В конце прошлой недели Совет НБУ пересмотрел Основы кредитно-денежной политики на 2005 г. Как всегда, прогнозы роста денежных агрегатов были пересмотрены в большую сторону, ведь Украина продолжает привязывать гривню к доллару, а валюта в страну пока идет. «ЭИ» решили выяснить у главы совета Валерия Гееца, долго ли еще в стране будет такая валютная политика, и вообще, какие риски подстерегают украинскую экономику.
— Сейчас борьба с инфляцией стала целью не только экономической, но и политической. Вот и в последних двух Основах кредитно-денежной политики НБУ появилось словосочетание «таргетирование инфляции». Валерий Михайлович, Вы разделяете точку зрения, что поддержанием невысокого роста потребительских цен ответственность Нацбанка ограничивается?
— Функции Нацбанка достаточно четко определены его законом, поэтому я бы не стал это комментировать. Дело не в этом. Что такое таргетирование инфляции? Это значит, что для выполнения задачи поддержания стабильности денежной единицы в качестве якоря макроэкономической стабильности вместо валютного курса берутся цены. В общем-то это достаточно логично с точки зрения принципов рыночной экономики. Со временем курс будет определяться спросом и предложением валюты на рынке. Понятно, что в зависимости от экономической конъюнктуры и перспектив экономической политики данный процесс может меняться в ту или иную сторону. Для примера: общеизвестно, что курсы валют ведущих экономик мира тоже подвержены колебаниям в силу самых разнообразных факторов.
— Украина к этому готова?
— Мы постепенно перейдем к этому. Но не сразу, и скорость процесса перехода будет зависеть от изменений как в экономике, так и в факторах и условиях, их определяющих. Если положительные структурные преобразования будут идти достаточно быстро, мы скорее сможем перейти к плавающему курсу. Если они затормозятся или даже повернут вспять, поддержание конкурентоспособности страны будет лежать в плоскости ценовой конкуренции, а, следовательно, и политика обменного курса будет направлена на это. Так что переход к инфляционному таргетированию как стратегия — это приемлемо, но как действие — это не разовая акция. Напомню, что и стабилизация курса также была достаточно длительным процессом.
— При нынешней скорости преобразований, когда может осуществиться такой переход?
— Чисто теоретически это можно будет сделать в течение одного-двух лет. В условиях нынешней неопределенности дать такой прогноз сложно. Этот год показал, что развитие экономики практически остановилось — по итогам января-октября ВВП вырос всего на 2,8%. Инвестиционная активность затормозилась, а если нет инвестиций, нет и структурных преобразований. На пороге следующего года абсолютно реальна перспектива повышения цен на энергоносители и снижения цен на предметы украинского экспорта. Поэтому можно прогнозировать, что эти два года (2005-2006 гг.) будут очень тяжелыми и неоднозначными.
— И это помешает перейти к таргетированию инфляции?
— Прошу обратить внимание на следующее. По нашим оценкам, за последние десять месяцев запас ценовой конкурентоспособности экономики, созданный в предыдущие годы, снизился. При этом структурные преобразования идут не так быстро. Поэтому ревальвация может больно ударить по росту экономики. Исследования экономик Польши и Чехии показывают, что усиление национальной денежной единицы негативно сказывалось на росте ВВП. Или, скажем, Китай очень жестко стоит на позиции удержания курса. В ответ на критику США в июле он ревальвировал юань, но всего на 2%.
— Субсидирование экспорта искусственным занижением гривни — не слишком ли топорно?
