Благодаря книге второго президента Украины Леонида Кучмы мы кое-как разобрались, почему Украина не Россия. Но, почему Украина не Польша? Хотя бы в контексте экономических параметров. Начиная с 1991 года, мы все время пытаемся кого-нибудь копировать. В 1991 году Украину сравнивали с Францией: если у нас примерно одинаковая площадь территории, то почему и экономика не может быть сопоставимой. О поляках, которые в конце 80-х годов прошлого века вывозили из республик бывшего союза кофемолки и прочую электротехнику, тогда и не вспоминали. После оранжевой революции Польша заменила для нас в качестве "маяка" недостижимую уже тогда Францию. Теперь уже и польская экономика является для Украины облачной фата-морганой, достичь которую в ближайшие 30 лет буде нереально…
Об этом пишет экономист Алексей Кущ.
Пока же наиболее реальным объектом для игры в “догонялки” для Украины является Беларусь: там показатели эффективности “всего-то” в 2,5-3 раза лучше, чем у нас. Если в ближайшие 1-2 года в Украине не придет к власти эффективная команда менеджеров, через 2-3 года будем уже догонять более эффективную Молдову. Пока существуют непризнанное Приднестровье и признанная Гагаузия, нам есть чем себя успокаивать.
Главным маркером, разоблачающим “рыло” нашей действительности, является государственный бюджет: вот смотришь на него и вроде бы он такой весь из себя социальный, более 300 млрд на социальные статьи. Но это только на первый взгляд: социальная “помощь” уже давно стала источником бедности для миллионов и богатства для избранных тысяч. Например, большая часть из 133 млрд грн социальных субсидий сперва пойдет теплокоммунэнерго, затем компаниям, занимающимся закупками угля и газа. В общем, в карманы одной известной ФПГ. Так что это бюджет-перевертыш: сверху социальный, а поскребешь и найдешь олигарха. И не одного, с пяток точно найдется…
Сам принцип формирования государственного бюджета в Украине, при всей “европейскости” нашего “вектора”, напоминает русскую “семибоярщину” и опричнину одновременно. Тут вам и раздача “шуб с царского плеча” и “соболей за службу” в виде финансирования всевозможных проектов “нужным людям”, и закупка авиатехники для МВД за счет “спецконфискации” на сумму в 900 млн грн: сами конфисковали, сами и встали на крыло.
В общем, ответ на вопрос, почему мы отстали от Польши и обречены догонять молдаван, достаточно простой: потому что наш бюджет отличается от польского. И дело тут не в суммах доходов и расходов, а в принципах собирания денег в стране и в системе их распределения.
Итак, в 2018 году нас ожидает экономический рост в размере 3% ВВП, номинальный валовой продукт с учетом инфляции увеличится до 3,332 трлн грн. Рост номинального ВВП в значительной мере будет перераспределен через доходы бюджета. Их рост запланирован до 913,6 млрд грн, в связи с чем, расходная часть бюджета впервые в истории составит примерно один триллион гривен, а именно 988,6 млрд грн. Дефицит бюджета запланирован в размере 81,8 млрд грн, или 2,4% ВВП.
Кстати, инфляция запланирована на уровне 9% и это несколько отличается от показателя, утвержденного в Основах денежно-кредитной политики НБУ. Напомним, в Нацбанке запланировали рост потребительских цен в следующем году в размере 6% плюс/минус 2% (к декабрю прошлого года). Таким образом, регулятор планирует инфляционную вилку 4-8%. Показатель инфляции, заложенный в бюджете, несколько превышает этот “коридор”.
