Сомневаюсь, что даже ближайшие советники мистера Трампа могут сказать что-то определенное по поводу его планов.
11 июля в Брюсселе открывается саммит НАТО. В нем должен принять участие президент США Дональд Трамп, который накануне встречи в очередной раз раскритиковал европейских союзников за нежелание спонсировать Альянс. А уже через несколько дней, 16 июля, в Хельсинки пройдут первые двусторонние переговоры Трампа и Владимира Путина. Накануне этих событий страны Балтии и Скандинавии с официальным визитом посетил Боб Коркер — глава комитета по международным делам в сенате США и один из самых громких критиков Трампа в Республиканской партии. «Медуза» поговорила с Коркером о ближайшем будущем американской внешней политики.
— Чего вы ждете от грядущего саммита НАТО?
— В первую очередь — что президент Трамп продемонстрирует полную поддержку нашим союзникам в НАТО и подтвердит правила, которые легли в основу этой организации. Ни у кого не должно возникнуть никаких сомнений в том, что [США их поддерживают]. Не должно повториться скандальных ситуаций типа тех, что произошли на саммите «Большой семерки». В противном случае это будет ударом по демократическим ценностям и усилит позиции Путина.
— А от его встречи с Трампом вы чего ожидаете?
— Я не думаю, что о ней хоть у кого-то есть точное представление. Да, конечно, хорошо, что наш президент встретится с президентом России. Но я даже не знаю, о чем они будут разговаривать, повестка встречи до сих пор не опубликована. Честно говоря, трудно даже представить [что там может обсуждаться]. Никто понятия не имеет, в чем, собственно говоря, состоит цель этого саммита.
Конечно, россиянам, американцам и народам Запада развитые отношения, основанные на демократических ценностях, на искоренении коррупции, пошли бы только во благо. Но президент Путин не показывает никакого интереса к этому. Тем не менее и сейчас нам есть что обсудить. Одна из тем — уменьшение ядерной угрозы. Кроме того, обе наши страны с тревогой смотрят на рост терроризма. Так что у нас есть некоторые общие интересы. Но, конечно, в настоящий момент куда больше зон, где наши подходы противостоят друг другу.
— На ваш взгляд, украинский вопрос остается ключевым в отношениях США и России?
— У нас с Трампом много разногласий по поводу Крыма и Восточной Украины, по поводу ущерба, который действия России наносят [украинской] демократической системе и который, безусловно, требует ответа. Это важнейший вопрос, и мы должны жестко стоять на своих позициях. Но у нас есть проблемы не менее острые, в том числе на Ближнем Востоке.
— Можете ли вы допустить, что после своих недавних заявлений президент Трамп признает присоединение Крыма к России?
— Я надеюсь, что этого не случится. Это было бы большой ошибкой. Но он действительно ведет себя так, будто это открытый вопрос. Опять же, все, что остается, — это надеяться.
Вопрос, который, как я надеюсь, президент Трамп также поднимет на встрече, даже несмотря на то что он не слишком активно делал это раньше, — это вопрос о российском участии в подрыве демократических режимов. Я имею в виду вмешательство в избирательный процесс, которое является частью гибридной тактики, практикуемой Путиным в разных странах и регионах. И все возможные попытки президента Трампа показать, что у нас якобы нет интересов в Крыму, еще больше помогут усилиям Путина по дестабилизации обстановки.
Но я надеюсь, что мы тверды, что президент Трамп тверд. Мы можем работать в сфере общих интересов, но Путин должен четко понимать, что мы не собираемся прогибаться в тех вопросах, которые так важны для нас.
— У вас есть надежда, но, похоже, нет уверенности…
— Я не уверен, как, наверное, никто не уверен. Сомневаюсь, что даже ближайшие советники мистера Трампа могут сказать что-то определенное по поводу его планов.
— Могут ли у России и США быть точки соприкосновения в сирийском вопросе?
— Я знаю, что наша страна хотела бы, чтобы Иран ушел из Сирии. Не могу вам сказать, насколько велика степень влияния на это со стороны России, но это могло бы стать темой обсуждения. Пока же мы позволили русским, сирийцам и иранцам продвинуться на юго-запад Сирии, отступили там, что противоречит нашим же собственным политическим заявлениям. Опять же, я говорю о нас как о нации, я не знаю, какого мнения придерживается президент Трамп в этом отношении.
— Как вы считаете, насколько эффективен дипломатический стиль Трампа в принципе? Я имею в виду персональную дипломатию: сначала встреча с Ким Чен Ыном, теперь с Путиным.
— У меня есть большие опасения в связи с его высказываниями последних недель. У меня, повторюсь, другая точка зрения в вопросах, по которым он высказывается. И, честно говоря, я думаю, что большинство членов конгресса тоже не разделяют подходы президента, в том числе в связи с тем, что он оставляет открытым вопрос о статусе Крыма. Это, опять же, подрыв внутреннего положения в тех странах, которые являются нашими союзниками в Европе.
Нет ясно озвученных целей, нет внятного видения перспектив. Не хочу показаться настроенным пессимистично, но у меня очень мало уверенности в хорошем результате [этой стратегии]. Просто на основании тех комментариев, которые Трамп делает в преддверии саммита.
— В начале июня вы заявили, что вместе с другими членами сената изучаете возможность ограничить президентские прерогативы в сфере экономики, чтобы приостановить торговую войну, которую начал Трамп. Есть ли уже какие-то результаты?
— Мне кажется, мы в Америке только начинаем осознавать ущерб, который наносят нам тарифы, установленные в обход [конгресса]. Я надеюсь, что давление на президента продолжится и конгресс сможет дать ответ на тарифную политику, суть которой в том, чтобы зачем-то устанавливать пошлины для наших союзников и друзей с целью воздействовать на Китай, который, похоже, по этому поводу не очень-то и беспокоится. Я надеюсь, конгресс выступит против этого. Для меня важно, чтобы мы давали отпор Китаю вместе с нашими друзьями и союзниками, чтобы мы действовали согласованно.
— Как вы оцениваете экономическую политику Трампа в целом? Иногда приходится слышать, что многие предпринятые им меры давно назрели, пусть они и идут в разрез с привычными представлениями.
— Успехи не связаны с тарифами. Вы знаете, что конгресс провел налоговую реформу, которая заключалась в дерегулировании экономики и способствовала улучшению ситуации. Это было сделано конгрессом и, не спорю, кем-то из исполнительной власти. Но корни этих успехов, повторюсь, лежат не в области тарифного регулирования.