Любая организация, получившая от государства франшизу на насилие, стремится эту франшизу развить в ущерб первоначальному франшизодателю, как это происходит, например, на наших глазах в Чечне.
Устроив погром в Марселе на «Евро-2016», российские футбольные хулиганы перебазировались в Лилль и устроили там то же самое.
Происшествие было вполне ожидаемым. Пока российские госСМИ вполне предсказуемо обличали беззаконие кровавой французской полиции, почему-то вздумавшей блокировать направлявшийся в Лилль автобус с болельщиками, российские фанаты в своих постах прямо хвастались, что устроят в Лилле то же, что в Марселе, и что все правильные пацаны поехали не автобусом, а просачиваются в город организованными группами по 3–5 человек.
История использования государством околоспортивных групп в роли того, что по-английски называется «парамилитари» и что по-русски с недавних пор получило название «титушки», уходит корнями в глубокую древность.
Спортивные «парамилитари» были распространены еще в Римской империи, где партии «синих» и «зеленых» устраивали массовые погромы сначала в Антиохии, а потом и в Константинополе.
Интересно, что цирковые партии получили широкое распространение именно в пору агонии империи, после краха традиционной системы городского самоуправления и стремительного роста христианства.
Собственно, их существование и стало следствием краха системы городского самоуправления. Власть нуждалась в том, чтобы как-то организовывать чернь, и поскольку она больше не могла сделать это через городских выборных магистратов, она организовывала ее через громил. Наивысшего развития такой способ управления обществом достиг в Константинополе, где «синие» и «зеленые» были не столько цирковыми партиями, сколько стратегическим запасом хулиганья, поддерживавшего низложение или воцарение того или иного императора, а также диктовавшего на выездных сессиях с дубинками в руках решения некоторым церковным соборам.
Вообще в империи ромеев был очень популярен союз цирковых партий с другим видом парамилитари — церковными «титушками», разносившими языческие храмы и боровшимися с еретиками.
Словом, делегирование права на насилие люмпен-пролетариату, хулиганам и откровенному блатняку, есть давно опробованный некоторыми государствами инструмент управления. Оно позволяет государству снять с себя ответственность за это насилие и одновременно поставить безработных и потенциально опасных уголовников на содержание властей.
Другое дело, что в современных приличных государствах этот инструмент не распространен. Монополия на насилие считается — и является — одним из самых первых признаков состоятельного государства. Утрата монополии на насилие, по любым причинам, есть один из признаков failed state.
В этом смысле поздняя Римская империя со столицей в Константинополе представляла из себя failed state. Большей частью императоры были хозяевами спортивных «титушек», но иногда они оказывались их заложниками.
В современном мире имеет место быть то же самое. Спортивные хулиганы, фашиствующие байкеры и просто громилы есть везде. Однако в любом демократическом государстве они воспринимаются как отбросы общества.
Президенты страны не наносят им визиты, не обеспечивают их бесплатным транспортом на чемпионаты, и если бы колонна байкеров в США вздумала в годовщину ядерных бомбардировок устроить пробег от Хиросимы до Нагасаки под лозунгом «Смогли раз — сможем и сейчас», то отказ японской стороны допустить их на территорию своей страны не был бы главной новостью на тему «опять нас, бедных, обидели».
В России ситуация принципиально иная. В России приняты такие законы против экстремизма, что не то что мышь — таракан не пролезет. В России на популярного блогера Антона Носика заведено уголовное дело за призывы бомбить Сирию — то есть делать ровно то, что делает сама страна.
В России люди попадают в тюрьму за скол зубной эмали омоновца и даже за то, что они перепостили картинку из фейсбука. В России девушка, которая убила насильника — Татьяна Андреева из города Бийска, — села в тюрьму на семь лет, настолько панически наше государство относится даже не к самоорганизации граждан, а просто к их праву на самооборону.
Что же касается самоорганизации, то тут смешно говорить.
Наша «Национальная гвардия», то есть внутренняя армия, созданная для войны против собственного народа, отрабатывает на учениях разгон демонстраций пенсионеров, которым не платят пенсий, и рабочих, которым не платят зарплаты. Любая попытка самоорганизации — вроде самоорганизации водителей грузовиков, протестующих против «Платона», кончается массовым подкупом, запугиванием и прямыми арестами.
В этой ситуации наивно спрашивать, являются ли скоординированные, молниеносные погромы в Марселе и Лилле результатом спонтанной самоорганизации российских болельщиков.
Дело даже не в том, что наблюдатели отмечают качественно иной уровень громил: «Они были подготовлены для насилия. Они выступали просто в другой категории, нежели обычный английский хулиган, тренирующийся на пиве и чипсах», — жаловался один из английских болельщиков.
Дело даже не в том, что руководитель ВОБ Александр Шпрыгин (которого легко найти в интернете кидающим зигу) обещал фанатам бесплатные самолеты и автобусы на чемпионат Европы.
Дело просто в том, что Кремль не терпит никаких организаций, тем более заточенных под насилие, если они им косвенно не контролируются. Болельщики довольно откровенно пишут об отборочных соревнованиях в лесах, да и по их молниеносной, профессиональной и организованной агрессии видно, что они прошли хорошую школу.
Только представьте себе, что такие отборочные соревнования организует для активистов Навальный: сколько минут пройдет, прежде чем и Навального, и всех, кто принял участие, закатают на 15 лет?
Что произошло во Франции, вполне ясно: хорошо организованные группы российских хулиганов избивали британскую неорганизованную футбольную плесень. Не совсем понятен другой вопрос: насколько этот экспорт громил — в отличие от «ДНР» или «ЛНР» — был санкционирован непосредственно государством.
Если насилие было санкционировано, то это была типичная пробивка. Эксперимент, поставленный с целью измерения европейской реакции. Так перед российско-грузинской войной Россия (и Южная Осетия) устраивала многочисленные пробивки — к примеру, один раз пустили с самолета ракету по грузинскому радару и потом утверждали, что ракету грузины принесли и закопали сами. И замеряла реакцию Запада. Западу было все равно, и война началась.
Возможно, что пробивка со спонтанными российскими погромами в Марселе и Лилле предшествует спонтанным же погромам где-нибудь в Таллинне или Нарве.
Другой вариант — это если людям, уполномоченным руководить российскими футбольными погромщиками, снятся лавры и преференции Хирурга. Нетрудно заметить, что люди, натренированные на спонтанное устройство драк в кафе и на улицах, тренировались на самом деле бить не английских болельщиков, а пятую колонну.
В Марселе их руководство показало товар лицом: The Daily Mail трогательно описывает, как в поезде в Лилль бедные английские болельщики только и обсуждали, что русскую драку, а главное — боялись даже майку болельщика на себя натянуть. Представляете, с каким триумфом эти защитники духовных ценностей в России будут метелить по подъездам пятую колонну?!
Любая организация, получившая от государства франшизу на насилие, стремится эту франшизу развить в ущерб первоначальному франшизодателю, как это происходит, например, на наших глазах в Чечне.
В этом, собственно, и есть главная причина, по которой ни одно развитое государство не делегирует громилам право на насилие. Как это ни парадоксально, но погромы в Марселе и Лилле — так же как и убийство Бориса Немцова и приказ Рамзана Кадырова открывать огонь по федеральным силовикам, появившимся без его ведома в Чечне, — являются еще одной иллюстрацией того, что современная Россия, так же как и поздняя Римская империя, представляет из себя failed state.
Раньше главным предметом российского экспорта в Европу, кроме нефти, была коррупция. Теперь к коррупции добавились еще и громилы.