Перспективы дезинтеграции современной России выглядят достаточно драматичными, так как ее внутренние административные границы далеко не всегда совпадают с границами этнокультурных разломов. Об этом пишет в своей статье Игорь Горький.
Россия распадется раньше, чем ожидается (КАРТА)
Весной 1986 года во время прохождения срочной службы на Дальнем Востоке я был задержан сотрудниками Особого отдела КГБ СССР по причине своего “нестандартного” понимания политики КПСС и советского правительства, после чего мое делопроизводство было передано в Пятый отдел (отдел по борьбе с идеологическими диверсиями) Управления КГБ СССР по Саратовской области. В одной из «душещипательных» бесед с сотрудниками КГБ, которые в течение многих дней «разбирались» в деталях моего мировоззрения, я высказал невероятное на тот момент времени предположение, что Советский Союз развалится в начале 2000-х годов. Мое невероятное предположение оказалось чрезмерно оптимистичным – СССР исчез с лица Земли на 10 лет раньше моего прогноза. О перспективах дезинтеграции современной России пишет в своей статье Игорь Горький.
В начале 2000-х годов в своих академических монографиях и аналитических статьях я обращал внимание на наличие тенденций, ведущих к экономической и социально-политической деградации России и агрессивности ее внешней политики, в первую очередь, против стран-соседей. Эти прогнозы уже более чем сбываются.
В своих расчетах я отчетливо видел формирование совокупности тенденций, ведущих Россию к ее неизбежному распаду. Катализатором распада страны мне казалось существенное изменение национально-культурной структуры населения не в пользу русских с каждым последующим поколением в силу особенностей демографической динамики. Таким образом распад России просматривался где-то ближе к тому времени, которое было описано в пророческом романе Владимира Войновича «Москва 2042». Я опять оказался неправ! Гибель России становится все более осязаемой с каждым новым днем уже сейчас.
По сути незаконные захват и удержание власти в России группой лиц из КГБ и криминального мира под лидерством Владимира Путина и распространившаяся антиконституционная правоприменительная практика, конспирируемые под «демократию особого типа», становятся все более очевидными и наступит тот день, когда это увидит даже слепой. Надвигающийся экономический коллапс и нарастание социального напряжения начинают постепенно пробуждать россиян от гипнотического сна, в который их погрузила кремлевская пропаганда. Страна, управляемая организованной преступной группой, наделившей себя атрибутами государства, и превращенная в экстремистское сообщество – вот та страшная реальность, которая постепенно вырастает в сознании людей, сменяя радужную картину виртуального «Русского мира». Все больше россиян начинает чувствовать себя «пассажирами тонущего «Титаника».
Политическая культура современной России сформировалась в фарватере исторического выбора, сделанного в пользу деспотии, установившейся на Руси после победы Великого князя Московского Ивана Грозного над Новгородской республикой во Второй московско-новгородской войне 1477-1478 годов. В результате самые прогрессивные на тот момент времени ростки средневековой демократии были уничтожены, а Новгородская республика была присоединена к Московскому княжеству.
Дальнейшая история развития страны – это различные по жестокости формы политической деспотии, перманентные войны, захваты, покорения и присоединение стран и народов вплоть до формирования Российской Империи в границах начала ХХ века. Результатом многовекового абсолютизма стали крайнее обострение внутренних противоречий в империи и развитие процесса распада государства.
Большевистская революция 1917 года, крушение Российской Империи и образование на ее осколках Советского Союза, последующий крах СССР и образование множества постсоветских государств обозначили завершение цикла полураспада страны, результатом которого стало сокращение территории Российской Империи начала ХХ века до современных границ Российской Федерации. Дальнейшее развитие этого процесса будет означать окончательный распад страны, так как ее деление по линиям этнокультурных разломов со значительной степенью вероятности может привести к образованию новых государств, ни у одного из которых не останется однозначного исторического и юридического права именовать себя Россией.
Построение социально-политической конструкции, нацеленной на паразитическое перераспределение создаваемых в обществе материальных благ и ресурсов в пользу олигархических кланов, стало результатом эволюции политической системы в современной России. Оголтелая пропаганда и информационное мракобесие в условии ограничения свободы слова и информации привели к угнетению в человеке всякой объективности и логической рассудительности, превратив его в послушный и конформно-агрессивный придаток новой русской автократии и неосознанного соучастника совершаемых властью преступлений против своего и иных народов. Региональные политические элиты стали активными соучастниками обмана и разграбления нации на правах младших подельников федеральной власти в обмен на их лояльность и услуги по удержанию регионов в фарватере политических амбиций Кремля.
