Непредвиденный поворот мировой политики привел к тому, что Путин предстал в образе Князя мира. Общественность изумленно трет глаза. Нельзя по умолчанию считать ложью все, что говорит Путин, но умышленную дезинформацию следует отличать.
Кристиан Эш на страницах Berliner Zeitung разбирает официальную позицию России по Сирии, в первую очередь предложение президента РФ Владимира Путина передать сирийское химическое оружие под международный контроль.
“Непредвиденный поворот мировой политики привел к тому, что Путин предстал в образе Князя мира, – пишет Эш. – Общественность изумленно трет глаза. Неужели это тот самый президент, который поставляет оружие режиму Асада и сделал все возможное для защиты жестокого диктатора? И если это он, то как ему можно верить? Неужели он говорит всерьез?”. Ответ на эти вопросы, по мнению автора, таков: “Иногда он говорит всерьез, а иногда нагло лжет”, и Западу важно научиться отличать одно от другого. “Нельзя по умолчанию считать ложью все, что говорит Путин”, – полагает Эш.
Правдивым ему кажется тезис, что Россия защищает не Асада, а международное право. Россия защищает “принцип невмешательства во внутренние дела”, уточняет он. “В Кремле напуганы легкостью, с которой на Западе в обход Совбеза ООН принимаются решения о военном вмешательстве”. Столь же искренен Путин и в своем убеждении, что сирийский повстанцы – это террористы. “Страх перед вооруженными исламистами подлинен и понятен. В конце концов, с ними воюют и в его собственной стране”, – пишет журналист.
А “самой наглой ложью Кремля” ему представляется утверждение, что за газовой атакой в пригороде Дамаска стоят повстанцы. У России тесные контакты с Сирией, и ей лучше других известно, как было дело. “Тем не менее, московское руководство решило представить неубедительный тезис о виновности повстанцев как однозначно доказанный. Для него тут дело не в правде. Дело здесь только в том, чтобы на короткое время отвоевать часть территории в глобальной информационной войне и как можно дольше ее удерживать. Это дезинформация мировой общественности с целью погасить вызывающее боязнь стремление Запада к интервенции”, – заключает Эш.