— Иногда, подчеркиваю, иногда оказывается, что это едва ли не единственный доступный (в данный момент) метод поддержания роста экономики. Этим пользуются достаточно много и часто относительно слаборазвитые страны, не имеющие в запасе других механизмов обеспечения структурных преобразований в экономике. Как я уже упомянул, этим активно пользуется Китай. Почему? Да потому что, как я сказал ранее, другие инструменты еще не налажены или не работают. Если еще и не использовать этот, как вы сказали, «топорный» инструмент, то можно оказаться в тяжелой ситуации. Однако этот инструмент не может использоваться достаточно долго, ибо он «развращает» хозяйствующих субъектов. Хотя даже развитые страны страдают от ревальваций. Да и сильных экономик это тоже касается. В свое время США довольно резко критиковали за заниженный курс валюты Японию. Но после ревальвации иены японская экономика сильно затормозила, и многие эксперты связывают это именно с результатами изменений валютного курса, в первую очередь.
Настаиваю, что инструментом заниженного курса нельзя пользоваться до бесконечности. Во-первых, тогда нет стимула для структурных преобразований (проблема морального риска.— Авт.). Во-вторых, рост денежных агрегатов вызовет инфляцию. В ситуации, когда растут цены и их снижения добиваются за счет ревальвации, страдают многие, особенно, если инфляцию вызвали не монетарные факторы, как это имело место в Украине ранее. Что касается других инструментов, уменьшающих риски, то для них нужны развитый фондовый рынок и институты, обеспечивающие свободный переток капитала, а все это отстраивается годами.
— Опыт других стран говорит, что чем дольше удерживать искусственную привязку курса, тем тяжелее будут негативные последствия отказа от нее…
— Если процесс идет постепенно, то субъекты хозяйствования привыкают, и одновременно запускаются другие механизмы. Если резко, то теряет и бизнес, и население. Ревальвация национальной денежной единицы в долларизованной экономике мгновенно приводит к обесцениванию сбережений. Население попадает в ловушку: долгое время оно не верило в гривню, поэтому нашло альтернативный источник сбережений в виде иностранной валюты. Сейчас, после пяти лет стабильного обменного курса, еще не восстановилось полностью доверие к национальной валюте, а тут еще ревальвация… Это почувствовалось: те, у кого есть соответствующие суммы, начали вкладывать средства в недвижимость и тому подобное. Надо помнить, экономика не любит шоков.
— А как бороться с долларизацией экономики?
— Думаю, как раз с этой точки зрения ревальвация сыграет свою роль. Люди будут диверсифицировать свои сбережения — часть держать в гривне, часть в валюте, часть в недвижимости. За разработку в 1952 г. «портфельной теории» Гарри Марковицу в 1990 г. дали Нобелевскую премию по экономике. Сейчас интуитивно и эмпирически население к этому идет. Главное, чтобы при этом не делать серьезных ошибок в других сферах экономической политики. Если одновременно есть и инфляция, и ревальвация, тогда кроме недвижимости и ценных металлов некуда податься со сбережениями. И это проблема не только Нацбанка, правительство также должно думать о том, чтобы чрезмерными бюджетными расходами социально ориентированного характера при дефиците свободных мощностей не провоцировать инфляцию и не создавать дополнительные льготные условия для импорта.
— Тогда зачем надо было ревальвировать гривню? Разве это замедлило инфляцию?
— Да, иначе уровень инфляции был бы не ожидаемые 11,0-11,5%, а 14-15%, а может, и более. Ревальвация и изменение условий для импорта обеспечили приток импорта, который удовлетворил внутренний спрос по некоторым группам товаров. Однако, как мы знаем, здесь не все так просто, но это вопрос значительно шире тематики данного интервью.
— Есть мнение, что в условиях роста зарплат и пенсий, т.е. платежеспособного спроса, ревальвация не снизила цены, а лишь увеличила прибыль импортеров…
— Может быть. Но если бы не было падения инвестиционной активности, не было бы и такого роста цен. Если деньги не сразу попадают на потребительский рынок, а одновременно задействованы инвестиции, то тут же растут предложения, достигается некий баланс. Если бы в 2005 г. была продолжена активная инвестиционная деятельность, многих негативных последствий этого года удалось бы избежать. А так у нас сложилась неприятная ситуация: потребительский спрос рос, а инвестиционный падал, и наращивание объемов производства было недостаточным. Поэтому пришлось часть спроса удовлетворять импортом. Но в перспективе это может обернуться дефицитом валюты. Через два-три года импорт будет настолько превышать экспорт, что сальдо платежного баланса станет отрицательным, и для поддержания курса придется тратить резервы, особенно, если сегодняшние источники поступления валюты уменьшаются. А это в среднесрочной перспективе ожидается.
