Идеология России до сих пор остается на уровне позднего сталинизма, и поздний Путин не может предложить избирателю ничего нового.
На фоне французских выборов нищета российской идеологии особенно очевидна. Марин Ле Пен, конечно, не героиня моего романа, но когда ее называют нацисткой – за этим по крайней мере что-то стоит. Президентская борьба была не особенно содержательна, но сопровождалась живыми дискуссиями. В отличие от французской, тоже во многом фальшивой, русская политическая жизнь стопроцентно имитационна. Тут ни одно слово не значит ничего. Больше того, это пространство тотальной мертвечины, поскольку ни одного нового термина и ни одной значительной победы тут нет уже семьдесят лет. Если надо разоблачить Навального, то он Гитлер. Если надо отвлечь население от реноваций, то есть от сноса домов, – штурмуется картонный Рейхстаг.
Идеология России до сих пор остается на уровне позднего сталинизма, и поздний Путин не может предложить избирателю ничего нового. На переправе не меняют, если не он, то нацисты, опытных политиков больше нет, скрепы, запреты, райкомы РПЦ – все это оформилось давно и никак не эволюционирует. Положим, Марин Ле Пен дает хоть какие-то основания для обвинения ее в радикальном национализме, но Навальный провозглашен Гитлером, кажется, только потому, что других ругательств в российском политическом языке не осталось. Интересно, что бы они стали делать, если бы Навальный был, страшно подумать, евреем. Но не останавливает же это их в случае Гозмана. Он сторонник и защитник «киевского фашизма». Надо было из него наделать абажуров.
Идеология и риторика войны опасна не просто потому, что поддерживает нацию в состоянии хронического стресса. И не просто потому, что опирается на прошлое, а выборы должны говорить про будущее. Страшно то, что после неизменной смены этого подзадержавшегося режима на следующий, когда путинский наркоз перестанет действовать и страна начнет просыпаться, скомпрометированы окажутся две фундаментальные для России вещи: война и церковь. И если к власти будут рваться настоящие фашисты – по итогам путинского правления это вполне возможно, – останавливать их будет уже нечем. На чем тогда строить новую идеологию? На поле Куликовом? На озере Чудском? На Крещении Руси, которое случилось в «фашистском» Киеве?
Не превратится ли вся эта история с выборами-2018 в безнадежно позорный цирк, как уже превратился в цирк российский парламент. Страна, в которой скомпрометированы все формы власти – от тоталитаризма до демократии, – обречена на безвластие, и это может оказаться финалом ее истории.