БРИКС: Бразилия, Россия, Индия, Китай и Южная Африка.
В прошлом месяце эта пятерка развивающихся экономик создала Новый банк развития, который уже называют «банком БРИКС». Он объединяет в себе черты Всемирного банка и Международного валютного фонда (МВФ). Китай также предложил создать Азиатский банк инфраструктурных инвестиций (АБИИ), который должен будет стать конкурентом Азиатского банка развития (АБР). Эти инициативы представляют собой первый серьезный институциональный вызов мировому экономическому порядку, основы которого были заложены ровно 70 лет назад в Бреттон-Вудсе. Их психологическая подоплека очевидна: развитые страны в последние годы утратили репутацию ответственных распорядителей экономики и вдобавок не смогли должным образом отреагировать на подъем новых держав. Впрочем, трудно сказать, насколько эти новые институты смогут улучшить глобальное управление — или хотя бы положение тех стран, которые их создают.
На первый взгляд, новый банк БРИКС трудно воспринимать серьезно. Пятерку стран-основателей в сущности объединяют только остроумная аббревиатура и общее желание послать сигнал Западу. У них – разный экономический вес, разная политическая ориентация и разные геостратегические интересы. Более того, первоначально оплаченный капитал банка составляет только 10 миллиардов долларов. Это капля в море по сравнению с проблемами развития, с которыми банк должен будет помогать справляться.
Тем не менее, банк БРИКС отражает реальное недовольство части развивающегося мира тем, как управляется мировая экономика. В частности, развивающиеся страны раздражают постоянные финансовые кризисы, источниками которых в последние годы выступают Соединенные Штаты и ЕС, и нежелание передовых стран перераспределить «кресла и доли» в таких структурах, как МВФ, в пользу развивающихся экономик. Если банк БРИКС будет хорошо управляться, он сможет внести полезный вклад в мировое развитие. Однако он также может подорвать глобальную систему правил, за последние семь десятилетий принесшую в целом немало позы государствам БРИКС.
Когда представители 44 стран-союзников — в основном из Северной Америки и Европы — собрались в июле 1944 года в Нью-Гемпшире, перед ними стояли три основные задачи. Во-первых, — и это было главным, — они хотели создать основанную на единых правилах экономическую архитектуру, способную предотвратить возвращение к хаосу и разрухе предыдущих 30 лет. Во-вторых, им необходимо было восстановить разрушенные войной европейские и азиатские экономики и заложить основы долговременного мирового процветания. Ради этих двух целей делегаты в Бреттон-Вудсе создали МВФ, способствующий макроэкономическому сотрудничеству и противодействующий эгоистической валютной политике, Всемирный банк, помогающий реконструкции и развитию, и первые элементы того, что позднее превратится во Всемирную торговую организацию, следящую за порядком в мировой торговле. Североатлантические державы затем достигли своей третьей цели — сохранения своего лидерства на международной арене — создав управление этими структурами максимально удобным для себя образом.
Можно предположить, что перед банком БРИКС и АБИИ стоят аналогичные задачи — только в обратном порядке. В первую очередь, страны-основатели хотят быть мировыми лидерами — сидеть в большом кресле во главе стола и держать председательский молоточек. Во-вторых, их интересует создание экономических возможностей — впрочем, с явным меркантилистским уклоном в сторону собственных коммерческих интересов. Наконец, третью по значимости (в лучшем случае) роль играет стремление внести положительный вклад в выработку глобального порядка, основанного на четких правилах.
Отметим, что готовность стран БРИКС вкладываться в инфраструктуру и устойчивое развитие можно только приветствовать. По оценке Всемирного банка, в период до 2020 года в инфраструктуру развивающихся стран необходимо будет инвестировать около триллиона долларов ежегодно. Если Китай и прочие успешные развивающиеся экономики могут поделиться опытом и средствами с более бедными государствами, это будет способствовать благосостоянию всего мира.
Однако так ли необходимы для этого новые институты — особенно такие, с рабочими и управленческими механизмами которых связан ряд серьезных вопросов? Основатели банка БРИКС утверждают, что они намерены поровну делить голоса в рамках существующей группы и выделять долю новым членам по мере присоединения. Однако, если не предполагается, что банк останется ограниченным экспериментом, неужели Южная Африка, действительно, сможет осуществлять финансовые вложения наравне с Китаем? А если нет, то неужели Пекин не будет возражать против того, что Претория будет иметь равное право голоса в вопросах управления? Также непонятно, что произойдет, когда совокупная доля пяти стран-основателей дойдет до установленного порога в 55%. Прекратят ли они принимать новых членов или будут сокращать долю действующих?
Перейдем к вопросам о работе. Сможет ли банк БРИКС привлечь в Шанхай высококлассный персонал? На каких условиях он будет предоставлять кредиты? Будет ли он предъявлять финансовые и экологические требования, а также требования к прозрачности, аналогичные требованиям таких международных структур, как Всемирный банк и АБР? Будет ли кредитование увязано с приобретением товаров и услуг у компаний из стран-основателей или оно будет открыто для всех?
Аналогичные вопросы связаны и с китайским проектом АБИИ. Пекину, безусловно, стоило бы особенно серьезно подумать об издержках и выгодах создания новых структур. При всем — вполне понятном — недовольстве существующим порядком не стоит забывать, что он хорошо служил интересам Китая в последние семь десятилетий. Он создал открытые растущие рынки для китайских товаров, обеспечил доступ к капиталу, ресурсам и технологиям, помог Китаю провести внутренние экономические реформы. Возможно, однажды в будущем Китай, восседая в своем большом председательском кресле, еще пожалеет о том дне, когда он присоединился к проекту новых дорогостоящих институтов со слабыми структурами управления и кредитования.
В то же время банк БРИКС — это тревожный сигнал для развитых экономик Северной Америки, Европы и Восточной Азии. Им следует лучше управлять собственными экономиками, чтобы избегать новых финансовых и бюджетных кризисов. Кроме того они должны поделиться властью в рамках бреттон-вудских институтов. В частности американскому Конгрессу пора одобрить реформу квот в МВФ, которую отстаивала администрация Обамы в 2010 году. Западные страны уже пошли на реальную уступку, признав «Большую двадцатку», включающую страны БРИКС как равноправных членов, «ключевой площадкой для обсуждения международного экономического сотрудничества». Теперь им нужно постараться восстановить эффективность этой группы и доверие к ней. При этом передовым странам стоило бы напомнить членам БРИКС, что существующий многосторонний миропорядок, основанный на единых правилах, многое им дал, и что его стоит сохранять и развивать.
Мэтью Гудман — профессор политической экономии в вашингтонском Центре стратегических и международных исследований.