В течение последующих нескольких лет в России на почти всех мало-мальски значительных постах в государстве оказались бывшие сотрудники спецслужб, которые, как гласит пословица, бывшими не бывают, офицеры и генералы так называемого «негласного действующего резерва».
20 декабря исполнилось ровно сто лет с того дня, как большевики, захватив власть, учредили ВЧК — Всероссийскую чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией и саботажем. Потом она превратилась в ОГПУ, потом в НКВД, потом в МГБ, потом в КГБ, а вот теперь называется ФСБ.
Ее сотрудники по-прежнему с гордостью называют себя чекистами, украшают стены своих кабинетов портретами Дзержинского и даже в периоды обострения пытаются вернуть памятник «железному Феликсу» на его прежнее место в центре Лубянской площади.
Если кто забыл, напомню: Феликс Дзержинский — первый глава ВЧК — был организатором и руководителем массового «красного террора» в годы Гражданской войны, основателем первых концлагерей, одним из авторов идеи брать заложников из числа «представителей эксплуататорских классов» (включая научную и творческую интеллигенцию) и расстреливать их в назидание всем остальным.
Даже если Дзержинский сам ни разу не нажал на курок и не защелкнул наручники на запястьях арестованного, он несет как минимум политическую и моральную ответственность за реки крови, пролитые большевиками в борьбе за власть и создание СССР, за сотни тысяч бессудных приговоров, за аресты, пытки и казни.
Выдающийся русский философ Николай Бердяев, который был арестован ЧК и которого допрашивал лично Дзержинский, так о нем написал: «Это был фанатик. По его глазам, он производил впечатление человека одержимого. В нем было что-то жуткое. В прошлом он хотел стать католическим монахом, и свою фанатическую веру он перенес на коммунизм».
Точную цифру жертв «красного террора» историки назвать затрудняются — в архивах не сохранилось многих документов, в первые годы после октябрьского переворота большевики часто не утруждали себя документированием расправ над своими политическими противниками и просто недовольными или неблагонадежными гражданами. Разные историки называют разные цифры, но не исключено, что счет уже тогда шел на миллионы. Что же касается сталинских репрессий, тут все известно гораздо четче: только в 1937-1938 годах было арестовано не менее 1,7 миллиона советских граждан и не менее 700 тысяч расстреляно.
И вот к юбилею спецслужбы ее директор Александр Бортников дал пространное интервью правительственной «Российской газете» — интервью возмутительно апологетическое. Бортников говорит, что чекист — нормальное слово, что чекисты не открещиваются от прошлого, а прошлом были перегибы на местах, и чекисты тоже были жертвами массовых репрессий, но репрессии закончились в 1938, когда из НКВД выгнали карьеристов, а во время войны органы успешно ловили шпионов и выявляли предателей; при Андропове чекисты стали работать более гибко, но полностью отказаться от жестких действий было невозможно; ну, а сейчас от политического влияния ФСБ свободно, какие-либо партийные или групповые интересы не обслуживает. Короче, этакий исторический комикс про белых и пушистых. «Чистые руки, горячее сердце, холодная голова».
И вот что я вдруг вспомнил:
18 лет назад, 20 декабря 1999 года, Владимир Путин, тогда еще премьер-министр, но уже без пяти минут новый президент России, приехал в клуб имени Дзержинского на Лубянке на традиционное торжественное собрание по случаю «Дня чекиста». Обращаясь к собравшимся в зале ветеранам органов — по сути, там сидел весь генералитет бывшего КГБ, Путин сказал, будто отчитываясь перед ними, буквально следующее:
«Разрешите доложить, что группа сотрудников ФСБ, направленная вами в командировку для работы под прикрытием в правительство, на первом этапе со своими задачами справляется».
Сказано это было, как многим тогда показалось, в шутку.
Но в каждой шутке есть доля истины. И для России эта истина оказалась весьма печальной. В течение последующих нескольких лет в России на почти всех мало-мальски значительных постах в государстве — начиная от президента страны, премьер-министра, главы администрации президента, спикера Государственной думы, секретаря Совета безопасности, руководителей министерств, крупнейших государственных корпораций вроде РЖД или «Ростеха» — оказались бывшие сотрудники спецслужб, которые, как гласит пословица, бывшими не бывают, офицеры и генералы так называемого «негласного действующего резерва».
Путин, Фрадков, Сергей Иванов, Виктор Иванов, Нарышкин, Якунин, Чемезов и прочая, и прочая, и прочая…. Вот теперь и бывшие охранники подтянулись, доросли до губернаторов. «Новое дворянство», как однажды выразился бывший глава ФСБ Патрушев.
Россия превратилась в чекистское государство.
Россией управляют люди, которые — в силу образования, воспитания, профессионального и жизненного опыта — делят всех на своих и чужих. Картина мира у них — черно-белая.
Граждане для них либо неблагонадежные объекты наружного наблюдения и оперативной разработки, либо относительно благонадежные объекты для вербовки в качестве информаторов или «агентов влияния».
Все важнейшие решения в стране — политические, законотворческие, кадровые — разрабатываются, принимаются и претворяются в жизнь словно секретные спецоперации.
Люди, воспитанные повсюду видеть происки вражеских спецслужб, воспринимать Запад вообще и США в частности как «потенциального противника», который спит и видит, как бы «установить контроль над природными богатствами России», свято верящие в агрессивность блока НАТО, в масонский заговор и тайное всемирное правительство, обрекают страну на бессмысленную и бесплодную конфронтацию с внешним миром, которая рано или поздно истощит ее материальные и интеллектуальные ресурсы, заведет в цивилизационный тупик.