Теперь хотелось бы остановиться на соотношении таких показателей как расходы бюджета и ВВП. В современном мире данный индикатор является ключевым в определении налоговой нагрузки в той или иной стране. Развитые страны, экономический рост которых находится в интервале 1-2%, могут позволить себе распределять через бюджет 40-45% ВВП, а в некоторых случаях и все 50%. Эффективные государственные институты позволяют им достаточно быстро и прозрачно использовать через статьи бюджетных расходов существенную часть национального валового продукта. Этому способствует и высокое качество государственного управления, низкий уровень коррупции и высокий – контроля гражданского общества. Распределение осуществляется, преимущественно, в пользу социальных статей. Такие страны как Китай могут позволить себе наращивать государственные инвестиции в экономику и проводить независимую внутреннюю промышленную политику. В свою очередь, те страны, которые ставят перед собой цель выхода из кризиса и набор высоких оборотов экономического развития, традиционно существенно снижают долю расходов бюджета в объеме ВВП. Тем более те страны, где большая часть национального дохода разворовывается или пускается на “потемкинские деревни”, наподобие дноуглубления черноморских портов.
В свое время послевоенная Япония для выхода из послевоенного кризиса в период 1945-1960 годов сократила бюджетные расходы с 30 до 19% ВВП. И это в период послевоенной разрухи, когда люди страдали от голода и тотального безденежья. Россия за последнее время, в условиях санкций, существенно сократила расходы бюджета по отношению к ВВП (до 20%) и планирует сократить еще до 14%, памятуя о судьбе бывшего СССР, который перед своим крахом распределял через бюджет до 70% ВВП. Польша, которую у нас в качестве примера часто любят упоминать всуе, распределяет с помощью бюджетных механизмов всего 19% ВВП.
Все это говорит о том, что в нашем правительстве так и не пришли к осознанию того факта, что национальная экономика не заработает без снятия бюджетной удавки с ее горла. Не по Сеньке шапка – мы не можем тратить в год более 30% ВВП. С таким показателем макроэкономического перераспределения мы никогда не выйдем на устойчивую динамику роста в 7-8%. Та же Япония, которая в 1950 году по показателю ВВП на душу населения в шесть раз отставала от США, к 80-м годам практически нивелировала отставание и только после достижения качественных показателей ведущих экономик мира начала постепенно повышать уровень бюджетных расходов – до 32% в 1990 году.
Оптимальный уровень бюджетной нагрузки для Украины – не более 25% ВВП, то есть при планируемом на будущий год размере валового продукта в 3,3 трлн грн расходы бюджета можно было установить на уровне не более 800-825 млрд грн. Таким образом, в будущем году из экономики будет избыточно изъято примерно 150-200 млрд грн, которые могли дать примерно 2-3% дополнительного прироста ВВП. Это те драгоценные проценты в динамике развития, которых нам так не хватает для выхода на более динамичный уровень роста (от 7% в год).
К сожалению, медленная реализация пакета экономических реформ, особенно в части структурной перестройки экономики, заставляет правительство все время откладывать очевидное – сокращение монетизации государства (распределение ВВП через бюджет). В Украине еще есть очень много групп влияния, которые продолжают зарабатывать на государственных расходах и кровно заинтересованы в том, чтобы постоянно увеличивать размер перераспределения ВВП через казначейские счета. Эти люди уже привыкли брать “откаты” с убытков, так что бюджетной щедростью эту алчность, увы, не остановишь.
Косвенно это подтверждает и структура доходов государственного бюджета на 2018 год по основным налогам и сборам. Основным наполнителем бюджета продолжает оставаться налог на добавленную стоимость, начисленный на импортные товары/услуги и товары/услуги, произведенные в Украине – более 43% в структуре базовых бюджетных поступлений. На втором месте – подоходный налог, взымаемый с физических лиц – 25%. Налог на прибыль предприятий составляет всего 9%.
Акцизные сборы приносят казне 15% от суммы основных налогов. Дешевые сигареты = нищие больницы и школы. Этот принцип понятен в развитых европейских странах, но, к сожалению, не доступен государственным умам у нас в стране. Интересы монополистов, контролирующих “табачку” и собирающих в одной точке “сбора” десятки миллиардов гривен, у нас важнее интересов каких-то там больных, которые вынуждены спасать себя на бюджетных койко-местах после “дешевого курения”. Да и степень влияния контрабанды недооценивать не стоит.
