Российская банковская система, которая в 2017 году лишилась трех из пяти крупнейших частных банков, находится в состоянии беспрецедентного в своей истории стресса.
К такому выводу приходят эксперты “Центра развития” Высшей школы экономики, проанализировав статистику ЦБ и отчетности крупнейших кредитных организаций.
В целом финансовая система России живет в условиях профицита ликвидности. Из-за манипуляций с Резервным фондом и ФНБ, которые представляют собой запущенный для бюджета печатный станок, – у банков возник значительный объем избыточной рублевой массы, и вместо того, чтобы кредитоваться в ЦБ, они наоборот – размещают там свободные деньги.
По данным Минфина, за три года объем эмиссии на покрытие дефицита федеральной казны достиг 5,5 триллиона рублей, а к концу 2017 года профицит ликвидности в банковской системе превысил 2 триллиона рублей.
Такова статистика “в среднем по больнице”, но при детальном рассмотрении все несколько иначе, указывает замдиректора “Центра развития” ВШЭ Татьяна Мисихина.
“Основной объем ликвидности концентрируется в ограниченном количестве банков, в то время как остальные кредитные организации испытывают ее дефицит, причем, некоторые из них достаточно жесткий”, – объясняет она.
В норме при профиците ликвидности банки дают “скидку за опт”: если деньги в избытке, то ставки по корпоративным депозитам, как правило, ниже, чем по вкладам физлиц. Так было, например, 2010-11 гг – разница достигала 2 процентных пунктов.
Теперь же ситуация обратная: корпоративные депозиты остаются дороже розничных. “Это говорит о наличии крайне серьезных дисбалансов внутри самой системы”, – говорит Мисихина: денег в системе много, но распределены они неравномерно; на рынке кризис доверия – банки не кредитуют друг друга, а у некоторых нехватка денег “носит устойчивый и существенный характер”.
Индекс разбалансированности российской банковской системы, который рассчитывает ВШЭ, за год подскочил в 7 раз и находится на беспрецедентных в истории значениях.
“Для вычисления данного индекса суммируются остатки на счетах межбанковских кредитов по всем кредитным организациям. Получившийся результат правится на величину «трансфертов» внутри некоторых банковских групп и соотносится с общей суммой обязательств банковской системы. Система считается внутренне сбалансированной, если доля подобных операций не превышает естественного «технического» уровня. Так вот, динамика этого индекса в 2017 г. можно определить как зашкаливающую”, – рассказывает Мисихина.
Проблемы в российской банковской системе носят не частный или единичный, а системный характер, делает вывод она.
“Мирным” способом их разрешения могло бы стать ускорение здорового экономического роста, прежде всего, в частном секторе, считают в ВШЭ: это привело бы к соответствующему росту клиентской базы частных банков, как крупных, так и средних, что позволило бы избежать дальнейшей волны их “падения”.
Но пока признаков таких нет: рост ВВП к третьему кварталу замедлился до 1,6%, а в следующем не превысит 0,5%, прогнозирует ВШЭ: обеспечивают его в основном добыча природных ресурсов и госстройки в виде “Силы Сибири” и Керченского моста.
В результате банки могут продолжить “падать”, а “процесс огосударствления банковской системы примет, видимо, необратимый характер”, предупреждает Мисихина.
“Другим следствием станет весьма медленное снижение процентных ставок в экономике, несмотря на низкую инфляцию, а также отсутствие значимого платежеспособного спроса на банковские кредиты”, – добавляет она.