Идеи, высказываемые на уровне Совета безопасности страны, обладающей ядерным потенциалом, требуют комментариев вне зависимости от их осмысленности.
Даже если цинично заключить, что граждане страны имеют де-факто возможность выбора своей власти и потому не стоит мешать им терпеть последствия ее решений, мы слишком хорошо знаем, чем стратегические ошибки правительств оборачиваются для соседей: можно спросить у Европы, которая сегодня принимает лавину мигрантов; можно спросить у США, которые десятилетиями решают «мексиканский вопрос».
В этом контексте попавшие в прессу тезисы будущего доклада Совету безопасности России советника президента Сергея Глазьева заслуживают пристального внимания – их реализация направит российскую экономику куда-то далеко за Аргентину, посередине между Венесуэлой и Северной Кореей. Анализируя доклад Глазьева, российский экономист и один из самых известных финансовых менеджеров России Андрей Мовчан пишет, что в ближайшие десять лет реализация этого доклада на практике может привести к последствиям, по сравнению с которыми конфликт на Украине и наплыв беженцев с Ближнего Востока покажутся игрушками.
Бой с валютой
Разбор доклада Глазьева приходится делать по пунктам, иначе сложно передать всю разрушительную силу левой экономической идеологии, смешанной с традиционной для России культурой бюрократического администрирования, основанного на негативных стимулах, ограничениях и мерах по изоляции экономики.
Согласно опубликованным РБК материалам, «для стабилизации курса рубля, прекращения утечки капитала и дедолларизации экономики» cоветник президента Глазьев предлагает следующие действия:
– запретить покупку юридическим лицам валюты «без оснований в виде совершения платежных операций»;
– ввести налог (и/или резервирование средств) на операции по конвертации и платежи за границу;
– запретить валютные займы нефинансовым организациям;
– ввести обязательную продажу валютной выручки.
Совершенно неясно, почему Глазьев считает рубль нестабильным: вроде бы он стабилен относительно стоимости нефти, а нефть находится вблизи своих нижних равновесных границ. Тем не менее сами предлагаемые действия абсурдны – как говорится, история знает множество примеров.
Запрет покупки валюты юрлицам приведет к тому, что они не смогут хеджировать будущие расходы самым дешевым путем и вынуждены будут для этого покупать деривативы. Эффект для экономики будет тот же, однако банки-посредники получат доход от продажи дорогих свопов и форвардов, этот доход по большей части уйдет к имеющим достаточный рынок для арбитража западным банкам. Часть деривативов будет продаваться российскими банками без перестрахования на Западе и в случае резких изменений вызовет коллапс этих банков и следом за ними – компаний, купивших хедж (как было с CDS в 1998 и 2008 годах).
Налог на операции конвертации лишь увеличит издержки и без того слабой экономики, повысит себестоимость практически всех товаров (наше производство использует существенную часть иностранного сырья и комплектующих) и снизит потребление, вызвав за счет этого новый виток снижения производства.
Запрет валютных займов поставит банки, которые и так дышат на ладан, в безвыходную ситуацию – большая доля их пассивов деноминирована в валюте, у них есть лимиты открытой валютной позиции, установленные ЦБ, заместить валютные пассивы физически невозможно, не сократив баланс банковской системы на десятки процентов (да и так тоже вряд ли возможно).
Перевод активов (кредитов) в рубли потребует масштабной операции по хеджированию банками своих рисков валютной позиции. За чей счет они будут это делать? За счет тех же заемщиков, выставляя им ставки в рублях, включающие минимум 10-15% годовых стоимости хеджа; за счет вкладчиков, которым они должны будут дать меньшие ставки и перестать принимать вклады в валюте; за счет бюджета, из которого, как обычно, возьмутся средства на санацию банков, не переживших нововведения.
Вкладчики, которые захотят сохранить свои средства в валюте, будут искать обходные пути. Моментально расцветет черный рынок иностранных вкладов, небанковских организаций, дающих серые кредиты, сейфовых соглашений о «валютном эквиваленте» и прочее.
Риски сильно вырастут, экономика еще сожмется, у Следственного комитета прибавится работы, капитал вчерную потечет из страны еще быстрее. Быстро установятся черный и белый курсы доллара. Импортные товары, приходящие в страну по белому курсу, будут приобретаться с целью реэкспорта в соседние страны уже по черному курсу. Немедленно начнется дефицит товаров, которые легко реэкспортировать. Цены на них на рынке начнут стремительно расти, фактически сформируется рынок «привилегированных покупателей» с доступом к товару у границы и перепродавцов, которые будут зарабатывать на торговле дефицитом.
