Как именно умрет эта территория, уже не важно. Страшно лишь от того, что она, издыхая, утащит с собой еще тысячи жизней нормальных людей.
Об этом пишет на страничке в facebook Аркадий Бабченко, российский журналист, издатель журнала “Искусство войны”.
С какого-то момента мне стало совершенно плевать, что будет с этой страной. Более того, не просто плевать, не просто безразлично, а… Впрочем, прокуратура запрещает говорить, что я действительно думаю по этому поводу.
Я не могу ничего изменить в этой стране, где две трети населения съело свой мозг, где зомбоящик превратил людей в не желающую думать орущую протоплазму с пеной на губах – да ладно бы просто не думающую, действующую! – где сто миллионов фанатичных фашиствующих зомби вылезло на поверхность, где жены отказываются от своих погибших мужей-солдат за деньги, где родители своим молчанием отказываются от своих оказавшихся в плену сыновей, а дети приходят на могилу погибшего на “Курске” отца с портретом человека, сказавшего “Она утонула”. И про десять долларов тоже сказавшего.
Мне совершенно плевать, как так произошло. Плевать на причины, по которым люди съели свой мозг. Плевать. Не интересует.
Мне уже даже не жаль, что у меня больше нет страны. Эта территория, населенная этими людьми – это не моя страна.
Впрочем, чего там, она всегда была такой. У них было десятилетие свободы, с девяносто первого по двухтысячный, они не завоевали эту свободу, им дали её, дали бесплатно, даром, только живите, стройте свое будущее! Но они не могут жить свободными, им страшно жить свободными, и эту доставшуюся им бесплатно свободу они с величайшей радостью при первой же возможности обменяли обратно на “вертикаль власти”, на “мочить в сортире”, на стабильность, величие, подполковника КГБ, портреты Сталина и крымнаш. Сами. Принесли обратно на блюдечке. Вместе с поводком и намордником.
Мне плевать, как так получилось. Плевать, что с ними будет. Плевать, что будет с этой территорией – именно территорией, страны уже нет, как нет и нации, лишь группки атомизированных озлобленных зомби, ненавидящих всех остальных, кто не входит в их стаю. Плевать. Жизнь в гетто любви к гетто не способствует.
Я ничего не могу изменить, хотя видит бог, я пытался. Я правда пытался.
И если бы эта страна провалилась в яму сама по себе – еще полбеды. Но ей же мало убивать только своих собственных граждан. Ей же обязательно нужно убивать еще и чужих. Жечь в танках не только своих детей, но и чужих. Зомби не хотят убивать только друг друга. Зомби хотят убивать еще и людей.
Да, империя разваливается, по историческим меркам ей осталось недолго, и что будет дальше – очередная кровавая гражданская мясорубка ли, нефть в обмен на продовольствие и внешние управление ли, Китай ли от моря до моря, группка дробленых бандитских православных ДНР-ЛНР на одной шестой части суши, от которых весь остальной мир отгородится каменной стеной, отобрав предварительно ядерную дубинку, православный ИГИЛ или настоящий ИГИЛ и неизменно последующее за ним средневековье в прямом смысле этого слова, уже плевать.
Как именно умрет эта территория, уже не важно. Мне уже не важно. Страшно лишь от того, что Мордор, издыхая, утащит с собой еще и тысячи, тысячи жизней нормальных людей.
Я ничего не могу изменить в этой стране. Я пытался – мы пытались – но не смогли. Их больше. Их много. Их миллионы. Но все равно – извините.