Ведя гибридную войну, агрессор отрицает очевидное. Он забалтывает участие своих военных в боевых действиях, отрицает использование оружия, принадлежащего ему и в конце концов, отрицает даже наличие интереса в этой войне
О тактике “гибридной войны” уже написано настолько много, что, наверное, утерян главный ее признак, а этот признак прямо влияет на ее формат как в одну сторону (в пользу агрессора), так и в другую (во вред агрессору). Ведь на самом деле, ведя гибридную войну, агрессор отрицает очевидное. Он забалтывает участие своих военных в боевых действиях, отрицает использование оружия, принадлежащего ему и в конце концов, отрицает даже наличие интереса в этой войне. В итоге – войска состоят из отпускников или заблудившихся российских военных, оружие куплено в любом военторге, а все, что происходит – ничто иное, как лютая борьба за мир.
На самом деле, агрессор генерирует абсурд, как прикрытие собственных действий. Фокус тут в том, что у вменяемых, нормальных людей такие конструкции, состряпанные из подобных объяснений, просто не укладываются в голове и возникает эффект перегрузки или зависания сознания, когда на откровенный бред ответить просто нечем. Мало того, если попытаться двинуться вслед предложенному бреду, то его автор возведет абсурд в еще большую степень и сделает его тотальным. В конце концов, пошедший по этому пути перестанет понимать не только происходящее в конкретное время и в конкретном месте, но он потеряет ориентацию в плане “верх-низ”. То есть, он или окончательно свихнется, или в какой-то момент просто вышибет мозги этому деятелю и все встанет на место.
Отсюда следуют два простых вывода. Тактику “гибридной войны” можно использовать как повод. То есть, можно создать прецедент, который поясняет начало привычной войны, где армии сражаются друг с другом уже открыто. Нечто подобное продемонстрировала Германия, использовав “Гляйвицкий инцидент” как повод для вторжения в Польшу. Не все там пошло гладко, но на первый взгляд все выглядело, в общем – более или менее логично. Однако понадобилось бы совсем немного времени для того, чтобы поймать Германию на инсценировке инцидента и уличить ее во лжи. Но к тому времени, когда это можно было бы сделать, польские войска уже были разбиты и последующие события уже сделали этот самый повод не таким уж и важным. Тем более, что исследовать обстоятельства, уложенные в рамки инцидента, уже было и некому. Уже позже в мемуарах офицеров германских спецслужб, переживших всю войну, появились подробные описания подготовки и проведения этой провокации.
Буквально через два месяца после “Гляйвицкого инцидента” совок продемонстрировал его римейк, под названием “Майнильский инцидент”. Получился он еще менее убедительным, но последующая война с Финляндией уже просто смыла в унитаз те формальные обстоятельства, которые стали ее спусковым крючком. Как и в первом случае, разбирать обстоятельства инцидента было некому, да и незачем
Но и в этом случае, гибридная операция была скоротечной и послужила началу широкомасштабной операции. Путин хорошо знает о том, кто и как начал Вторую Мировую Войну и наверняка считает эти две операции – венцом работы германских и совковых спецслужб. На эту мысль наталкивает механизм прихода Путина к неограниченной власти. На самом деле, в начале своей большой карьеры он был никем и никто не мог даже предположить, что из этого лысеющего сморчка с криминальным прошлым может вылупиться кровавый диктатор, который не останавливается ни перед каким военным или криминальным преступлением. А он прекрасно понимал, что перескочить множество ступеней можно только пролитием крови. Моря крови. Ему позарез была нужна маленькая, победоносная война.
К тому времени война с Чечней шла с переменным успехом уже пять лет и всем чертовски надоела. Его задачей было вернуть внимание к войне и потом – вкинуть в нее все силы и средства, чтобы стать победителем, решившим давнюю, кровавую проблему. Как ее решать, он знал с самого начала – уничтожать все и всех, с использованием всех имеющихся средств. Но ее надо было правильно начать, ибо стадо должно быть уверенным, что на него напали и не на Северном Кавказе, а прямо дома. Тогда и была применена старая-добрая тактика гибридной войны. Начались взрывы домов как в столице, так и в других городах. Даже схваченные за руку сотрудники ФСБ, закладывавшие взрывчатку в очередной дом, не дали возможности рассмотреть этот “гибрид”, ибо началась кровавая бойня, смывшая в унитаз и гибрид, и все остальное.
Отсюда следует второй вывод о том, что провокация к началу войны вполне может быть гибридной, но сама война должна идти по классическим правилам, а если гибрид и продолжать, то он должен быть заточен исключительно под блицкриг. Долгая война, рано или поздно, проявит истинные причины войны и подложность повода, для ее начала. То есть, гибрид хорош только на спринтерской дистанции. Чем дольше его тянуть, тем сильнее он начинает работать в обратную сторону.
