Если российское государство не имеет к этому инциденту отношения, то реакция должна была быть совершенно другой – осуждение, полное сотрудничество на самом высоком уровне и спокойная уверенность в своей правоте. Вместо этого была истерика
Массовое и скоординированное выдворение дипломатов из стран Запада – только в знак солидарности с Великобританией, обвиняющей Россию в применении на ее территории боевого отравляющего вещества, – это беспрецедентный демарш. Такого невозможно вспомнить даже в позднем советском периоде. Были массовые (в десятки человек) высылки советских дипломатов из Великобритании, Франции и США, но не одновременно и в каждом случае по конкретным поводам в двусторонних шпионских войнах. А в этот раз ключевую роль сыграли страны, с которыми у России в последнее время появились признаки улучшения отношений (Франция и Германия) и начал завязываться диалог на высшем уровне (визит Макрона в Москву в мае-июне пока не отменен, а президент США Дональд Трамп в телефонном разговоре с Владимиром Путиным пообещал ему скорую встречу, правда, сотрудники его администрации теперь заявляют, что никакой встречи с Путиным не планируется).
Без консульского обслуживания
Непропорционально жесткое решение американской стороны стало для Кремля самой неприятной неожиданностью. США высылают в общей сложности 60 российских дипломатов (48 из посольства в Вашингтоне и 12 из постпредства в Нью-Йорке), а также закрывают российское генконсульство в Сиэтле, последнее диппредставительство РФ на Западном побережье США. Для сравнения: все остальные страны, за исключением Великобритании, ранее выславшей 23 человека, высылают 50 российских дипломатов и не сокращают российские дипмиссии. Американцы пошли на очевидную эскалацию (постпредство в Нью-Йорке обычно стараются не трогать в таких разменах), вероятно, решив воспользоваться возможностью, чтобы свести старые счеты спецслужб.
По итогам летних выдворений и отъемов дипсобственности американцы, видимо, посчитали, что Россия «осталась в плюсе» в ущерб США, и решили выравнять баланс, но несколько перестарались. Очевидно, стремление ФБР полностью ликвидировать разведприсутствие России на Западном побережье, закрытие консульств в Сан-Франциско, а теперь и в Сиэтле решает эту проблему (обоснование как раз и было связано с близостью базы стратегических подлодок и военных заводов Boeing). Но что уж такого необычного делали российские разведчики на Тихоокеанском побережье США, что ФБР закрыло консульства, трудно представить. Ведь там проживает много российских граждан, которые теперь останутся без консульского обслуживания.
Для дипмиссий Вашингтона и Нью-Йорка потери болезненные, но восполнимые, о сокращении квоты сотрудников и включении в нее постпредства при ООН пока ничего не сказано, а значит, выдворенных сотрудников заменят новыми (если только американцы не начнут визовую войну, но это штука обоюдоострая). Конечно же, Москва ответит зеркально, закрыв, например, консульство США во Владивостоке или Екатеринбурге или оба сразу, но возможности «идти глубже» быстро уменьшаются, российских консульств в США осталось слишком мало для обмена ударами.
В целом же выдворение дипломатов и разведчиков на содержание российско-американских отношений влияет мало, нельзя утверждать, что это нарушит какие-то важные планы контактов или заблокирует диалог на продолжительное время. Почти сразу после массовых выдворений и Горбачев с Рейганом и Путин с Бушем-младшим проводили вполне продуктивные саммиты и тут же начинали дружить домами. Тут вопрос только в наличии предмета для договоренностей и желания двигаться к ним.
Перемены в реакции Трампа
Правда, должна беспокоить реакция Трампа. Он по-прежнему на публике ничего негативного не говорит ни о России, ни о Путине. Но решения, которые он одобряет, носят куда более жесткий и непредсказуемый характер, чем действия администрации Обамы. Это можно было бы списать на то, что Трамп всегда хочет выглядеть круче Обамы, что в отношении России, что в отношении Китая, с которым он затеял торговую войну. На фоне расследований вмешательства России в выборы 2016 года жесткие антироссийские действия создают Трампу что-то вроде алиби. При этом, не переходя на личности с Путиным (в отличие от британских союзников), Трамп сохраняет окно возможностей для каких-то позитивных договоренностей в американских интересах (например, по Северной Корее).
Однако, судя по утечкам из Белого дома, в последние недели у Трампа произошел качественный негативный сдвиг в восприятии действий России на международной арене. Он стал воспринимать российскую внешнеполитическую линию как прямо враждебную США и, что важнее, ему лично. Ведь если Владимир Путин собрался «делать Россию снова великой» за счет всемерного и повсеместного ослабления США и подрыва американских позиций, то как в таких неблагоприятных международных условий Трампу «снова делать великой Америку» (а потом еще на новом президентском сроке еще и «сохранять ее великой»)? Отсюда ключевой разворот сюжетной линии в заявлении Белого дома про выдворение: мы готовы к улучшению отношений с Россией, но только если Москва изменит свою внешнюю политику и откажется от агрессивной враждебности к США и их союзникам. Не уверен, что этот сигнал позитивно и верно считывается Кремлем – там будут склонны увидеть в требовании смены внешнеполитического курса угрозу смены режима.
