Похоже, апофеоз "Бессмертного полка" уже позади. Популярность этого проекта в России падает
С точки зрения рационального сознания, акция «Бессмертный полк» вполне современна, приемлема, актуальна, замечательна, интересна, трогательна — настоящий «праздник со слезами на глазах». Особенно если вспомнить, что начиналась она не как официоз, куда загоняют бюджетников в «добровольно-принудительном» порядке, а как подлинно народный ритуал поминовения погибших на войне дедов и прадедов.
Да еще и своим распространением «Бессмертный полк» обязан не кому-нибудь, а закрытому цензурой томскому оппозиционному телеканалу ТВ-2. Сейчас часто в различных новых путинских культах, связанных с Победой-1945 («георгиевско-власовские» ленточки, ежегодные парады на Красной площади, попытка превращения победной темы в новую гражданскую религию) видят проявления грозного сталинизма либо унылого брежневского «совка». Очевидно, «Бессмертный полк» — это и не сталинизм, и не «застой». В чем-то это даже реализация концепции «народной войны».
Однако для носителей сознания, в котором существует реальность иррационального, «Бессмертный Полк» — это магический ритуал, накликающий на энергетическом уровне войну и смерть. Многие погибшие в той войне (если не большинство) в понятиях восточнославянской мифологии могут считаться «заложными покойниками», представление о которых описал известный дореволюционный этнограф Дмитрий Зеленин.
«Заложные покойники» — это люди, умершие или погибшие как бы преждевременно, неестественной смертью, поэтому их душам сложно обрести покой после физической кончины. Этнографы отмечают, что в народных верованиях «заложниками» считались погибшие на войне и похороненные в братских могилах. А павшие в боях бойцы Красной армии к тому же оставались не отпетыми по православному (либо иному религиозному) обряду. Примечательно, что РПЦ, нынче столь заинтересованная в разнообразных идеологических проектах и «духовных скрепах», без особого энтузиазма отнеслась к «Бессмертному полку»: для церкви в подобной практике есть много всего мутного и сомнительного.
Но, похоже, апофеоз «Бессмертного полка» уже позади: согласно опросу «Левада-Центра», популярность этого проекта в России за год упала с 67% до 26%. И появилось средство окончательно добить эту изначально народную низовую инициативу: включить в «Бессмертный полк», помимо героев Второй мировой, также и «героев» «ЛДНР» — вроде Гиви и Моторолы.
Если поколение, рожденное в 1970-х, еще имело возможность общаться с живыми ветеранами — своими дедушками и бабушками, то последующие поколения уже не застали тех в живых (за немногочисленными исключениями). И чтобы не прерывалась связь времен, чтобы эта война не казалась столь же далекой и абстрактной, как, скажем, война 1812 года или Куликовская битва, было решено воспитывать психологическую вовлеченность молодежи таким вот специфическим образом, внешне напоминающим проект «общего дела» и «воскрешения отцов» русского философа Николая Федорова.
Возможно, акция «Бессметного полка» имела бы совсем иное воздействие и иные последствия, если бы ее основой были бы не марши с фотографиями большого формата, а индивидуальные и коллективные заупокойные молебны за погибших героев. Однако в стране, в которой православие пытаются сделать главной «духовной скрепой», до подобного формата почему-то никто не додумался.