Такая конструкция власти остается жизнеспособной только до тех пор, пока она обладает достаточными ресурсами для своего воспроизводства. Сокращение ресурсной базы ниже критического уровня черевато ростом социального напряжения, демотивацией региональных элит подчиняться центру, потерей региональной управляемости и дезинтеграцией политической конструкции. Именно такой сценарий развивается в современной России.
Первые симптомы новой технологической революции и завершения «нефтяного века», сопровождаемые драматическим падением цен на нефть, лишают российское правительство их главного источника паразитического потребления – сверхдоходов от экспорта природных ресурсов по монопольно высоким ценам. Угнетение производительной иницивативы внутри страны в условиях экономической и политической монополии обескровливает экономику государства. Международные санкции и экономическая изоляция более не позволяют российской элите успешно «играть в монополию» на внешних рынках. Сочетание этих обстоятельств становится близким к критическому, предвещая дезинтеграцию России.
Каковы пределы дезинтеграции? Потенциал дезинтеграции исчерпывается тогда, когда стремление народов к совместному проживанию в силу их культурной общности начинает доминировать над их сопротивлением насильственному объединению. Только та власть, которая опирается на производительные социальные слои и добровольное стремление народов к совместному проживанию может остановить разрушение государства. Перспективы дезинтеграции современной России выглядят достаточно драматичными, так как ее внутренние административные границы далеко не всегда совпадают с границами этнокультурных разломов. Разрушение Советского Союза происходило в более «тепличных» условиях, ибо это разрушение за мелкими исключениями произошло по административным границам союзных республик. Сценарии краха России могут быть самыми разными, а их прогнозирование – мало предсказуемо. Можно только попробовать рассмотреть этот процесс с точки зрения баланса сил взаимного притяжения и отторжения регионов. И тогда это может произойти так:
Великий Дагестан.
Результатом последних двух чеченских войн стало фактическое формирование квазигосударства внутри России со своим диктатором исламистского толка, со своей армией и правоприменительной практикой. По-сути, современная Чечня в составе России уже в значительной степени стала независимым государством, а ее формальное нахождение в составе России зиждется лишь на личном тандеме регионального чеченского вассала и федерального российского диктатора и оплате федеральным центром лояльности Чечни посредством различных форм прямого и косвенного финансирования.
Любые, даже незначительные политические коллизии, способные «надколоть» отношения федерального центра с Чечней, особенно, если в сочетании с экономической депрессией и, как следствием, сокращением или прекращением субсидирования правительства Чечни вполне способны спровоцировать конфликт вплоть до третьей чеченской войны. Сильная Чечня на фоне дряхлеющей России – дисбаланс, неминуемым итогом которого станет независимость Ичкерии.
Вполне естественная картина дальнейшего развития событий – вовлечение в конфликт культурно и этнически близких Чечне народов Дагестана и Ингушетии, к тому же выход к Каспийскому морю жизненно важно для нового государственного образования. По-сути, это осуществление мечты Имама Шамиля о независимом Великом Дагестане, объединяющим Чечню, Дагестан и Ингушетию с политическим центром в городе Грозном. С учетом существующих в регионе настроений властвующий в современной Чечне политическй клан вряд ли имеет большие перспективы. Замена его новой политической элитой непремиримых сторонников независимости этого Кавказского региона, как и переименование города Грозного в город Джохар в честь генерала Джохара Дудаева – дело недалекого будущего.
Великая Черкессия.
Появление на Северном Кавказе независимого государства – серьезный воодушевляющий повод для развития сепаратизма среди иных кавказских народов. Солидарная борьба за независимость родственных друг другу адыгских (черкесских) народов, в частности, проживающих в административных границах Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкессии и Адыгее, – прямая дорога к исполнению мечты черкесских националистов об образовании независимого адыгского государства Великая Черкессия с вероятной централизацией политической власти в наиболее влиятельном региональном центре – городе Нальчике.
Алания.
Образование независимых исламских государств на Северном Кавказе ставит православную Республику Северная Осетия в положение территориального анклава, зажатого новыми северокавказскими государствами с севера и постсоветскими закавказскими государствами с юга. Появление независимого осетинского государства Алания с политическим центром в городе Владикавказе остается единственно возможным сценарием в случае подобного развития событий.
Дальневосточная Республика.
