Жалкой провокацией в виде списка невыездных лиц нельзя убить во мне стойкую и глубокую преданность России
Об этом пишет Бернар-Анри Леви, французский философ, писатель, публицист, общественный деятель.
Нет ничего почетного в том, чтобы получить запрет на въезд в Россию. Наоборот, это грустно. Это очень грустно. Но, конечно же, не для меня. И не для тех 88 польских, британских, шведских, бельгийских и немецких политиков, которые занимали или занимают высокие посты в Европе, и сегодня оказались в «черном списке» России.
Это грустно для самих россиян, по крайней мере, для российских демократов, противников войны в Украине, союзов солдатских матерей, защитников прав и свобод, для журналистов, которые снова ощущают себя изолированными, лишенными жизненно необходимых контактов со своими союзниками за границей. Они чувствуют себя взаперти, как на картине.
Иными словами, этот список, вопреки всему, что я читаю, нацелен не на представителей Запада, а на самих россиян. Он не становит проблему для Даниэля Кон-Бендит, Карла-Георга Вельмана или для меня лично. Ведь никто из нас не имеет привычки проводить отпуск в Москве или в Сочи.
Однако этот список является проблемой для наших российских друзей; для тех, чьи устремления и справедливые дела мы поддерживаем, насколько это возможно.
Он представляет проблему для соратников Бориса Немцова, погибшего в нескольких метрах от Кремля. Мы до сих пор ждем проведения независимого расследования, которое должно пролить свет на обстоятельства, исполнителей и заказчиков его убийства. Прошло три месяца, а мы все еще ждем. Пройдет еще несколько месяцев, и следователи постепенно напустят вокруг этого дела еще больше тумана.
Этот список также служит своеобразным коллективным наказанием для той части российского гражданского общества, которого так стыдится Путин, и которому так необходим Запад. Они заслужили большего, нежели скверный вождь, чей азиатский деспотизм – пусть и в его евразийском варианте – является губительным для страны.
Это старый прием всех диктаторов – изолировать своих граждан, перерезать пуповину с внешним миром, ущемлять и доводить до уныния и отчаяния. И это старое искушение российского самодержавия, которое ничему не научилось и ничего не забыло. Ведь им нужно будет скрыть от чужих глаз то, как они покончили со всеми диссидентами, рассадив по их тюрьмам (как Pussy Riot или Алексея Навального), ликвидировав (как Анну Политковскую или Сергея Магнитского) или преследуя, как Михаила Ходорковского.
Иностранных свидетелей запугают, а если запугивания окажется недостаточно, то перед их носом просто закроют двери.
Мое мнение осталось прежним. Я считаю, что Путин является врагом не только демократии в своей стране, но и демократических стран в целом. В отличие от многих, я считаю, что у Путина есть стратегия, конечной целью которой является ослабление, а, возможно, и дестабилизация Европейского Союза. Он обвиняет ЕС в падении Советского Союза, и считает это самой большой геополитической катастрофой ХХ столетия.
Но я люблю Россию. Более того, я считаю себя настоящим другом российского народа.
Я увлекаюсь его культурой, горжусь тем, что большую часть своей жизни я посвятил тому, чтобы транслировать на Запад слова Солженицына, Мандельштама, Сахарова, Буковского и др. Я еще способен отличить кагэбэшников от наследников Толстого, Достоевского и Тургенева.
Этой жалкой провокацией в виде списка невыездных лиц, который противоречит любым нормам международного права, нельзя убить во мне стойкую и глубокую преданность России.
За несколько дней до публикации «черного списка» российский Первый канал попросил меня о «длинном» и «глубоком» интервью. Я согласился. Я с радостью согласился, чтобы разговор состоялся в Москве и в прямом эфире.
И я не отказываюсь от своих слов. Я готов к любым диалогам, даже жестким. Ведь я считаю, что нет ничего хуже, чем оставить этот великий народ один на один с тиранией.
Так что друзья из Москвы и России, до скорой встречи!