Предположение американского сенатора Джона Маккейна о том, что украинский Мариуполь может стать следующей целью российского президента Владимира Путина – как, впрочем, и предупреждение президента Украины Петра Порошенко о возможной активизации боевиков в так называемых “народных республиках” вновь заставляют наблюдателей задуматься о том, насколько Кремль готов к началу широкомасштабной войны на востоке Украины и отказу от Минских соглашений.
На сегодняшний день для российского руководства нет в этом практически никакого резона. Да и сами Минские соглашения выглядят совершеннейшим тупиком – хотя бы потому, что в Кремле никто не собирается их исполнять и отказываться от военного присутствия на оккупированных территориях Донбасса. Но, тем не менее, они позволяют Владимиру Путину – хотя бы в глазах собственного населения – выглядеть миротворцем, а не поджигателем войны.
Они позволяют пророссийскому лобби на Западе и купленным Кремлем политикам и бизнесменам в Евросоюзе настаивать на ослаблении и даже отмене санкций против российского режима. И при этом они дают возможность продолжать заниматься дестабилизацией украинского государства – так как присутствие российских войск и наемников на оккупированных территориях обеспечивает не мир, а перемирие, фактически легитимизирует разнообразные провокации, позволяет настаивать на российском видении украинской конституционной реформы и заставлять Украину тратить огромное количество необходимых для реформ средств на оборону страны от возможной агрессии.
Наступление в Мариуполе полностью изменит всю эту конфигурацию. Зыбкий баланс во взаимоотношениях Запада и Москвы – во всяком случае с точки зрения сохранения статус-кво – состоит как раз в приверженности минским соглашениям.
И Владимир Путин подчеркивает эту приверженность не реже, а то и чаще Петра Порошенко, Ангелы Меркель и Франсуа Олланда. Начало военных действий – это вполне вероятные новые экономические санкции против России, куда более серьезные, чем действующие сегодня. Если учесть, что Москве приходится ежедневно тратить огромные средства на поддержание социальной стабильности и курса рубля (отчет российского Центробанка свидетельствует о потерях миллиардов долларов за считанные дни), то любой новый удар Запада – это коллапс.
Пророссийская “клоака” в западной политике мгновенно умолкнет и начнет искать пути к собственному спасению – промолчат даже Ципрас с Орбаном. Украинское общество вновь сплотится перед лицом новой опасности и убедится, что нет даже и тени политического процесса и “диалога с Донбассом”, а есть прямая и демонстративная российская агрессия. А самое главное – что изменит захват Мариуполя? Возможность в будущем пробить “коридор” в оккупированный Крым? Лишение остатков влияния украинского олигарха Рината Ахметова? Появление на балансе российского бюджета новых сотен тысяч чужих граждан, о которых придется заботиться? И все это – после тяжелых боев на фоне эскалации международной напряженности?
Конечно, для самой Украины российское наступление на Мариуполь – тоже весьма нежелательное развитие событий. С трудом приходящая в себя после клептократического правления Януковича и военного конфликта с Путиным страна нуждается в мире. Но рассматривать последствия военных действий для Украины нет особого смысла, потому что не Киев является инициатором конфликта – он может лишь отвечать на вызовы и стараться по возможности минимизировать их последствия. Наступление на Мариуполь зависит только от одного человека – Владимира Путина и только от одной страны – России. И с точки зрения объективной политической логики это наступление будет очевидным самострелом.
