Европейская элита серьезно недооценила Путина. Возможно, кризис в Украине – только начало нового конфликта между Востоком и Западом.
В своей статье «Наивность Европы», опубликованной на сайте немецкой газеты Die Welt, Клеменс Вергин пишет, что продолжительную агрессию России против Украины уже давно нужно называть своим именем: война. Политики держатся несколько абстрактно и говорят о беспрецедентном нарушении европейского послевоенного порядка. Многие комментаторы считают, что мы находимся на переломном этапе в истории послевоенной Европы. Тем не менее, никто не хочет себе представить, к чему все это может привести. Это ошибка. Так как тот, кто не готов к реальной опасности, будет захвачен врасплох, когда она придет. Историк и журналист Энн Эпплбаум в газете “Washington Post” мысленно представила, что могло бы быть, если бы этот момент европейской истории был похож на тот в 1939 году, когда нацистская Германия напала на Польшу, после того, как пассивность свободного мира по отношению к присоединению Австрии и оккупации Судетской области не только не успокоила Адольфа Гитлера, но только поощрила его дальнейшие приключения.
Если президент России Владимир Путин просто будет так продолжать и попробует играть против стран Прибалтики и Польши, пока не почувствует решительного сопротивления Запада или НАТО окажется бумажным тигром, что развалит альянс. Это может сегодня показаться нам невероятным кошмаром. Но от тех, кто 10 месяцев назад утверждал, что Россия попытается присвоить себе Крым и части Восточной Украины, отмахивались, как от «чудаков» или сторонников вечной холодной войны. Эти «чудачества» теперь стали реальностью. Что должно заставить нас принять во внимание гораздо более неприятные сценарии, чем те, о которых уравновешенная Европа привыкла думать в последние 25 лет.
Конечно, есть некоторые веские причины, которые говорят против повторения 1939 года при различных обстоятельствах. Россия сегодня в военном плане слабее, чем была нацистская Германия, и либеральные демократии, объединенные в ЕС и НАТО, сегодня гораздо более сплоченные, чем тогда. Но мы не можем быть уверены. В конце концов, Россия располагает абсолютным оружием, атомной бомбой, чей ужасный потенциал уравнивает ее слабость. И Путин ставит на политическую решительность. Он действует по предположению, что не желающий конфликтов Запад лучше уступит, чем станет доводить до крайностей. Это позволяет ему все больше усугублять положение, не ожидая серьезных последствий. Как самодержцу, Путину не нужно принимать во внимание свой народ, приведенный в патриотическое неистовство его аппаратом пропаганды. Видимо, большинство российского населения готово принять экономические сокращения ради видения Путина о восстановлении Российской империи 19-го и 20-го веков. Это дает ему больше свободы для движения, чем политикам на Западе, чьи общества страдают от продолжительного экономического кризиса.
В своей логике мы просто не считаем возможным то, что Путин может и дальше продолжать так действовать – слишком высокая плата, слишком большой риск. Но если мы и должны были что-то уяснить за последние месяцы, то тогда это: наша логика не обязательно такая же, как у Путина. Мы должны быть готовы к худшему. Поэтому не исключено, что будущие историки должны понять, как части Европы снова могут попасть в зависимость. И тогда у них будет много вопросов к нашей сегодняшней европейской элите: почему Европа посреди одного из своих худших кризисов позволила занять высокую должность Верховного представителя неопытному политику, которая к тому же была известна, как очень сговорчивая в делах российской агрессии? Почему НАТО было не готово, для сдерживания России разместить существенный военный контингент в восточноевропейских странах (как в годы холодной войны в Федеративной Республике), чтобы у Путина даже и мысли не возникало, играть там с огнем? Почему Запад не сдержал агрессора решительнее и быстрее, чтобы ослабить позицию Путина раньше и отбить у российского населения охоту к приключениям? Почему плохо развитой украинской армии не помогли быстрее и эффективнее оружием и советниками, чтобы российским оккупантам можно было оказать больше сопротивления и повысить расходы России? Почему Европа еще много лет назад не осознала, что ей нужно сократить свою опасную зависимость от поставок российских энергоносителей? Почему у Москвы так легко получилось построить сети пропаганды и проникнуть в общественную жизнь европейских стран? Почему европейцы настолько снизили свои расходы на оборону, в то время как Россия запустила амбициозную и дорогую программу модернизации для собственной армии?
Для каждого из этих вопросов есть объяснения, которые связаны с европейской внутренней политикой, с экономическим кризисом и многим другим. Вместе взятые они свидетельствуют об опасной наивности Европы и неспособности мыслить геополитическими категориями. В вопросах России за последние годы мы тоже пережили опасное стадное мышление. Преобладал рассказ, согласно которому России нужно было еще немного времени, чтобы стать членом западного сообщества. Они еще не готовы, но на правильном пути. Все признаки стратегически направленной антизападной политики скрывались или от них отмахивались, как от отдельных случаев. Никто не хотел распознать характерную особенность, которая вела от гневной антизападной речи Путина на Мюнхенской конференции по безопасности в 2007 году до войны в Грузии с 2008 года, до подавления протестного движения в России после 2011 года и беззастенчивой поддержки Россией сирийского диктатора Башара Асада, с помощью которого Россия снова хотела осваивать Ближний Восток – и, таким образом, пошла по стопам Советского Союза.
Было очень мало экспертов по России, которые громко предупреждали о том, что в течение многих лет Россия пропагандирует новый, согласованный антизападный взгляд на мир, чем идеологически подготавливает свое население к новому конфликту с Западом. И за что мы платим нашим спецслужбам, если они, по-видимому, не поняли (или не посчитали важным), что Путин хранил в ящиках готовые планы вторжения в Крым, и уже несколько лет назад начал основывать и финансировать сепаратистские группы в Украине, которые могли служить в качестве наземных войск для российского скрытого вторжения?
Вместо этого Европа верила в то, во что хотела верить. Потому что это было удобно. И потому, что это соответствовало ее собственному мировоззрению. К сожалению, оно не было совместимо с мировоззрением Путина. Поэтому то, что мы сейчас переживаем в Украине, возможно, только лишь начало еще большего конфликта. И тогда возникает вопрос, более срочный, чем все остальные: достаточно ли наша европейская элита подготовлена к повторной встрече континента с историей?
