Краткий ответ на вопрос, вынесенный в заголовок статьи Стивена Кроули и Ирины Олимпиевой для The Washington Post таков: "цветная революция" в России "очень маловероятна", но правительству не избежать "существенных проблем", связанных с вынужденным переходом на новый общественный договор.
На фоне “раздрая в экономике”, вызванного международными санкциями, но в первую очередь падением цен на нефть, в России наблюдается “всплеск акций протеста”, пишут авторы, и у Кремля есть основания беспокоиться, ведь в этих условиях “правительство будет вынуждено и дальше повышать налоги и урезать льготы, а это почти наверняка приведет к новым протестам”.
Авторы подчеркивают, что уже начали протестовать “российские рабочие – социальная группа, которую часто относят к сторонникам Путина и его режима”. “Российская либеральная оппозиция надеется (а в Кремле боятся), что российские рабочие из глубинки объединятся с протестующими из рядов среднего класса Москвы и Санкт-Петербурга, – говорится в статье. – Такая комбинация, охватывающая различные слои населения и регионы, может привести к “цветной революции” вроде тех, что свергли коррумпированных лидеров в постсоветских странах Украина и Грузия. Путин предпринял попытку застраховаться от подобных событий – отчасти поддержал рабочих, которые осудили протестовавших [в 2011-2012 годах] в Москве, и выстраивает образ настоящего русского muzhik – простого парня, который тусуется с байкерами”.
Однако процессы, происходящие сейчас в экономике России, меняют сами отношения между государством и обществом, говорится в статье. То, что ряд исследователей, включая Николая Петрова, Марию Липман и Генри Гейла, назвали “пактом о ненападении”, в новых условиях оказывается под угрозой, поскольку государство не может выполнить свою часть сделки, то есть обеспечить обществу благосостояние в обмен на отказ от участия в политике.
Как подсчитал Петр Бизюков из Центра социально-трудовых прав, в 2015 году в России имели место 409 акций протеста, в которых участвовали рабочие, – это самый высокий показатель с 2008 года, момента начала систематических наблюдений. Этот период охватывает и экономический кризис 2008-2009 годов, отмечают авторы, так что “многие рабочие явно не собираются следовать традиционной российской модели, согласно которой низкие зарплаты компенсируются увеличением картофельных грядок и водочными загулами”.
Тем не менее, даже координированные акции протеста водителей-дальнобойщиков, которые, как пишут Кроули и Олимпиева, “вызвали панику”, с их точки зрения, не являются предвестниками грядущей “цветной революции”. Во-первых, “акции протеста в целом сошли на нет, даже несмотря на то, что правительство пошло лишь на частичные уступки… Но более важно другое: несмотря на некоторые сердитые лозунги, дальнобойщики потребовали в основном изменений в налоговой системе, а не в политической. Они не выступили против Путина, а наоборот, обратились к нему. Один из самых заметных лозунгов был “Путин, помоги!”. Кое-какие оппозиционные объединения, стоявшие за акциями протеста 2011-2012 годов (как левые, так и правые), пытались объединиться с дальнобойщиками, чтобы экономические требования совместить с политическими и добиться существенных перемен в России, но дальнобойщикам это оказалось не нужно”.
“Россияне в общей массе очень далеки от призывов к смене режима. Многие до сих пор благодарны Путину за то, что он “поднял Россию с колен” после катастрофических 1990-х. Они по-прежнему верят государственным СМИ, которые говорят, что “цветные революции” вроде той, что произошла в 2014 году на украинском Майдане, ведут к анархии”, – продолжают Кроули и Олимпиева.
“Кроме того, есть вопрос: можно ли считать восстание дальнобойщиков акцией рабочих. Будучи водителями-частниками, большинство российских дальнобойщиков являются мелкими предпринимателями, – говорится в статье. – Как считает российский эксперт Дмитрий Орешкин, протест дальнобойщиков правильнее всего считать мятежом налогоплательщиков”. Поскольку профсоюзы в России слабы, масштабные выступления случаются тогда, “когда действия правительства бьют по разобщенным рабочим как по представителям одной категории, как это случилось с дальнобойщиками”, пишут авторы. “Координированных межрегиональных трудовых акций протеста” становится больше, пишут журналисты, но проводят их в основном не работники заводов, а бюджетники – врачи и учителя. Впрочем, рост количества выступлений и уровня их координации наблюдается в промышленных регионах России.
Вспоминая акции протеста 2005 года, вызванные монетизацией льгот, и общественное недовольство, спровоцированное в 2008 году попыткой ввести налог на импорт автомобилей, авторы статьи отмечают, что, “как и в случае с дальнобойщиками, режим Путина преодолел эти акции протеста при помощи комбинации из уступок и карательных мер. Однако эти протесты показали, что слишком многого государство от населения требовать не может”.
“Сам факт, что рабочие протестуют, ставит под вопрос роль гаранта стабильности, которую приписывает себе Путин. Считается, что рабочий класс – это его электоральная база, а парламентские выборы состоятся уже в сентябре. Возможно, рабочие не готовы присоединиться к акциям протеста против Путина, однако недовольство экономической ситуацией непременно скажется на поддержке “Единой России”, – говорится в статье. “Короче говоря, если не случится внезапного роста цен на нефть, режиму Путина придется пересмотреть свои отношения с российским обществом, и результат может оказаться малоприятным”, – подытоживают авторы.