Ряд комментаторов называют протесты на Украине показательным для сегодняшней Европы проявлением шовинистического национализма. Другие, напротив, видят в демонстрантах борцов за демократию, выражающих чаяния широких слоев украинского общества.
«Реальность, которую рисуют существующие исследования и результаты общественных опросов, гораздо сложнее, чем два этих противоборствующих подхода», — пишут политологи Кит Гарден (Американский университет в Вашингтоне) и Люкан Уэй (Университет Торонто) в блоге на сайте The Washington Post.
Во-первых, нет данных, подтверждающих, что большинством протестующих движет радикальный национализм или шовинизм. Согласно соцопросам, проведенным в начале декабря и в конце января, следует предположить, что главным мобилизационным фактором стало недовольство отказом Януковича от ассоциации с ЕС, а наиболее объединила оппозицию его попытка расправиться с демонстрантами, говорится в статье.
«Однако заявлять сегодня о том, что на Украине правые националисты представляют собой «малый сегмент» протестов, также было бы ошибочно», — подчеркивают Гаден и Уэй.
Как известно, протестное движение возглавляют лидеры трех оппозиционных партий, одна из которых — «Свобода» — несомненно, является праворадикальной. До 2004 года она носила название «Социал-националистическая партия Украины» и использовала неонацистскую и эсэсовскую символику. В 2004 году название и символика изменились, но глава партии Олег Тягнибок продолжил призывать к борьбе «с москальско-жидовской мафией, которая сегодня руководит на Украине» и превозносить бойцов Украинской повстанческой армии (УПА), которые в годы Второй мировой «боролись с москалями, боролись с немцами, боролись с жидвой и с другой нечистью, которая хотела забрать у нас наше украинское государство», цитируют авторы.
Члены партии «Свобода» также не скрывают своего преклонения перед созданной в период между двумя мировыми войнами Организацией украинских националистов (ОУН). В декабре «свободовцы» устроили на Майдане факельное шествие, чтобы почтить память лидера ОУН Степана Бандеры, говорится в статье.
«Открытое возвращение к песням, слоганам и символике националистических движений 1930-1940-х годов, стремившихся построить этнически чистое национальное украинское государство, свободное от русских, евреев и поляков, стало одним из главных отличий текущих протестов от «оранжевой революции» 2004 года», — обращают внимание исследователи.
Можно ли, тем не менее, назвать украинское протестное движение продемократическим? Ответ «да» напрашивается сам собой, ведь оно выступает против авторитарных замашек президента-автократа. Однако последние исследования призывают не смешивать слова политических лидеров и аналитиков о «демократических преобразованиях» и мотивацию людей на улицах.
Декабрьский опрос показал, что меньше 20% протестующих мотивированы «покушением на демократию» и «угрозой диктатуры». Другими словами, не следует приравнивать борьбу с недемократическим режимом к поддержке демократии, поясняют политологи.
Более того, сами протесты отнюдь не отражают взгляды большей части украинского общества. «Утверждения, что «протестное движение в целом отражает взгляды всего населения Украины, от мала до велика», не находят существенного подтверждения», — констатируют ученые: качество и результаты опросов, проведенных в последние два месяца, разнятся, но ни один из них не показал, что протесты пользуются поддержкой большинства населения.
«С учетом того, что рейтинг Януковича существенно ниже 50%, неспособность протестующих заручиться большей поддержкой удивляет», — отмечают эксперты. В качестве одной из причин они называют неприятие украинским большинством антироссийской риторики и западноукраинского национализма.
«В заключение хотелось бы отметить, что мы всегда должны с недоверием относиться к заявлениям о том, что протестующие говорят «от имени народа». Мы должны быть еще недоверчивее, если речь идет о народе Украины, — пишут Гарден и Уэй. — Если 20 лет научных исследований и соцопросов чему-то нас научили, так это тому, что Украина — государство, глубоко разделенное буквально по каждому вопросу, затрагивающему отношения с Россией или Западом, и глубокая историческая разобщенность продолжает сказываться на современной политике».