Бывший российский политзаключенный и заместитель председателя Меджлиса Ахтем Чийгоз планирует помогать политзалюченным, как и делал это во время своего нахождения в крымской тюрьме.
“Есть вещи, которые грузом на мне лежат – это наши заключенные, и не только политические. Я делить не буду, большинство там крымских татар, но я встречался с другими так называемыми “диверсантами”. Я к [крымскому политзаключенному Владимиру] Балуху имел возможность подойти. Как старосиделец я имел такие привилегии: мог подойти, сказать: “Открой кабинет, мне нужно переговорить”. И я с ними там разговаривал по-мужски. Некоторым я говорил: “Ребята, вы что делаете? Зачем подписываете досудебные соглашения?”, – говорит Чийгоз, поясняя, что в тюрьме не бывает ничего тайного и если состоялась беседа со следователем один на один, то буквально через полчаса содержание разговора будет известно всем, кому это надо.
Поэтому тех, кто подписывал какие-либо бумаги, знала вся тюрьма и присваивала им статус слабого. Чийгоз говорит, что призывал задержанных по надуманным обвинениям не сдаваться и помнить о том, что на их защиту встало государство, к тому же они мужчины и не должны так поступать.
“Буду помогать. Моя жена все время имела связь с их женами и выступала как бы адвокатом. Жены к ней обращались, говорили, в каких камерах сидят их мужья, а я имел возможность помочь, чем мог. В тех условиях, в которых мы там все находимся, важно любое внимание”, – говорит Чийгоз.
При этом он вспоминает о встрече с Русланом Зейтуллаевым (фигурант “дела Хизб ут-Тахрир”, которому увеличили срок до 15 лет лишения свободы).
“Когда меня на спецпост вели, в продоле (тюремный коридор, – “Апостроф”) кто-то кричит: “Ахтем-ага!” Я остановился, посмотрел, а там щупленький мальчик, одни уши торчат. Я говорю: “Чего ты там стоишь?” А его поставили “на шарах”, то есть смотреть, что происходит, чтобы успеть сообщить. Я говорю: “А почему ты “на шарах”?” Он говорит: “Поставили, Ахтем-ага”. Я говорю: “Ты со своим статусом “на шарах” не можешь быть. Разве нет каких-то “простых”, чтобы выполнять эту функцию?” Я обратился, и его сразу убрали. То есть внимание иногда очень важно”, – вспоминает он.
На вопрос о том, был ли в заключении Чийгоз главным, он отвечает утвердительно.
“Честно, да. Это они сами определили, потому что мой процесс шел больше года, и все в тюрьме только об этом процессе и говорили”, – говорит он.
Также бывший политзаключенный отметил, что некоторые понятия из тюремного лексикона очень четко обозначают какие-то действия, но он старается воздерживаться от их применения вобычной жизни.