Потеря Россией нерусских республик Северного Кавказа неизбежно спровоцирует углубление системного политического и экономического кризиса в стране и подтолкнет развитие сепаратизма, в частности, среди нерусских народов средней Волги и предУралья, спровоцировав обозначение некой линии этнокультурного разлома между европейской и азиатской Россией. Решение проблем социально-политического кризиса и сепаратизма потребует от федерального центра мобилизации дополнительных экономических и финансовых ресурсов, поиск которых в условиях их дефицита неизбежно приведет к дополнительной паразитической нагрузке на богатые сырьевыми ресурсами регионы европейского севера, Сибири и Дальнего Востока, что, в свою очередь, может судьбоносно повлиять на изменение умонастроения в самих сырьевых регионах.
Социум, сплетенный из коренных народов Урала, Сибири и Дальнего Востока, остающихся, при этом, национальными меньшинствами, с переселенцами из европейской России, в значительной степени, являющихся потомками репрессированных граждан и народов, может стать серьезной силой, более не соглашающейся с социально-политическим паразитизмом федерального центра. Первичные признаки такой тенденции, среди прочих, можно, например, обнаружить в результатах последних переписей населения, когда часть жителей азиатской России в графе «национальность» обозначили себя сибиряками, положив начало существованию новой национальной идентичности в этой части России.
Фундаментальное несовпадение внешнеполитических интересов федерального центра и азиатской России может стать критическим обстоятельством в вопросе принятия решения народов и региональных элит этой части страны в пользу ее независимости от европейской России. Кремль, противопоставляя себя западным цивилизационным стандартам, постоянно нуждается в антизападных союзниках и одним из таких союзников для себя рассматривает коммунистический Китай. Одним из неизбежных последствий такого союза является угроза экономической экспансии и колонизации перенаселенным и промышленно развитым Китаем, испытывающего острый дефицит сырьевых ресурсов, азиатских регионов России, малозаселенных и слабо освоенных, но обладающих огромными сырьевыми и сельскохозяйственными ресурсами. Наметившаяся тенденция китайского проникновения в азиатскую Россию все больше беспокоит населения этой части страны.
Перспективы решения проблемы «северных территорий» с Японией, экономического сотрудничества азиатской России с Японией и США, способного соединить капиталы, передовые технологии с уникальными сырьевыми ресурсами и превратить регион в серьезный драйвер регионального и глобального экономического роста, явно выглядят более привлекательными по сравнению с нынешнем положением Сибири и Дальнего Востока в качестве сырьевого придатка федерального центра с перспективой его превращения в сырьевой придаток Китая. Итоговым результатом подобного сценария развития событий вполне может стать объявление независимости азиатской Россией и возрождение существовавшей в начале 20-х годов ХХ века Дальневосточной Республики, объединяющей в себе азиатские регионы России по линии административных границ между Тюменской, Свердловской и Челябинской областями с Ненецким автономным округом, Республикой Коми, Пермским краем, Республикой Башкортостан и Оренбургской областью. Примерно идентичное этнокультурное смешение коренных национальных меньшинств с потомками переселенцев из европейской России, пожалуй, лишь за исключением Бурятии и Тывы, и положительный исторический опыт совместного этнокультурного проживания могут стать интегрирующим признаком нового государственного образования.
Вероятность успешного насильственного воспрепятствования этому процессу со стороны европейской России вряд ли может быть высокой, учитывая огромный экономический, инфраструктурный и силовой потенциал нового государственного образования.
Экономическое и политическое тяготение нового государственного образования к Тихоокеанскому региону может стать аргументом в пользу расположения регионального политического центра на Дальнем Востоке, например, в столице современного Дальневосточного федерального округа – городе Хабаровске.
Тыва.
Дезинтеграция европейской и азиатской России и, как следствие, ослабление или исчезновение давления на Тыву по ее удержанию в составе России, в сочетании с развитым в республике национализмом и национальным самосознанием расчистят дорогу к возникновению независимого тувинского государства Тыва с политическим центром в городе Кызыл.
Бурятия.
Бурятия – еще одна наравне с Тывой пан-монгольская народность со своими языком, религией и культурой. Образование независимой Бурятии с политическим центром в городе Улан – Удэ вполне естественно в случае дезинтеграции европейской и азиатской России.
Татарстан.
