Большинство внешнеполитических интриг Москвы непродолжительны, и возможно, к середине лета их срок истечет, пишет политолог, профессор Института исследований мира (Осло) Павел Баев.
G7 уже выразила твердое намерение поддерживать режим санкций, несмотря на желание некоторых «понять» Путина. ЕС, вероятно, проголосует за продление санкций в июне, а затем наступит решающий момент саммита НАТО 8-9 июля; союзники, похоже, всерьез готовы работать над укреплением коллективной обороны.
То, что сдержанность приносит плохие дивиденды, Путин поймет не из-за размещения в Восточной Европе четырех батальонов НАТО, а благодаря вновь ожившему трансатлантическому сотрудничеству. Я согласен с бывшим послом США в Украине Стивеном Пайфером, что Путин пойдет на «контрмеры», но при этом считаю, что существует ряд факторов, из-за которых Россия будет вынуждена вести себя осторожнее. Путину придется искать способы ответа «подешевле», и он сам заявил, что не даст втянуть Россию «в дорогостоящую гонку вооружений» (умолчав о том, что это его программа масштабного перевооружения до 2020 года загнала российскую экономику в депрессию).
Таким образом, новое наступление в Донбассе вряд ли будет стоить затраченных усилий. Оно по-прежнему остается привлекательным вариантом для Кремля (это подтверждает недавняя активизация нарушений режима прекращения огня), но украинская армия укрепляется, так что потребуются значительные – и во многом непопулярные – усилия, чтобы добиться чего-то, хотя бы отдаленно напоминающего победу. Выйти из этого тупика могла бы помочь российская авиация, но это уничтожило бы последние остатки фигового листа, которым Россия прикрывает свое вмешательство в конфликт, и за который она продолжает держаться.
У Москвы осталось не так много одновременно недорогих и впечатляющих вариантов. Например, выход из программы New START и договора РСМД 1988 года может разрушить стратегический паритет с США, который для Москвы важен. Путин мог бы раскрыть стратегическую антиспутниковую программу после недавних успешных испытаний ракет, но это потребует много времени и денег, а у России и то, и другое в дефиците. Или же он мог бы развернуть Искандеры в Крыму и Калининграде, но этот шаг был обещан уже много раз; тем временем, Беларусь вежливо отказывается от предложения Кремля построить ракетную базу на ее территории.
Изменить ситуацию могло бы официальное признание, что бригада Искандеров в Калининграде будет укомплектована ядерными боеголовками. Это не нарушило бы международные договоры, но стало бы сигналом о том, что «черный ящик», где хранятся тактические ядерные вооружения, открыт. Считается, что этих боеголовок у России от 1000 до 4000, но российские методички ничего не говорят об условиях и целях тактических ударов, так что солдаты не тренируются в их применении в бою. Попытка превратить эти вооружения в эффективный инструмент политического давления вероятна, но ее легко предотвратить. Кремлю понадобится большой стратегический жест перед парламентскими выборами в сентябре, но он зависит от сигналов из Вашингтона.
В ближайшие месяцы следует использовать внимание РФ к этим сигналам (пусть и не всегда публичным) для того, чтобы заглушить очередные потенциальные спазмы враждебности Москвы в конце лета, а затем – в конце года, ближе к присяге новоизбранного президента США. Хотя Путин и следующий американский президент заочно не доверяют друг другу, российский президент может с опаской расценивать потенциальную реакцию главнокомандующего США на любое проявление агрессии со стороны РФ. Это чувство заставит главу Кремля временно придерживаться разумного пути.