Замораживание и конвертация
Видимо, с учетом этого эффекта «для стабилизации цен» предлагается:
– заморозить цены на товары ежедневного спроса;
– установить предельную маржу между ценой производителя и розничной ценой;
– наделить ФАС правом в одностороннем порядке устанавливать цены на любые товары в случае их «резкого колебания».
Эти меры проверены – что в Венесуэле, что в Северной Корее. Замораживание цен во всех формах немедленно создает тяжелейший дефицит (только усиливая нелегальный экспорт и реэкспорт) и черный рынок, останавливает все местное производство, не готовое изначально нарушать закон и поставлять товар только на черные рынки.
Следующим и очень быстрым шагом будет введение карточек, госзакупки товаров и их распределение. Но госзакупки очень скоро можно будет делать только за рубежом – по фиксированным ценам производители не смогут производить в условиях галопирующей инфляции, подогреваемой дефицитом, черным рынком доллара и эмиссией, за которую все время агитирует президентский советник Глазьев.
А для закупки за рубежом государству нужна будет та самая валюта; видимо, поэтому «для нейтрализации эффекта санкций на уровне компаний» советник Глазьев советует:
– принять решение о признании форс-мажора и защитить право российских компаний не уплачивать долги кредиторам из стран, принявших санкции в отношении России;
– конвертировать резервы в золото и обязательства стран БРИКС;
– создать совместно со странами БРИКС альтернативу SWIFT и перейти на нее.
С альтернативой SWIFT все совсем просто: страны БРИКС настолько больше торгуют с США и ЕС, чем между собой, что вряд ли способны разделить наше стремление обособить расчетные системы. Но конечно, если Россия обратится к ним с просьбой стать буфером между российским рынком и рынками ЕС и США (торговля с которыми у России сегодня составляет более 75% общего товарооборота), то за российские деньги они с удовольствием это сделают. В результате появится разработанный на российские деньги БРИКС-SWIFT, за каждую транзакцию в котором российские компании заплатят высокую комиссию товарищам из Китая.
Чуть сложнее дело обстоит с отказом от уплаты долгов. Во-первых, большая часть долгов российских компаний получена ими на их зарубежные холдинги, по законам совсем не российским. Любые разрешения России будут в этом смысле филькиной грамотой, дефолт будет дефолтом, за активами этих компаний пойдут кредиторы. Если это экспортеры (а таких большинство) – их бизнес умрет, и существенные средства (товар в пути, счета вне России и прочее) пропадут.
То же самое случится и с активами экспортеров и других компаний, имеющих дочерние бизнесы за границей, даже если кредиты получены по российскому праву, признание форс-мажора не отменяет необходимости платить, если есть возможность. Естественно, встанут поставки импортного сырья и комплектующих (или товаров, если заемщик торговая компания). Цены на все долги России упадут настолько, что даже без всяких санкций делать новые займы за рубежом станет экономически абсурдно. Экономика, которая все еще потребляет 60% импорта, просто рухнет – о какой валюте можно будет говорить?
Последний шаг к чуду
Последней каплей, после которой можно будет перейти от централизованных закупок товаров первой необходимости за рубежом просто к получению гуманитарной помощи, станет предложенный выход из долларовых активов в золото и валюты стран БРИКС. У России пока еще есть существенные резервы. Покупка золота и малораспространенных валют на рынке на такие суммы разово поднимет на них цены, а будущие резервы сделает неликвидными.
Только на покупке Россия потеряет до нескольких десятков миллиардов долларов стоимости. А затем она по полной программе ощутит эффект девальвации валют БРИКС по мере роста ставки ФРС и американской экономики, и возможно – падения цены золота, которое сегодня еще не дошло до своих средних ценовых уровней предыдущего цикла – примерно 40% от стоимости. Более того, когда России придется закупать продовольствие на резервы, процесс обмена по $40-50 млрд в год из юаней в доллары (а рынки оперируют в долларах, нас не спрашивая) потребует еще минимум нескольких процентов потерь – хорошо бы вся авантюра стоила России меньше, чем Олимпиада в Сочи и газопровод «Сила Сибири», вместе взятые.
Неудивительно, что следующим пунктом программы (вслед обрушению экономики, которое вызовет массовые банкротства) значится:
– создать механизм трансформации банкротящихся предприятий, признанных «стратегическими», в «народные предприятия».
Что это такое, непонятно, но, видимо, имеется в виду некая форма государственного предприятия, чья деятельность финансируется за счет изъятия средств у населения, возможно – из пенсионных накоплений или даже путем принудительного размещения акций среди, скажем, вкладчиков банков. Нет нужды говорить, что такие предприятия всегда будут убыточны, акции по превращению их в «народные» вызовут крах пенсионной системы (если она к тому времени еще будет жива) и/или тотальное бегство денег из банков под матрацы и крах финансовой системы.