— Но ведь выкуп валюты раздувал денежные агрегаты, это разве не опасно для той же инфляции?
— Я об этом сказал ранее. Это может иметь место. Однако все это время инфляция в Украине была намного меньше, чем рост денежных агрегатов. Причем, если цены в прошлом году и выросли на 12%, так на столько же вырос реальный ВВП. Поэтому население весьма спокойно реагировало на рост цен, резкая реакция была лишь со стороны политиков. А вот на фоне спада экономики такая же инфляция вызвала негативную реакцию граждан. Поэтому надо помнить, что выкуп валюты пока что будет иметь место в Украине из-за ожидания ее увеличивающегося притока. Однако, если в Украине будет развиваться фондовый рынок, то он будет способствовать при ранее указанных предпосылках повышению монетизации экономики, поэтому в результате будут соблюдаться условия для поддержания экономического роста.
— А насколько замедлился рост экспорта и ВВП именно из-за ревальвации?
— Нет чистых данных, которые позволили бы сделать такие подсчеты. Ведь одновременно на динамику этих показателей влияли и другие факторы. Реализация программы «Контрабанда — стоп!» много сделала для легализации импорта. В свою очередь, рост экспорта замедлила не только ревальвация, поскольку запас ценовой конкурентоспособности экономики еще не исчерпан. Рентабельность, скажем, металлургии сейчас еще достаточно высока, около 20%. Но на мировом рынке металла новая ситуация, возник сильный игрок — Китай, и мы вынуждены были снижать цены, однако в следующем году мировые цены на металл, как ожидается, снизятся. В таком случае ситуация обострится.
— Недавно член Совета НБУ Игорь Юшко сообщил, что решение о ревальвации в апреле проводилось без совета. Как так получилось, предпринимал ли совет попытки влиять на ситуацию?
— На тот момент Совет НБУ еще не работал, потому что новый Президент только назначил своих семь членов совета. Кроме того, не было решено, что будет с представителями Верховной Рады. Наконец, у совета не было председателя. А предпринимать что-то после — какой смысл?
— А почему хотя бы не были пересмотрены Основы кредитно-денежной политики?
— Потому что не было обновленных макроэкономических прогнозов. В сентябре «Основы…» были пересмотрены, были даны соответствующие оценки, при этом был высказан целый ряд предупреждений о рисках в экономике. Окончательное решение по «Основам…» уже на 2006 год будет принято в конце ноября — начале декабря, одновременно с прохождением бюджета. О результатах мы обязательно проинформируем все государственные институты.
— Есть ли у совета расхождения во взглядах с правлением?
— Я бы не сказал. Но вот политика правительства нам до конца не ясна. В частности, на данный момент совершенно непонятно, каким образом будут расходоваться средства, полученные от продажи «Криворожстали». Это достаточно большая сумма, использование которой может иметь, в том числе, негативные последствия для экономики. Поэтому мы настаиваем, чтобы между правительством и Нацбанком был подписан соответствующий меморандум. Он должен жестко оговорить, как будут осваиваться полученные средства. Самое главное — эти деньги должны расходоваться постепенно и при этом желательно не на проедание, а такая угроза есть.
— Может, стоит досрочно погасить внешние долги?
— Проблема внешнего государственного долга не стоит так остро. Большую обеспокоенность вызывает общая сумма корпоративного долга и займов местных бюджетов. Правительству и Нацбанку нужно работать над функциями контроля над корпоративными займами. Их не надо останавливать, но их надо направлять, чтобы не возник финансовый кризис, как в Юго-Восточной Азии.
