Легендарный украинский диссидент Левко Лукьяненко сравнивает две истории — Украины и России — и посредством их анализа рисует портрет двух современных наций.
Левко Лукьяненко часто называют исторической личностью без малейшего преувеличения: он навсегда вошел в историю страны как автор Акта о независимости Украины. 24 года назад Лукьяненко от руки написал текст этого эпохального для молодого государства документа на тетрадной странице и зачитал его на Софийской площади.
Символично, что провозглашение Украины совпало с днем его рожденья. Политик, улыбаясь в роскошные седые усы, называет это божьим даром: “События развивались так стремительно, что подгадать под конкретный день было невозможно”.
С тех пор он четыре раза избирался народным депутатом, пока в 2007 году не отказался от участия в выборах, сославшись на возраст, и ушел на покой.
C НВ Лукьяненко беседует в своем доме в селе Хотов под Киевом. Целую стену в его кабинете занимает книжный шкаф. В углу сложены подарки, которых у политика накопилось немало, в их числе — несколько сабель, а также фотографические портреты самого Лукьяненко. На самом видном месте — изображение главнокомандующего УПА Романа Шухевича. “Говорят, это его самый реалистичный портрет”,— всматривается Лукьяненко в лицо политика и военачальника, который, судя по всему, является для него моральным авторитетом.
Один из самых ярых патриотов, Лукьяненко хорошо известен своими националистическими взглядами и высказываниями. Еще в советские годы, будучи юристом, он призывал к отделению Украины от СССР — из‑за этого 26 лет провел в лагерях и тюрьмах.
Теперь в разговоре время, проведенное в заключении, он вспоминает неохотно: говорит, неоднократно рассказывал об этом, да и книгу воспоминаний написал. Зато охотно рассуждает о России, а с еще большим интересом — об украинской национальной идее, пропаганду которой считает главным делом своей жизни. В свои 86 Лукьяненко не утратил бодрость духа и веры в раз и навсегда выбранные идеалы.
“Для абсолютного большинства украинцев нападение России стало неожиданностью. Это связано с тем, что длительное время они были жертвами коммунистической демагогии и обмана, убеждавшего, что украинцы и россияне — это братья-славяне. Путин, воспользовавшись моментом, когда власть в Украине находилась в состоянии послереволюционного формирования, начал наступление. Он просто вытащил из ящика военный план, и Россия перешла в наступление, поскольку отлично знала о хаосе в государственной машине — агентура обо всем вовремя доложила.
Россия — это империя, а империя не может не воевать. Перестав завоевывать новые территории, она гибнет. Это закономерность, которая проверена на всех существовавших ранее империях: византийской, римской, французской, британской.
Первой фазой развала российской империи стал 1991 год. Но было абсолютно очевидно, что московская политическая элита не смирилась с этим и строит планы для возвращения территорий, вышедших из Советского Союза. Россия практически сразу же начала информационную войну против Украины, организовав мощную идеологическую обработку населения. Все это было задумано для того, чтобы снизить сопротивление украинской нации. В результате к войне с Россией мы подошли морально неподготовленными, и с этим туманом и чадом в голове украинцы оказались перед необходимостью защищать свои земли.
Параллельно действовала пятая колонна — система организаций, которая действовала в интересах другого государства. Все это время Украина была пронизана густой сетью московской агентуры, которая присутствовала во всех государственных структурах. Кроме того, у Москвы были экономический и военный планы покорения Украины.
Путин не учел лишь одно: Украина — это не Россия. Население России привыкло покоряться царю беспрекословно. Российский историк Сергей Соловьев говорил, что для русских недопустимо, даже преступно сомневаться в праве власти делать с ними все, что она хочет.
В России народ — не субъект, а объект, которым власть как хочет, так и распоряжается. Так было при царях, при секретарях ЦК, а теперь при президентах. И народ привык не сопротивляться — он просто не сомневается во вседозволенности власть имущих.
У Украины совсем иные традиции. Когда‑то киевское вече принимало решение, принять князя или выгнать его. Эта глубинная преданность демократическим принципам у украинцев в костях.
Конечно, российский народ настроен проимперски, одобряет войну, но послезавтра он будет одобрять совсем другое направление, если его провозгласит новый царь. России уже приходилось признавать проигрыш в соревновании с Западом, и это ознаменовалось первой фазой развала империи. Затем последовал непродолжительный период демократизации, а потом пришел Путин и продолжил традиционную имперскую политику. В итоге это привело к конфликту со всем миром. Но победить весь мир нельзя — Путин будет вынужден отступить.
Чем дольше существует украинское государство, тем больше у него сторонников, даже среди русифицированного населения. И это было одним из сигналов для Путина: он понимает, что через пять лет никто не перейдет на сторону Москвы.
Несколько лет накануне наступления России я ездил в Донецк с лекциями. Последний раз я там был в середине ноября 2013 года, как раз перед началом революционных событий. У меня было по три-четыре встречи в день, и ни разу не возникло необходимости говорить на русском языке, хоть я к этому и был готов.
Тогда я жестко критиковал власть Януковича, а потом, когда мы пошли на чай с директором университета, спросил: “Может, я слишком критикую?” А он мне ответил: “Ничего, вы же правду говорите, пусть студенты знают”.
Всю жизнь я видел себя одним из звеньев в цепочке борьбы за независимость Украины. Я для себя решил, что взял флаг борьбы за независимость Украины из рук УПА и должен пронести его столько, сколько смогу. Это и была моя миссия.
Призывая к отделению Украины в советское время, я ссылался на нормы Конституций — украинской и союзной, которые провозглашали право нации на самоопределение. Конечно, это была спекулятивная игра на законодательстве, но, как юрист, я решил на этом сыграть, выстроив таким образом стратегию мирной борьбы за независимость Украины.”
