Виталий Портников о смысле дебатов между двумя лицами одного "русского мира"
В мае 1987 года, после громкого митинга на Манежной площади в самом центре советской столицы активисты только что созданной шовинистической антисемитской организации “Память” были приняты в Московском горкоме КПСС одним из самых известных “прорабов перестройки”, кандидатом в члены политбюро ЦК КПСС, первым секретарем горкома, яростным обличителем косности партаппарата Борисом Ельциным. Эта встреча партийного функционера с вурдалаками не прошла незамеченной – прежде всего теми, кто видел в перестройке процесс демократизации и не понимал, как один из самых ярких представителей “новаторов” в партийном руководстве может общаться с махровыми реакционерами. Сторонникам перемен было невдомек, что определенными кругами во власти – прежде всего связанными со спецслужбами – уже начинает раскручиваться проект “Ельцин”, главной целью которого будет создание запасной фигуры на случай полного и окончательного краха советского режима. А главной задачей этой фигуры – сохранение и упрочение позиций спецслужб и связанного с ними криминального мира в жизни советского общества.
У демократов в России все равно нет никаких шансов самостоятельно прийти к власти, их надежда на изменения всегда связана с каким-нибудь очередным народным (читай – чекистским) любимцем, которого поддержит большинство “дорогих россиян”.
Сейчас, спустя 30 лет после той памятной встречи, можно констатировать, что первый секретарь МГК КПСС, кандидат в члены политбюро ЦК КПСС и смелый борец с коррупцией (или как там тогда это называлось?) Борис Ельцин со своей задачей справился на все сто процентов. Но система вновь близка к кризису и краху. И спустя ровно 30 лет сотрудник спецслужб и новое лицо “русского мира” Игорь Стрелков предлагает дебаты главе Фонда борьбы с коррупцией, стороннику перемен Алексею Навальному.
Предложение принимается. Тут важен не сам факт дебатов. Тут важно показать публике – в том числе и откровенно шовинистической, реакционной – что будущий “вождь” способен разговаривать со всеми. Демократы – утрутся, как утерлись они после встречи Ельцина с “Памятью”. У демократов в России все равно нет никаких шансов самостоятельно прийти к власти, их надежда на изменения всегда связана с каким-нибудь очередным народным (читай – чекистским) любимцем, которого поддержит большинство “дорогих россиян”. А шовинисты – запомнят, что с этим человеком можно разговаривать. Для них такие дебаты – такой же сигнал, как встреча Ельцина с “Памятью”: свой человек, русский, разговаривать можно.
Я вовсе не собираюсь утверждать, что Навальный – агент ФСБ. Навальный – проект спецслужб в куда более широком смысле слова. Ельцин тоже не был агентом КГБ: высокопоставленных работников партийного аппарата – а будущий президент России относился именно к этой закрытой касте – вербовать было категорически запрещено. Но не запрещено было общаться, сотрудничать, искать интерес. Ельцину нужна была власть – много власти, вся власть. Чекистам нужен был доступ к финансовым потокам и сохранение контроля над страной – всего контроля, без “партийных”. “Цеховикам” и предприимчивым комсомольским активистам, превратившимся в новых русских предпринимателей и “олигархов” нужны были деньги – много денег, все деньги. Эти три силы в 1991 году уничтожили КПСС и Советский Союз, в 1993 году добили конкурентов из числа аппаратчиков и установили полный контроль над Россией, ее жителями, ее деньгами: русские сами не заметили, как превратились в крепостных.
Навальный, хоть и критикует Ельцина, говорит именно то, что раньше говорил Ельцин. То, что хочет услышать среднестатистический россиянин, шовинист и мракобес, но одновременно – маленький человек с детской психикой, который просто мечтает лучше жить. Поэтому обсуждать внешнеполитические эскапады оппозиционера, его мысли о Донбассе и Крыме – неблагодарное дело, это всего лишь конъюнктура момента. Ельцин тоже был сторонником сохранения СССР – под своей властью, разумеется, но в урочный час согласился и с независимостью союзных республик, и с появлением у них собственных вооруженных сил и валют, даже сам подтолкнул непонимающих к окончательному отделению. Навальный, если придет к власти в кризисный момент, согласится не только с уходом из Донбасса и Крыма, но и с независимостью Чечни или Татарстана – вопрос будет только в том, на какой территории связанные с ним группировки захотят сохранить свою власть, а на какой – свое влияние.
Навальный говорит именно то, что раньше говорил Ельцин. То, что хочет услышать среднестатистический россиянин, шовинист и мракобес, но одновременно – маленький человек с детской психикой, который просто мечтает лучше жить.
Конечно, фигура Навального несравнима по масштабам с фигурой Ельцина. Ельцин даже на первом этапе своей карьеры был настоящим политиком, выглядел лидером масс. Навальный – не выглядит. Но и возможность краха режима сегодня не столь очевидна и близка для чекистов, как в конце 80-х. Ельцина готовили на смену Горбачеву, утрачивающему контроль над государством и не желающему менять что-либо в экономике. Путин – еще не Горбачев, это, скорее, медленно стареющий, впадающий в маразм и живущий собственном мире Брежнев или Андропов. Но если расчет чекистов верен, на смену этому Брежневу неизбежно придет новый Горбачев из ближнего круга. Горбачев, который попытается реформировать нереформируемую систему, ничего не меняя всерьез. И система, как и в конце 80-х, начнет рушиться уже по-настоящему – тем более что этого нового Горбачева граждане уже не будут бояться так, как они страшатся Путина.
Вот тогда-то чекистам и бандитам действительно понадобится Навальный – этот или какой-нибудь другой, разницы нет, было бы место, а человечек найдется. К этому времени они успеют и вырастить своего нового Ельцина, и обо всем с ним договориться.