Нынешние дебаты о ценных бумагах напоминают таинственные медитации средневековых монахов. Но реальные двигатели этих дискуссий более повседневные.
Трейдеры, очарованные сказками про финансовые аферы в духе фильма «Игра на понижение», хотят стать теми, кто выигрывает от следующего обвала. Проблема в том, что обвал легче предвидеть, чем нажиться на нем.
Об этом на страницах Bloomberg пишет бывший банкир Сатьяджит Дас, которого в 2014 году бизес-издание внесло в 50 наиболее влиятельных в мире.
Чтобы заработать на падении цен, можно проводить короткие продажи, покупать пут-опционы или же переключиться из рискованных на оборонные активы. Успех требует точной оценки момента и амплитуды любых смещений в расценках. Нужно точно предсказать, какие классы активов и рынки пострадают, так же как и вектор обвала. Нужно спрогнозировать коррекцию цен или вторичных элементов, таких как волативность или соотношение.
Чтобы получить большие доходы, направление движения должно быть усилен кредитным плечом. Quantum Fund Джорджа Сороса заработал миллиард долларов в 1992 году на падении британского фунта, используя усиленную кредитным плечом торговлю, чтобы увеличить уровень доходов. В 2008 году фонды, которые получили невероятные доходы от субстандартных потерь, использовали деривативы, в основном кредитно-дефолтные свопы. Соотношение выплат к стоимости дериватив в процентном отношении определило подъем. Многочисленные слои кредитных плечей внутри ценных бумаг еще больше повысили доходы.
Но из-за кредитного плеча труднее занять позицию, которая бы была удобной для получения выгод от ожидаемых изменений на рынке. Неспособность выполнить требование внесения маржи или экспозиции может привести к преждевременному закрытию. Контрагенты могут не выполнить свои обязательства. Много трейдеров, которые предчувствовали кризис 2008 года заранее, не смогли получить выгоду, потому что они были вынуждены закрыть позиции преждевременно во время вызова требования внесения маржи. Другие получили доход потому, что политики выручили контрагентов, которые были «слишком большие, чтобы провалиться».
Даже если прогоноз правильный, результат зависит от начальной позиции. Если позиция занята вопреки существованию рискованных активов, это может только сохранить стоимость портфеля, если хеджи работают так, как положено. Отбрасывая удовольствие от обхода конкурентов, не происходит увеличения стоимости, которая должна быть скорректирована в соответствии со стоимостью этих хеджей.
Продажа рискованных активов и инвестирования в оборонном режиме также не простой процесс. Он предусматривает покупку «безопасных» активов, нерыночных коррелированных хеджевых фондов, которые обещают защиту от обвалов или основанных на ценности инвестиций с большой маржой защищенности.
В 2008 году инвесторы получили доход от наличия правительственных бондов, но благодаря тому, что центральный банк их покупал. В предстоящем кризисе правительственные бонды могут не стать защищенными от рисков небесами, если кредитное качество гособлигаций ухудшится. Существует также риск потери от базовой ставки и изменения в кредитной маржи, где ценные бумаги должны быть проданы до конечного срока погашения. Некоторые фонды избежали больших потерь в 2008 году, снизив экспозицию через хеджи, но мало кто сделал крупные выплаты. Эталонный инвестор Berkshire Hathaway Inc. потерял 50% своей стоимости за период 2007-2009 годов.
Сложность получения доходов от обвала указывает на парадокс. Никакие деньги никогда не зарабатывались на финансовых рынках. Так как каждый подъем балансируется потерей, деньги еле переходят от одного участника к другому, или, как сказал герой Майкла Дугласа в фильме «Уолл-Стрит», от «одного восприятия к другому».
Единственная настоящая прибыль вытекает из операционных денежных поступлений предприятий, а не от увеличения или уменьшения стоимости финансовых требований к этим прибылям. Но реальный бизнес менее захватывающий, чем финансовая торговля. И поэтому ошибочно драма иногда ценится выше, чем реальные поступления.