел ради права крымчан не учить украинский язык.
В советские годы полуостров был на привилегированном положении – “Орден на груди планета Земля”, “жемчужина империи” – все это говорилось о нем, а в ощущениях представало в виде забитых до отказа санаториев, многочисленных предприятий и многотысячного ВПК. В девяностые былое величие кануло в лету – регион мало чем отличался от любого другого по уровню постсовесткой энтропии. А теперь Крым вновь засыпает и просыпается с самоощущением имперского венца.
Крымское просоветское большинство напоминает персонажа из старого голливудского фильма, который внезапно повзрослел и поставил дома автомат по торговле газировкой, который работал от пинка. Теперь в представлении его промосковских спикеров настало время “грозить шведу”, трясти ядерными мощами и вводить принудительные скрепы для тех, кто носит разноцветные штаны. Его внутренняя политическая жизнь заключается в конкуренции за звание самого лояльного Кремлю политика.
У любого неофита есть отличительная особенность: тот, кто внезапно обрел веру во что-либо – будь-то Алан Карр или Докинз – будет яростно проповедовать среди окружающих. Полтора года назад Крым уверовал во Владимира Путина. И в этом своем неофитстве он опережает сегодня все остальные регионы РФ.
И если бы не история с Донбассом – то ничто бы не смогло потревожить железобетонную уверенность просоветски настроенных крымчан в правильности происходящего.
Потому что полтора года назад Крым уплывал в Россию с четкой уверенностью, что Украина закончилась. Вчерашние украинские силовики, переходившие на сторону РФ, оправдывали себя тем, что государства, которому они приносили присягу, больше нет. А потому, мол, они свободны от своих обязательств. А теперь оказывается, что Украина более чем жива. И их демарш времен прошлой весны – не бегство с несуществующего корабля, а всего лишь банальное предательство и нарушение присяги.
В марте 2014-го у просоветских крымчан было стойкое убеждение, что со дня на день их примеру последуют другие регионы Украины. Что Донбасс станет лишь первой ласточкой, а десанты “вежливых людей” отожмут у Киева как минимум восемь областей. А потом в Украине прошли президентские выборы, затем парламентские, затем Кремль их признал. “Новороссия” оказалась мертворожденным детищем в границах “некоторых районов Донецкой и Луганской областей”. Теперь Москва и вовсе пытается разрушенный регион перевязать георгиевской ленточкой и вручить Киеву – чтобы кормил и заботился.
Оказалось, что за полтора года новое гражданство Крыма никто в мире так и не признал, российский крупный бизнес на полуостров так и не пришел, инфраструктурное счастье не наступило, курортный рай из прошлого в настоящее так и не перекочевал. Зато золотовалютные резервы съедены на треть, активы РФ за границей понемногу арестовывают, а в самом Крыму у власти все те же хорошо знакомые люди, вышедшие из чиновничьей шинели Виктора Януковича.
И все те крымчане, которые срывали голоса на пророссийских митингах, похожи на мастера гробовых дел Безенчука, которому Прусис сказал, что в Москве “грип” свирепствует, и который приехал в столицу заработать, а теперь стоит посреди оживленного проспекта с ошалевшим лицом, понимая, что “что-то пошло не так”.
И единственный выход из всего этого – уверовать в “хитрый план Путина”, который выглядит как “слив Новороссии”, но на самом деле – лишь обманный маневр. Собственно, именно этим сегодня просоветская часть Крыма и занимается.