В Москве, может, и готовы были бы пойти на некоторые корректировки (очевидный ряд напрашивается сам), но никак не после такой ультимативной постановки вопроса в столь публичной форме (если бы тот же месседж был несколько ранее доведен по закрытым каналам, возможно, реакция была бы иной, сейчас же от Москвы требуют «потерять лицо»). Но, похоже, Дональд Трамп не понимает таких нюансов или не придает им значения, а его новая внешнеполитическая команда тем более. Ситуацию, возможно, разрядила бы личная встреча президентов (американское согласие на нее в Москве могли бы расценить как важную уступку нам), где Путин, успешно проявляя свои «разведывательные качества», смог бы правильно упаковать уже уступки с российской стороны, чтобы они выглядели как плод взаимного движения навстречу. Однако команда Трампа на неподготовленный «саммит в Рейкьявике 2.0» пускать американского президента, похоже, не собирается без демонстрации изменений курса с российской стороны. Примерно так же они ведут себя с северокорейским лидером, но для Москвы это звучит чудовищно.
Россия и дело Скрипаля
Надо сказать, что администрация Трампа уже полностью солидаризировалась с выводами правительства Великобритании о причастности именно России к отравлению Сергея Скрипаля и его дочери якобы нервно-паралитическим отравляющим веществом семейства «Новичок». В заявлении Госдепартамента уже нет никаких оговорок на этот счет. Важно и то, что британскую позицию полностью поддержала Франция, чьи специалисты были допущены к анализу отравляющего вещества и подтвердили выводы британских специалистов, после чего именно Макрон стал автором плана по скоординированной высылке российских дипломатов. Информация англичан убедила и канцлера Германии Ангелу Меркель. После чего единый европейский фронт против России стал реальностью (позиции отдельных государств Восточной и Южной Европы удалось быстро привести к общему знаменателю).
С одной стороны, России на европейском направлении можно было бы особо не беспокоиться. На самые деструктивные дипломатические меры европейцы не пошли. Например, не стали требовать паритета в численности диппредставительств и вводить квоты (почти во всех европейских странах у нас намного больше дипломатов, чем у них в России). И не стали отменять безвизовый режим для обладателей дипломатических паспортов (он сильно облегчает жизнь российской элите и делает замену выдворенных дипломатов простой формальностью). А грядущие неизбежные столкновения Европы с США в случае выхода Трампа из ядерной сделки с Ираном скорее всего вновь сблизят Россию с Европой.
Но есть важный нюанс. В заявлениях европейцев также звучит требование к Москве о смене враждебного внешнеполитического курса, хоть и не в столь прямолинейной форме, как у США. Куда более раздраженную реакцию в ЕС вызвала манера и содержание российской реакции на британские обвинения по «делу Скрипаля». Именно то, как Россия ведёт себя в этой ситуации, как бы не придавая значения всей ее серьезности, и стимулирует происходящий сейчас качественный негативный сдвиг в восприятии европейцами внешней политики Москвы. В «деле Скрипаля» достаточно оснований для недоумения. Мне, например, невозможно представить себе наличие правдоподобных мотивов у российского государства и его спецслужб для проведения такой акции. Разговоры о мести изменникам Родины оставим для шпионских романов. Спецслужбы – это не мафия. Такие акции на территории страны НАТО – это чудовищно непрофессиональный риск, а главное правило любой разведки мира – не рисковать без необходимости.
Но если российское государство не имеет к этому инциденту отношения, то реакция должна была быть совершенно другой – осуждение, полное сотрудничество на самом высоком уровне и спокойная уверенность в своей правоте. Вместо этого была истерика и нагромождение взаимоисключающих версий произошедшего (надо же понимать, что на Западе нельзя продвигать версию об «операции под чужим флагом» британских спецслужб с целью подставить Путина, это воспринимается сразу как признак неадекватности собеседника). Англичане, разумеется, тоже провалили свою кампанию разъяснения обвинений в адрес РФ, раздобытая «Коммерсантом» презентация посольства Великобритании в Москве главам дипмиссий Запада с несколько абстрактным обоснованием виновности России выглядит дилетантски, но мы сейчас о российской реакции. К сожалению, для западной аудитории она выглядела как подтверждение, что Россия не воспринимает эту ситуацию всерьёз и позволяет себе троллить не только правительство Великобритании, но и руководство других западных стран. Владимир Путин был «занят сельским хозяйством», МИД запустил кампанию «Кукрыниксы в твиттере» от российских посольств и провёл провальный брифинг, а медиаменеджеры посчитали, что лучшим экспертом по теме на российском ТВ будет Андрей Луговой. Перевод дискуссии в формат «переписки с Организацией по запрещению химического оружия» технически, может, и был правильным ходом, но политически демонстрировал глухоту и стремление замотать вопрос. Такая реакция не снимала, а усиливала подозрения в адрес России.
Англичане совершили грубую ошибку, выдвинув ультиматум (неизвестно, предшествовали ли ему сигналы по закрытым каналам), но в нем был заложен более или менее достойный выход для России – версия о теракте негосударственных актеров. Этим нужно было воспользоваться, а точнее упредить, не доводя до ультиматумов. Все эти возможности были упущены, реагирование было неадекватным остроте ситуации. Можно было избежать таких последствий, но почему-то не смогли или не захотели. В результате имеем качественный негативный сдвиг в восприятии Западом российской внешней политики как исключительно враждебной и дестабилизирующей с теперь уже публичными требованиями смены курса как условия для нормализации отношений. Это, безусловно, достижение.
Владимир Фролов, эксперт по международным отношениям