Вероятный раскол России на европейскую и азиатскую части открывает перспективы получения государственной независимости республиками Средней Волги, в частности, в связи с тем обстоятельством, что они перестают быть зависимыми территориальными анклавами внутри одного государства, получив приграничный выход к разным государствам с востока и запада. Вероятность возникновения по этому сценарию новых независимых государств определяется национальной структурой регионов, степенью развития национальной культуры, национального сознания и сепаратистских настроений. В наибольшей степени тяга к национально-культурной независимости развита в тюркских национально-территориальных анклавах. В первую очередь, это относится к Республике Татарстан. Доминирование ислама, 60% нерусского населения и 53% этнических татар в национальной структуре республики, развитые националистические и сепаратистские настроения практически подготовили регион и его население к получению им государственной независимости с политическим центром в городе Казани.
Башкортостан.
Башкортостан – еще один этнически тюркский регион с преобладанием ислама, развитыми национальной культурой, экономическим и ресурсным потенциалом, второй кандидат среди республик Поволжья в очереди на получение государственной независимости. Развитое национальное самосознание, 74% нерусского населения и 30% этнических башкир в национальной структуре региона так же благоприятствуют образованию независимого башкирского государства с политическим центром в городе Уфе.
Чувашия.
Идентичны предпосылки приобретения политического суверенитета в третьем прототюркском, хотя и, в основном, православном регионе Средней Волги – Чувашии. Развитые национальная культура и национальное самосознание, 73% нерусского населения и 65% этнических чувашей в национальной структуре республики аналогичным образом способствуют получению Чувашией государственной независимости с политическим центром в городе Чебоксары.
Марий Эл.
Противоречивая картина складывается в отношении угорских народов Поволжья. С одной стороны, угорские народы этнически родственны русскому этносу, образовавшемуся в результате смешения восточных славян и угорских народов. Православие так же является мощным объединяющим народы фактором. Вместе с тем, принципиальны степень развития консервативного национального традиционализма и уровень противопоставления себя стороннему этносу для определения потенциала регионального сепаратизма.
Так, например, в Удмуртии к нерусским народам себя относят лишь 38% населения, а к этническим удмуртам – только 28% население. Удмуртский национализм фрагментарен и вряд ли может стать политической доминантой региона. То же самое можно отнести к Мордовии, в которой только 40% считают себя нерусскими, а этнической мордвой – лишь 32%.
Несколько иная картина складывается в Республике Марий Эл. 55% нерусского населения, 42% этнических марийцев в национальной структуре региона в сочетании с развитыми националистическими настроениями и относительно развитой экономикой региона очень близко пододвигают республику к сценарию ее отделения от России. В случае достаточно глубокого политического и экономического кризиса в стране и образования пояса новых независимых государств, соседствующих с регионом, провозглашение и приобретение республикой Марий Эл государственной независимости с политическим центром в городе Йошкар-Ола вполне возможно.
Калмыкия.
Парад государственных суверенитетов республик Поволжья и Северного Кавказа вряд ли не затронет Республику Калмыкия. Самобытная протомонгольская культура, развитые буддистские традиции, 70% нерусского населения и 56% этнических калмыков в национальной структуре региона, выход к Каспийскому морю и соседство с народами Северного Кавказа создают достаточно благоприятные предпосылки для образования независимого калмыцкого государства с политическим центром в городе Элисте.
Восточная Пруссия.
Процессы дезинтеграции одних регионов неизбежно ослабят государственную власть и ее способность удерживать власть над другими регионами. На фоне подобного федеративного хаоса трудно не предположить возвращение Республики Крым в юрисдикцию Украины, особенно, если учесть фактор силового давления в этом вопросе со стороны международного сообщества и самой Украины. Более того, нетрудно предположить развитие сепаратизма непосредственно внутри этнически русских регионов.
Нельзя не заметить наличие колоссального проевропейского влияния на население Калининградской области в силу географической оторванности региона от материковой России и его положения анклава внутри Европейского союза. Проевропейская ориентация и, в связи с этим, сепаратистские настроения значительной части населения Калининградской области, гипертрофируемые в сознании людей осязанием контраста между социально-привлекательной Европой и дегенерирующей Россией, уже сегодня создают благодатную почву для отсоединения Калининградской области от России завтра. Возвращение новому русскому государству в Европе исторически привычного названия этого региона и переименование Калининградской области в Восточную Пруссию, а ее административной столицы из Калининграда в Кенигсберг вполне ожидаемы при таком развитии событий.
Поморская Республика Бьярмия.
Север европейской части России – еще одна кладовая природных богатств, превращенная в сырьевой придаток федерального центра. Коренные финно-угорские народы – карелы, коми, ненцы, – оказались национальным меньшинством в условиях преобладания русского этноса в национально-этнической структуре региона. Однако проживающие в этом регионе русские в значительной степени представлены этногеографической группой старожильческого русского населения и образуют субэтнос, именуемый поморами. Их этнокультурные качества адаптировали их больше к гармоничному проживанию с местными финно-угорскими народами, нежели к империалистическим амбициям федерального центра.
