В Москве убеждены, что жесткая риторика турецкого президента, направленная против российского вмешательства в Сирии, связана исключительно с предстоящими парламентскими выборами в Турции.
На предыдущих выборах партии Эрдогана не удалось завоевать большинства, необходимого для формирования правительства, а коалиции с оппозиционными силами у нее не очень-то получаются. Да и сам президент, откровенно говоря, не очень хочет какой-то коалиции. И поэтому использует любой повод для мобилизации своего электората.
А пройдут выборы, получит Эрдоган свое парламентское большинство – и вновь станет лучшим другом Путина. Почему бы не стать? Ведь на историю с Крымом турецкий президент не стал реагировать с такой жесткостью!
Однако в этой оценке намерений Эрдогана и сказывается непрофессионализм, ставший отличительной чертой всей российской политики последних лет. Эрдоган был осторожен в крымской ситуации не потому, что она не была связана с его электоральными перспективами, а потому, что эта ситуация не является принципиальной для турецкого общества. Крымские татары, живущие в Турции, так давно стали даже не турками – а изначально османами – что являются не политическим, а историческим феноменом и не могут активно влиять на позицию большинства граждан.
Сам факт аннексии Крыма – это, конечно, плохо и об этом в Анкаре говорят постоянно. Но, с другой стороны, Турция сама совершила фактическую аннексию северного Кипра и под тем же предлогом, под которым Россия аннексировала Крым – защиты соотечественников. Другое дело, что у Турции был реальный повод, но когда ситуация стабилизировалась, турецкие войска с Кипра не ушли, а переселенцы из континентальной Турции, напротив, в большом количестве появились. Так может ли Анкара громко возмущаться действиями Москвы? Вот она и не возмущается.
Сирия – это совсем другая история. И дело вовсе не в борьбе с тиранией и помощью в установлении демократии – Эрдоган отнюдь не такой романтик. Дело в том, что турецкий президент видит себя в качестве нового лидера суннитского мира. Вопрос в том – какого лидера? И тут нужно задаваться вопросом, который и сам Эрдоган мог себе задавать – почему во времена Ататюрка и Иненю Турция не была никаким лидером, а во времена Демиреля и Эджевита могла разве что претендовать на роль маяка тюркского мира? А потому, что будучи светским государством, не могла рассчитывать на понимание миллионов суннитов, все еще живущих в мире ислама, а не в мире светской демократии.
Так что для новой роли Турции и ее президента необходимо объединить демократию с исламом – что Эрдоган все время своего правления и пытается сделать. И в этой ситуации столкновение будущего лидера суннитского мира с режимом алавитского меньшинства в Сирии выглядит совершенно неизбежным.
При этом нужно понять одну вещь. Хафез Асад вовсе не устанавливал в Сирии классическую алавитскую диктатуру. Он устанавливал диктатуру сирийский баасистов – да, в центре этой диктатуры были алавиты, но она базировалась на сирийском варианте баасистской идеологии, а не на конфессиональном разделении. А по другую сторону границы была совершенно еще ататюркистская Турция, которой на момент переворота Асада руководил генерал Джевдет Сунай, воевавший вместе с основателем Республики.
Но что произошло за 45 лет? Турция из республики Ататюрка стала республикой Эрдогана. А в Сирии идеология баасизма умирала вместе с Хафезом Асадом – и когда диктатор скончался и власть перешла к его сыну Башару – окончательно умерла. Это и была затеянная было Башаром Асадом модернизация. А в результате оказалось – чистой воды алавитское правление, власть меньшинства.
У суннитской Турции, между тем, свои счеты к алавитам. Эта группа населения в самой Турции всегда воспринималась как неисламская и близкая к курдам – то есть алавиты были всегда сразу двумя проблемами и каждая означала нелояльность. И вдруг представители этой нелояльности руководят суннитами соседней Сирии – и там они при этом объявляют себя шиитами. Как можно согласиться с таким угнетением? И да, конечно, перед выборами это вдвойне интересная тема, если вспомнить, что лидер оппозиционной ататюркистской Народно-республиканской партии Кемаль Кылычдароглу – турецкий алавит. Конечно, об этом не задумываются нигде, кроме Турции – но в Турции-то об этом помнят!
И вот в этот великий поход Эрдогана за освобождение суннитов Сирии от власти шиитско-алавитского диктатора вмешивается Путин. И сразу же оказывается во главе шиитской коалиции из сирийских алавитов, Ирана и Ирака. Как должен на это реагировать будущий лидер суннитского мира? Договариваться о том, как строить “Турецкий поток”? Или думать о неизбежном противостоянии с Россией – если она в ближайшее же время не уберется с его дороги? Потому что Путин, как бревно, лежит на этой самой дороге консолидации суннитского мира, которую Эрдоган воспринимает как путь к будущему. Для себя и для Турции.
Что может произойти на этом фоне? Во-первых, сближение Турции с Западом – потому что уже очевидно, что у Анкары и Вашингтона цели в Сирии разные, а интересы совпадающие. Во-вторых, Турция может обратить куда больше внимания на крымскую проблематику – не потому, что ее вдруг заинтересует сам Крым, а потому, что Эрдоган начнет воспринимать его как рычаг для давления на Москву. И в этом смысле у Украины и крымских татар появляется новое окно возможностей.
А вот у Азербайджана с окном возможностей все не так просто – потому что ему нужно выбрать какое-то одно, а это практически невозможно. До сих пор власти в Баку маневрировали между Анкарой и Москвой, считая, что сохраняют хорошие отношения на обоих направлениях – при этом Россия и Турция находили взаимопонимание друг с другом. А вот что делать, если взаимопонимание окончилось? Не думаю, что в Баку есть четкий ответ на этот вопрос. Тем более, что соседняя Армения совершенно естественным образом становится пограничьем новой “российско-шиитской” коалиции – у нее и раньше были неплохие отношения с Ираном и союз с Россией, а сейчас, когда обе эти страны оказались по одну сторону сирийской баррикады, где еще быть Армении, как не рядом с ними.
А где быть Азербайджану?
Виталий Портников, специально для Minval.az
