Россия с помощью договора о ликвидации ракет средней и малой дальности (РСМД) пытается шантажировать Запад. А президент РФ Владимир Путин ведет со США игры на грани войны. Об этом "Апострофу" рассказал российский политолог Дмитрий Орешкин, комментируя решение американских властей принять меры в отношении двух предприятий российского военно-промышленного комплекса, нарушающих договор об РСМД.
Начну с того, что договор не соблюдался, во всяком случае, с российской стороны. Россия сформировала и совершенствовала ракеты – эти самые “Искандеры”, которые у нас постоянно смеются. Что, в общем, было запрещено договором о РСМД. А объясняли это тем, что США разворачивают комплексы противоракетной обороны. И по существу – это тоже ракеты, которые в любой момент можно переделать на ракеты “земля-земля”.
Это довольно искусственная конструкция, но она использовалась для того, чтобы с российской стороны не соблюдать ограничения, налагаемые этим договором. США на это закрывали глаза. Дело в том, что и в Соединенных Штатах, и в России понимают, что обмен даже не ядерными, а просто ракетными ударами между условными Западом и Востоком исключен. Следующий шаг – это уже межконтинентальные ядерные ракеты. Именно поэтому делать этот шаг никто не будет ни с той, ни с другой стороны.
Поэтому договор об РСМД был, скорее, символическим знаком или, с точки зрения России, механизмом шантажа Запада. Современная война – гибридная. Мы как бы ни при чем: воюют не США, а кто-то там еще, но американским оружием; не вооруженные силы России, а какие-то ЧВК, наемники или какие-то вообще совершенно непонятные люди без имени, роду и племени…
Между тем война идет. И именно так оно и будет продолжаться. Потому что страны слишком большие, и у них слишком много серьезного оружия накопилось, чтобы позволять себе войсковые операции. В гибридной войне очень большую роль играет взаимное устрашение. Когда ситуация обостряется, США вспоминают, что Россия нарушала договор об РСМД. Путину это тоже полезно, потому что надо обострять отношения со США, чтобы мобилизовать внутреннее общественное мнение. То есть видим одновременно и гибридную полевую войну (ЧВК “Вагнера”), и гибридную информационную войну.
Логика такова: “Если вы хотите, чтобы мы вернулись к обсуждению мира на Востоке Украины, сделайте то-то и то-то, примите наши условия по поведению в серой зоне и размещайте миротворцев только вдоль границы (имеется в виду линия разграничения между силами АТО и боевиками и россиянами на Донбассе, – “Апостроф”)”. Эти игры – на грани войны. Они, как предполагают в Кремле, выигрышны для Путина. Потому что мобилизуют свое общественное мнение и пугают Запад. А Запад пугливый. У Запада представления о допустимом уровне потерь сильно отличаются от российских: условно говоря, если погибнет пять морских пехотинцев США, то для Трампа это будет серьезной проблемой. А для Путина – еще пять орденов дадут, еще пять раз по три миллиона родственникам выплатят, и все будет замечательно… В этом смысле Путину гораздо легче манипулировать общественным мнением на грани войны. Он это понимает и эксплуатирует.
Путину понятна ситуация нагнетания конфликта, но непонятны ассиметричные ответы. Вернее, он не знает, что с ними делать. США, на самом деле, знают, что Путин побоится нанести удар этими ракетами. Поэтому и думают: производишь – ну производи, а мы еще на две зарубочки затянем поясок санкций. Вот примерно так выглядит ситуация. Мне кажется, Владимир Владимирович Путин и его команда, которые пытаются реализовывать обычный советский сценарий запугивания и эскалации, недооценивают тот опыт, который накопился в аналитических службах США – они понимают, что их пугают, и пугают тем самым местом, которым обычно пугают ежа.
И это очень опасно, потому что Путину для серьезности намерений, может быть, придет в голову что-нибудь такое учудить. Надеюсь, что это ему в голову не придет, но тогда все его усилия пропадают втуне, потому что их не воспринимают всерьез.