И разумеется, коль скоро мы обеспечили крах всех систем экономики, основным рефреном с этого места звучит идея тотальной денежной эмиссии, которая должна «обеспечить приток средств в реальный сектор и совершить экономическое чудо». В таких условиях денежная эмиссия – это уже вариант Зимбабве и отчасти способ превратить деньги в талоны на получение пайка у государства. В разрушенной до основания экономике государство останется последним экономическим агентом, продающим природные ресурсы на экспорт и снабжающим нищее население минимумом импортных товаров для выживания за талоны, называемые рублями.
Цели доклада
Если предположить, что Совет безопасности собирается всерьез рассматривать вопрос развития экономики, то нельзя понять, как вообще мог появиться подобный доклад – насмешка над опытом всего мира, экономическими знаниями, здравым смыслом. Истинное предназначение этого документа, конечно, нельзя угадать, и вряд ли мы получим о нем официальное уведомление. Но раз так, мы можем попробовать о нем поразмышлять.
Во-первых, стоит обратить внимание на заявленную тему доклада: согласно РБК, доклад посвящен «мерам по преодолению негативного влияния на экономику санкций, введенных странами Запада». Уже тема вызывает изумление. Человек с экономическим образованием и доступом к информации не может не понимать, что «западные санкции» никак в самом буквальном смысле не повлияли на российскую экономику: ограничение на кредитование пришлось на период активного сокращения внешних долгов субъектами российской экономики просто из-за отсутствия объектов инвестирования и внутреннего спроса на ресурсы; запрет на передачу технологий коснулся добычи трудноизвлекаемых запасов нефти и газа, себестоимость которых делает их добычу сегодня в любом случае нерентабельной; персональные санкции вообще не в состоянии повредить экономике.
Но возможно, тема доклада дает нам ключ к пониманию его цели. Когда-то был популярен анекдот про Ельцина и Сталина: Ельцин спрашивает у Сталина советы по выходу из кризиса. Сталин предлагает расстрелять депутатов Думы, запретить рынок и выкрасить кремлевскую стену в зеленый цвет. Ельцин удивляется: «Почему в зеленый?» Сталин отвечает: «Значит, первые два пункта возражений не вызвали». Вполне возможно, что за активным обсуждением абсурдных экономических предложений российская власть хочет глубоко внедрить в сознание всех участников дискуссии (включая население) идею, что причиной стагфляции в России являются западные санкции – внешнее воздействие врагов Родины. В дальнейшем власть отвергнет предложения докладчика и в глазах своих умеренных противников заслужит славу праволиберальной, при этом победив неудобную дискуссию о причинах кризиса в зародыше.
Второе предположение менее безобидно. Не секрет, что за годы нарастания значения бюрократической вертикали в управлении страной и экономикой в России сформировался широкий и достаточно высоко стоящий в иерархии слой чиновников и «партнеров власти», которые сделали функции контроля, распределения и надзора единственными источниками своего благосостояния. Сегодня в России мощность этого класса такова, что в рамках пакта с верховной властью «эксклюзивные права в обмен на обеспечение лояльности» они всеми путями стремятся увеличить свои возможности заработка за счет расширения сфер, где они могут конвертировать свои эксклюзивные права в экономические блага.
При этом до недавнего времени (еще до 2011-2012 годов) эти «элиты» стремились соблюдать хоть какой-то баланс между сегодняшним обогащением и существованием экономики завтра – как неофициально сказал когда-то крупный региональный чиновник, «стричь овец, но не резать». Факт появления на уровне Совета безопасности доклада, который даже при частичной реализации дает «элитам» практически неограниченные возможности для обогащения за счет дефицитных рынков, ужесточения контроля и расширения его сфер, монополизации экспортно-импортных операций, но при этом ведет к относительно быстрому распаду экономики, может говорить о том, что «элиты» перестают ориентироваться на долгосрочную перспективу – что-то (возможно, неплохое понимание происходящего в стране) заставляет их перейти к «резке овец», чтобы под конец хотя бы заработать на мясе.
Как бы там ни было, этот доклад – еще одно доказательство печальной реальности: за кадром обсуждений остается единственная важная тема – архаичность и деструктивность российской экономической модели, которая привела страну к стагнации даже при цене на нефть больше ста долларов за баррель и при отсутствии каких бы то ни было санкций и внешнего противодействия. Увы, все говорит о том, что сегодняшняя российская власть предпочтет обсуждать левацкие методы борьбы с мифическим эффектом санкций – по крайней мере, эти обсуждения не ставят неудобных вопросов, за которыми могут последовать еще более неудобные ответы.