Учитывая потенциальную капитализацию наших недр и природных запасов, уровень рентных платежей в размере 46-50 млрд грн в год выглядит и вовсе смехотворно. Собирать ежегодно примерно 1,5 млрд евро за пользование всеми природными ресурсами страны, включая недра, леса, водные ресурсы, радиочастоты, транспортирование – это уже просто неприлично, учитывая, что цены на природный газ, нефть, газовый конденсат, реализуемые в том числе населению и предприятиям теплокоммунэнерго, уже вполне рыночные и не уступают мировым. Для примера, небольшая Норвегия за счет рентных платежей, собираемых с добытчиков углеводородов, сумела сформировать суверенный резервный фонд в размере 1 трлн долл. и это с населением в 5,2 миллиона человек.Если сравнить налоговые поступления Украины и Польши, можно сделать следующие выводы: косвенные налоги (НДС, акциз, пошлины) в структуре польских налоговых поступлений составляют примерно 65%, превышая аналогичный показатель в Украине на 4%, что говорит о том, что проблема детенизации налога на добавленную стоимость у нас до сих пор не решена, несмотря на запуск электронного реестра налоговых накладных. Необходимо также учитывать, что НДС, взымаемый в Польше – это в основном косвенный налог внутреннего товарного оборота, а не поставок импортных товаров. А у нас как раз наоборот. Доля налога на прибыль предприятий примерно совпадает. Зато поляки платят на 9-10% меньше подоходного налога с физических лиц (в сравнительных показателях структуры бюджетных доходов). Можно сказать, уровень гражданского общества у нас существенно выше, во всяком случае, если сравнивать взносы граждан в общую копилку страны. У нас, похоже, действует известный принцип: с миру по нитке – олигарху рубаха.
В Польше в десятки раз больше сумма неналоговых поступлений, получаемая от так называемых неналоговых сборов, куда включаются консульские платежи, плата за предоставление административных государственных услуг и так далее (в Польше за счет этой статьи формируется примерно 9,6% доходной части бюджета, в Украине – 0,2%). И такое разительное отличие происходит не потому, что у нас государство экономит деньги населения и бизнеса, а потому, что 90% таких поступлений в Украине оседают в фирмах-посредниках, принадлежащих чиновникам, которые оперативно решают “вопросы” и пропускают вне очереди. Умело созданной теми же самыми чиновниками.
Кроме того, наши сырьевые монополисты, операторы мобильной связи, пока еще очень скромно пополняют государственную казну: и здесь не обходится без политического лоббизма.
С учетом того, что Минфин в этом году перешел к бюджетному декларированию бюджетных макропоказателей на ближайшие несколько лет, подспудно пытаясь дать меседж о достижении Украиной критериев вступления в ЕС в обозримой перспективе, интересно сравнить макропоказатели, заложенные в бюджете на 2018 год, с критериями Маастрихтского договора, который стал своеобразной финансовой конституцией при создании Европейского Союза, а также используется для оценки стран-кандидатов. Маастрихтские критерии выглядят следующим образом:
Дефицит государственного бюджета – не более 3% ВВП.
Государственный долг – не более 60% ВВП.
Поддержка курса национальной валюты в среднесрочной перспективе (3-5 лет).
Инфляция – превышение не боле чем на 1,5% среднего значения по странам ЕС.
Долгосрочные процентные ставки по государственным облигациям – превышение не более чем на 2% показателей стран с наименьшими значениями.
