Кремль вступил в полемику с Трампом, не дожидаясь инаугурации нового президента США и отметая сходу его инициативы, пишет Виталий Портников для издания "Главред".
Высказывания избранного президента Соединенных Штатов Дональда Трампа относительно возможности снятия санкций с России в обмен на сокращение ядерных арсеналов в первый момент были восприняты наблюдателями как признак “отказа от Украины”. В самом деле, если санкции были введены в ответ на аннексию Крыма и начало войны на Донбассе, а отказываться от них могут в случае успешных переговоров по ядерному разоружению, то не означает ли это, что украинская проблема так и останется неразрешенной, а санкции будут отменены?
Но затем произошло то, что вряд ли могли предусмотреть и сам Трамп, и наблюдатели, которые пытались вычертить новую логику в его действиях. Пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков отреагировал на заявления будущего лидера США с демонстративной холодностью, отказавшись увязывать снятие санкций и вопросы ядерного разоружения. В том же духе стали высказываться и близкие к Кремлю политики и эксперты. Первый заместитель председателя комитета по обороне и безопасности верхней палаты российского парламента Франц Клинцевич назвал выдвинутые Трампом условия неприемлемыми и нечестными. “Мы не будем торговать суверенитетом, а разговор идет именно об этом”, — подчеркнул Клинцевич в эфире Радио “Комсомольская правда”. Эксперт из МГИМО Виктор Мизин, известный своей яростной поддержкой любых вывихов в политике Путина, огорчился, что теперь “практически снятие санкций невозможно”. По логике Мизина, раньше еще можно было рассчитывать на какой-то прогресс в урегулировании украинского кризиса, а теперь “он взял и увязал с сокращением”. С Мизиным согласен и главный редактор журнала “Россия в глобальной политике” Федор Лукьянов, отметивший в интервью Би-Би-Си, что “идея отмены санкций за сокращение ядерных вооружений вообще никуда не годится” и она “не очень хорошо говорит” об избранном президенте Соединенных Штатов.
Все эти эксперты сверяют свои часы с Кремлем и их единодушие отнюдь не случайно. Что же произошло? Почему Кремль вступил в полемику с Трампом, не дожидаясь инаугурации нового американского президента и отметая сходу его инициативы? Почему Путин не воспользовался возможностью заявить о новом конструктивном подходе американского коллеги, начать переговоры по сокращению энного количества боеголовок — а в обмен получить и снятие санкций, и возможность давить на Украину без экономических последствий?
А потому, что Путину проще уйти с Донбасса, чем начать переговоры о сокращении вооружений. Нужно понимать, что в экономических условиях, в которых сегодня находится Россия, Путин прежде всего — президент силовиков. А силовики уверены, что в вопросах сокращения вооружений Россия (тут я вновь процитирую Мизина) “достигла дна” и любые новые сокращения будут означать сдачу ее национальных интересов и уязвимость перед Западом, перед Соединенными Штатами. Российские генералы, которые поддерживают путинский режим, уверены, что воюют вовсе не с украинцами, а с “америкосами”. И они воспринимают заявление Трампа как хитрость — посулить отказ от каких-то там санкций в обмен на брешь в российской обороне. Это и есть то, что Клинцевич называет “нечестное предложение”.
Не сомневаюсь, что Трампу все это и в голову не приходило. Он просто озвучил саму простую, по его мнению, тему — взять и сократить ядерные вооружения, их и так слишком много. Но Трамп — неофит в политике, он никогда не изучал проблему вооружений и уж тем более не представляет отношение к этой проблеме российского политического и военного руководства. Именно поэтому его первое — и, как представляется, простодушное — предложение в адрес Кремля было воспринято в Москве с негодованием. И неизвестно, сочтут ли в Кремле, вслед за Лукьяновым, что Трамп просто не понимает проблематику, о которой говорит. Или же, вслед за Клинцевичем, решат, что новый американский президент хочет обмануть “самого” Путина.
Уже приходилось указывать, что российско-американский диалог не состоится вовсе не потому, что Трампу нечего предложить Путину. А потому, что Путину нечего предложить Трампу.