Россия нашла рычаг, с помощью которого она смогла поднять свою силу на глобальный уровень. Но она не нашла себе роли, которая помогла бы этому миру выжить, пишет британский журналист, редактор Financial Times и основатель FT Magazine, старший научный сотрудник Института Reuters при Оксфордском университете Джон Ллойд
Подходит к завершению второй срок Барака Обамы на посту президента Соединенных Штатов. Люди, как правило, вспоминают его человеческое благородство и прогрессивную внутреннюю реформу, но никак не геополитические достижения. Так называемая «перезагрузка» американо-российских отношений провалилась. Геополитического успеха добилась перевооруженная, умело управляемая Россия.
Барак Обама, новичок в вопросах международных отношений, пришел к власти в Америке в тот момент, когда внешняя политика страны представляла собой, скорее, сферу состязания между разными функционерами, чем конкретную позицию государства. У него не было четкого представления о том, что делать с диктаторами. Он неохотно втягивался в конфликты за рубежом. Он был против вторжения в Ирак еще будучи сенатором от штата Иллинойс.
Даже, когда сирийский президент Башар Асад перешел «красную линию», установленную самим Обамой, использовав химическое оружие, американский президент не направил в Сирию своих солдат. Военную поддержку ливийских повстанцев, стремившихся устранить от власти президента Муаммара Кадаффи, возглавляли Франция и Британия. В Афганистане Обама увеличил количество воздушных ударов и оставил около 9000 солдат. Но лишь потому, что в противном случае страна оказалась бы под контролем Талибана.
Подход Обамы к внешней политике не мог не порадовать Кремль. Президент Владимир Путин успешно применяет навыки, которые получил, работая в советском КГБ. Путин – заядлый сторонник школы реальной политики, полагающей, что национальные интересы должны быть путеводной звездой политиков. Соображения гуманности – такие как защита угнетенных – вопрос второстепенный.
Втягивание России в сирийский конфликт – это о национальных интересах. Асад – ближайший союзник Москвы на Ближнем Востоке. Его провал сильно ударит по имиджу России. Более того, Кремль не сможет, как планировал, укрепить свою базу снабжения в порту сирийского города Тартус. Россия всегда была в Сирии проасадовской силой, а не борцом с джихадистскими группами, как она это порой утверждает. Если у кого-то оставались иллюзии по этому поводу, то неизбирательные бомбардировки осажденного Алеппо окончательно расставили точки над i. «Я начинаю впадать в отчаяние, – сказал недавно министр обороны Великобритании Майкл Фэллон. – Кажется, России не нужно никакое урегулирование конфликта, помимо уничтожения трех четвертей Сирии».
Это реализм внешней политики в действии. Логика России проста: “Асад, возможно, тиран, мучитель и убийца собственных граждан, но он «наш» тиран. Мы нужны ему, он нужен нам”. Тут нет места угрызениям совести, которыми страдают тревожащиеся либералы. Никаких сложных требований к Асаду для достижения мира. Если Россия способна обеспечить ему победу – а исходя из событий под Алеппо, это вполне возможно – выиграют все. Запад проиграет. Так работает реальная внешняя политика.
Сирия – самое яркое подтверждение тому, что Россия возвращается в игру. Монополии Соединенных Штатов на мировой арене, установившейся после падения Советского Союза и продержавшейся до середины нулевых, больше нет. Теперь в мире три сильных лидера: Россия, ослабленная из-за падения цен на нефть и введения санкций, но не снижающая военных расходов; Китай, рост которого замедлился, но который по-прежнему укрепляет свою военную мощь (хоть и испытывает ужас каждый раз, когда его обвиняют в агрессивных намерениях), и Соединенные Штаты, все еще самая сильная в экономическом и военном плане держава, но сдерживаемая Россией в Сирии и Китаем в Южно-Китайском море.
Европы в этом списке нет, заметили? Ее соперники считают, что эксперимент с интеграцией закончен. Глава КНР Си Цзиньпин в своей июльской речи по поводу 95-й годовщины Коммунистической партии отметил: «Евросоюз потихоньку рушится». Бывший премьер-министр одной дружественной ЕС англоязычной страны на недавней встрече в России сказал (не для записи), что Европа превратилась в семинар по Европе. Европейский Союз был задуман как инструмент для прекращения войны на континенте, выходящий за рамки отдельных государств. Он не был ни национальной, ни имперской силой. Теперь же национальные государства возвращаются.
Россиянам тяжелее материально, но их лидеры верят в экономический стоицизм. Один российский министр на той же встрече сказал о санкциях следующее: «Они не хороши, не обязательны, но с ними можно справиться». Гордость за новообретенную военную силу, за отобранный Крым и униженный Запад пока что компенсирует (судя по опросам) экономические лишения.
Россия считает, что поддержка Асада выгоднее для всех. Это лучше, чем поддержка различных групп («демократических» или нет), которые противостоят ему. То есть, либо не вмешиваться, либо помочь подавить повстанцев – грязное дело, но гораздо менее кровопролитное, скажет Путин, чем затяжная война и разрушение государства. Реализм, скажет Москва, больше соответствует нынешнему порядку вещей, поддержка Асада даже более гуманна.
Но чем дальше в лес, тем менее привлекательны перспективы. Путин хорош в тактике, но ему еще предстоит добиться стабильного, долгосрочного стратегического преимущества. Что будет в Сирии после того как победит Асад? Может ли сирийский правитель с помощью России постоянно подавлять свое население, большая часть которого имеет более веские основания, чтобы ненавидеть его сейчас, чем в начале восстания? Кто даст сотни миллиардов долларов, необходимых на восстановление разрушенной страны? Кто примет миллионы беженцев? Россия нашла рычаг, с помощью которого она смогла поднять свою силу на глобальный уровень. Но она не нашла себе роли, которая помогла бы этому миру выжить.
Трем странам-властителям мира нужно научиться сотрудничать и постараться спасти этот мир – сохранить экологию, помочь и принять миллионы мигрантов и беженцев, количество которых может стать еще больше, найти способ накормить миллиарды граждан, справиться с грядущей технологической революцией, которая обернется скачком безработицы, сотрудничать ради мира на Ближнем Востоке и пытаться сократить ядерные арсеналы. Возможно, Китай искренен в своих заявлениях и хочет быть частью решения этих проблем. Если президентом США станет Хиллари Клинтон, она может быть достаточно здравомыслящей и политически сильной, чтобы сделать эти проблемы основой своей внешней политики. Россия, ликующая от вновь обретенной силы на мировой арене, вряд ли присоединится к этому процессу. Но для Москвы это единственный возможный способ стать по-настоящему великой.