Результаты последней переписи населения также подтверждают, что среди жителей европейского севера России появилась тенденции восприятия себя поморцами. В годы гражданской войны в России после Октябрьской революции 1917 года этот российский регион в течении некоторого времени функционировал обособленно до прихода туда войск Красной армии, то есть, по сути, как самостоятельное государство. Перспективы социально-экономического процветания сверхбогатого сырьевыми ресурсами региона по мере его экономической интеграции с европейскими странами в отличие от его нынешнего положения сырьевой колонии федерального центра являются веским аргументом в пользу обретения регионом государственной независимости. Возникновение независимой Поморской Республики Бьярмия, объединяющей Мурманскую и Архангельскую области, Карелию, Коми и Ненецкий автономный округ с политическим центром в поморской колыбели – городе Архангельске может стать вполне закономерным результатом стечения перечисленных факторов и обстоятельств.
Донская Казачья Республика.
Существование России в ее существующей социально-политической версии без сырьевых ресурсов Сибири, Дальнего Востока и европейского севера вряд ли возможно. Такая ситуация аналогична потере паразитом источников своего существования. Революционные изменения в сознании людей и, как следствие, формирование более адекватной политической модели функционирования государства в этом случае неизбежны. Размер территории страны, захватнические войны, покорение и подчинение народов должны будут потерять всякую актуальность. Основным мотивом этнокультурной интеграции должно стать добровольное стремление наций, народов и этносов к совместному проживанию. Дальнейшее насильственное удержание регионов в составе единого государства потеряет смысл, и дальнейшая дезинтеграция страны может определяться на этой стадии государственного распада уже не региональным сепаратизмом, а простым желанием этнокультурных групп организовывать свой государственный уклад в соответствии со своими этнокультурными предпочтениями.
В этом контексте на себя обращает внимание казачество как самобытный субэтнос. Его культурное доминирование в южных регионах России, в частности, в Ростовской области, Краснодарском и Ставропольском краях и, особенно в районе реки Дон также может привести к образованию независимого казацкого государства Донской Казачей Республики с политическим центром в историческом центре казачьего движения – городе Ростове-на-Дону.
Великая Русь.
Оставшиеся регионы России вполне могут объединиться в рамках нового государственного образования. Однако этому региональному сообществу вряд ли можно будет претендовать на статус правопреемника Российской Федерации, и, соответственно, именовать себя Россией. Вероятно, новому государству придется обратиться к своим историческим корням при определении своего названия. Великая Русь, судя по всему, может стать наиболее точным названием страны с исторической точки зрения. Также, отказываясь от политики империализма и национального шовинизма, новому государству наверняка было бы символично перенести столицу в исконно русский город, связанный с наиболее яркими позитивными достижениями в формировании русской и мировой политической культуры, а не с территориальными захватами и империалистическими устремлениями. Великий Новгород, вероятно, является именно таким городом.
***
Межгосударственная вражда не является неизбежным следствием дезинтеграции ранее существовавших государств. Оптимальная дезинтеграция, ведущая к установлению регионального баланса интересов, этнокультурной гармонии и образованию социально-адекватных политических режимов, способна возродить интеграционные процессы и привести вновь образовавшиеся государства к такому качеству взаимодействия, когда наличие государственных границ приобретет символическое значение, проблема разделения народов государственными границами потеряет актуальность, а взаимоотношение между этнокультурными группами станет более гармоничным и интенсивным, нежели оно было во времена их принадлежности к единому государству. Европейский союз и единая Европа являются ярким тому примером. Применительно к современной России это могло бы означать восстановление и гармоничное развитие межрегиональных и этнокультурных связей как в географических рамках современной России, так и в масштабах бывшего Советского Союза или Российской Империи. Более того, такая региональная интеграция могла бы приобрести евразийские масштабы.
Иной сценарий дезинтеграции, ведущий к несбалансированному этнокультурному разделению, может лишь спровоцировать дальнейшее развитие дисбаланса интересов и сил, разжечь региональные конфликты и войны. Я не претендую на абсолютную истину в своем прогнозе на описанные события. Мой сценарий дезинтеграции России является скорее оптимистичным, чем драматичным, ибо он разрывает порочный круг исторических катаклизмов и политического варварства в России со времен Ивана Грозного до нашего времени, и открывает перспективы полноценного развития и процветания пост-имперского содружества наций.