Мы реагируем на все обвинения тремя простыми фразами: «сам дурак», «почему им можно, а нам нельзя» и «все принимают, потому что без допинга не выиграешь».
Это только в первый раз бывает невыносимо больно. А потом потихоньку привыкаешь. Когда допинговая катавасия только начиналась: первые фильмы, первые дисквалификации, легкоатлетов забанили – вот тогда было больно. Когда был один шаг до запрета на Олимпиаду в Рио, было страшно и противно. Теперь уже эмоции, кажется, закончились. Поцарапанные пробирки, дырки в стене, купаж из мужской и женской мочи, агенты КГБ, коварные англосаксы и куча всяких комиссий – от всего этого мы просто обалдели. Понятно только, что мы нырнули в огромную выгребную яму, но болтая в дерьме ногами, масла не взобьешь. Дяденька Макларен выпустил вторую часть доклада про русский допинг. Снова сотни подмененных проб, снова поцарапанные банки с мочой, снова госчиновники и прогнившая насквозь система, снова придется сдавать медали. Сенсацией все это не стало – иначе зачем писать продолжение доклада. Сейчас вопросов, собственно два. Первый вопрос – конкретно по именам. Невозможно дальше рассуждать про абстрактные сотни и тысячи жуликов – нужно перечислить, кто, что и когда конкретно принимал и нарушал.
Странно, что это не было сделано до сих пор, потому что именно это и вызывает наипервейший интерес. Без имен даже самые страшные истории выглядят как полуправда. Если имена назовут – это будет совсем другое дело. Дальше – вопрос наказания. Поскольку акцент сделан на Сочи — главный удар сейчас наносится по зимним видам. До Олимпиады 2018 года осталось 14 месяцев. Мы имеем реальную угрозу на эту Олимпиаду не поехать. Угроза тотальной дисквалификации всего российского спорта куда меньше. Хотя бы потому, что против Олимпийского комитета России никаких обвинений не выдвинуто, а также потому, что далеко не все международные федерации по отдельным видам спорта готовы поддержать изоляцию России и потому, что в 2018 году здесь должен пройти чемпионат мира по футболу, переносить который уже просто некогда и некуда. Немедленного решения по российскому вопросу не ожидается. Пока все комиссии изучат все документы, пока отметят Рождество, пока то-сё, пройдет месяца два-три. Но это все вопросы тактические. А стратегически мы имеем большую проблему. Которая заключается в нежелании признавать допинг национальной болезнью.
Мы реагируем на все обвинения тремя простыми фразами: «сам дурак», «почему им можно, а нам нельзя» и «все принимают, потому что без допинга не выиграешь». Тыкая пальцем то в астматиков из Норвегии, то в бумажки американцев с их терапевтическими исключениями, мы не отвечаем на простой вопрос: ну, хорошо, они жулики, но почему мы сами обманывали? Почему наших-то ловят вагонами и отбирают медали пачками? Будь сам чистым и тогда попрекай всех остальных с такой же чистой совестью. А мы вместо этого назначаем бывших допингеров советниками и помощниками губернаторов, бывшие обманщики становятся депутатами, что-то возглавляют, кого-то тренируют. Вот об этом и говорят нам русофобы, когда требуют изменить ментальность. Или нам просто некого больше назначать и продвигать, потому что всех когда-то на чем-то ловили? И этот балаган не закончится никогда, если мы честно не скажем – не кому-то, а самим себе! – что долгие годы были готовы ради медалей на все. Признаем это и захотим измениться.