Наиболее благополучно выглядит наш показатель дефицита государственного бюджета – 2,4% на 2018 год. Он даже ниже Маастрихтского критерия в 3%. Но это только при поверхностном взгляде. Стоит рассмотреть такой показатель как квазифискальный дефицит. В него необходимо включить все виды непродуктивных бюджетных доходов, а именно: прибыль НБУ, перечисляемую каждый год в доходы государственного бюджета, и доходы от приватизации. Первый показатель запланирован на 2018 год в размере 48 млрд грн, второй – 22 млрд грн. С учетом чистого дефицита в 82 млрд грн, квазифискальный дефицит бюджета составит в следующем году 152 млрд грн, или более 16% ВВП, что более чем в пять раз выше Маастрихтского критерия. Вот так, с помощью проведения банальных скрытых “проводок” в бюджете, в его доходы включаются нереальные поступления от приватизации, прибыль НБУ, которая вовсе не прибыль, а чистая эмиссия, а также средства от так называемой спецконфискации. Кстати, последняя – это вообще уникальное ноу-хау нашего правительства: на самом деле никаких “денег Януковича” не существует, а есть государственные ценные бумаги, которые принадлежали некоторым компаниям и срок погашения которых должен был наступить через несколько лет. В таком случае, спецконфискация – это бюджетный трюк, когда расходы будущих периодов превращаются в доходы нынешних. Это как фокус с кроликом, которого умелый фокусник достает из черного цилиндра.
Что касается государственной задолженности. В 2018 году она составит почти 2 трлн грн, или более 70% ВВП по состоянию на 2017 год, что не только значительно превышает европейский стандарт, но и приближается к критической отметке, которую в мире принято считать при достижении 100%. В 2018 году данный показатель планируют сократить. Но это произойдет лишь при соблюдении нескольких ключевых факторов: сальдо долговых операций будет в пользу погашения долга, а не его наращивания; номинальный ВВП вырастет до 3,3 трлн грн; курс национальной валюты будет стабильным. В противном случае, нас ждет не уменьшение, а рост внешней задолженности до отметки 80% ВВП и выше.
Что касается инфляции, то в случае раскрутки ценового маховика в этом году до 14-16% погасить инфляционный импульс сразу до 9% в годовом исчислении, без ущерба экономическому росту и доходам бюджета, будет практически невозможно, поэтому реалистичным выглядит прогноз инфляции на 2018 год в размере 12%-14%, что более чем в семь раз превышает Маастрихтский критерий (инфляция в странах ЕС – не более 1,7%).
Кроме сценария развития экономики, заложенного в бюджете, Минфин составил еще два альтернативных: оптимистический (рост ВВП на 4%) и пессимистический (рост ВВП на 1,2%).
Для реализации базового либо оптимистического вариантов дальнейшего развития экономики правительству придется решить ключевую задачу: как вытянуть промышленное производство из негативной динамики (промышленный индекс по состоянию на октябрь этого года составил 99,8%, то есть зафиксировано падение на 0,2%) в устойчивый рост – прогноз индекса на следующий год заложен в размере 103,9% (рост на 3,9%). Тем более за счет увеличения доли выпуска высокотехнологичной продукции. А также вытащить из “красной” зоны сельскохозяйственное производство: индекс сельхозпродукции на октябрь 2017-го составил 97,7% (падение на 2,3%).
Скорее всего, на практике в 2018-м году будет реализован четвертый вариант: рост ВВП в пределах 2-2,5%, инфляция в коридоре 12-15%, курс национальной валюты в коридоре 29-30 грн/дол.
Что можно с уверенностью прогнозировать, так это выполнение доходной части бюджета, хотя бы за счет роста инфляции и девальвации гривны, что позволит правительству в полном объеме профинансировать обесцененные статьи бюджетных расходов, включая трансферт по субсидиям и на покрытие дефицита Пенсионного фонда. По нынешним временам – это тот успех, который может зачислить в свой актив любое правительство “реформаторов”. Как выплачивать пенсии и зарплаты за счет обесцененной гривны, у нас уже научились. Тактически лавировать и выживать – это пока и есть базовая цель государственного управления на следующий бюджетный год, о стратегических прорывах, прыжках “из четвертого мира в третий” речь пока не идет. Но этого никто и не обещал. Пока пообещали залатать дороги. В следующем году, возможно, пообещают догнать Молдавию. В случае “успешных” выборов, конечно.