— Примерно год назад Вы говорили, что НБУ не является независимым. А сейчас?
— Я такое говорил? Не знаю, как меня тогда поняли журналисты, но я имел в виду следующее. Нацбанк отвечает за стабильность национальной валюты, но эта стабильность зависит не только от НБУ. Можно принимать такие решения (например, в бюджете), на которые Нацбанк не может влиять непосредственно. Максимум, он может высказать свои опасения. В этом смысле НБУ не является независимым органом, который может полностью контролировать эти процессы. Однако никакого давления на нас нет.
— Есть мнение, что курсовые прогнозы отдельных (бывших) членов правительства — самое что ни на есть давление. Вы согласны?
— Это не давление, это самая настоящая провокация. Тем более что упомянутый министр потом отказался от своих слов. Из уст руководителей ведомств экономического блока не должны звучать слова, которые могут спровоцировать те или иные явления. Я считаю, что это недопустимо. Представители Федеральной резервной системы США всегда высказываются очень точно, конкретно и предсказуемо. Говорить провокациями могут разве что финансовые спекулянты.
— Не ухудшила ли ревальвация доверие населения к Национальному банку? Как Вы вообще оцениваете уровень этого доверия?
— Я бы говорил о доверии не просто к Нацбанку, а ко всей банковской системе. Естественно, ревальвация вызвала негативное отношение, но последующей политикой часть потерь отыграли. Просто людям надо перестать воспринимать некий курс — 5,05 или 5,30 грн./$, или какой-либо другой — как стабильный. Он должен определяться макроэкономической ситуацией и потому меняться.
— Может, НБУ недостает публичности? Ведь монетарную статистику начали публиковать реже, Владимир Стельмах редко дает пресс-конференции…
— Что касается правления, то вопрос не ко мне. Совет же с последнего заседания возобновил регулярные пресс-конференции. Мы возвращаем старые добрые традиции (предшественник г-на Гееца Анатолий Гальчинский имел обыкновение делать выступления после заседаний cовета.— Авт.). Ведь, повторюсь, совет не так давно возобновил работу, мы провели лишь три заседания, разрабатывали «Основы…», распределяли функции…
— Кстати, а Ваши экономические взгляды в чем-то отличаются от взглядов г-на Гальчинского?
— Раньше мы достаточно долго работали вместе с Анатолием Степановичем. Да, в чем-то наши взгляды расходятся, например, что касается отдельных аспектов макроэкономической политики. Но принципиальных расхождений у нас никогда не было. Да и сами наши взгляды не стояли на месте, они эволюционировали в зависимости от ситуации в экономике — я имею в виду последние 15 лет.
— А Вы приверженец какой экономической школы?
— Сегодня я ближе стою к институционалистам. Сейчас настало время, когда институциональные проблемы экономики оголились, вышли на первый план.
— Экономике недостает неких государственных или частных институтов или Вы имеете в виду институт как общественную категорию?
— Скорее второе. Во-первых, огромную роль играют институты гражданского общества (а это уже негосударственные институты). Я скажу несколько необычно. Есть человек, но в нашей среде он не институционализирован. Неразвиты институты, которые позволяют человеку реализовать свое «я», поэтому часто используются митинги, демонстрации и т.д. Во-вторых, необходимо решить вопросы частной собственности. Ведь попробуйте пройти всю цепочку признания собственности — как формализации, так и общественного консенсуса. Есть вопросы даже к тем, кто формально чем-то уже владеет. А вы попробуйте что-то легализовать. Представьте себе, что друг дарит вам автомобиль или дом, просто передав ключи. Сколько инстанций надо пройти, чтобы утвердиться, что теперь это ваше? До этого ни вы, ни тем более другие не будут признавать, что собственность ваша. А теперь представьте себе, что все это предстоит проделать с миллионами объектов…
— Так Вы за экономическую амнистию?
— Да, я поддерживаю это начинание Президента. Но в отличие от вышеупомянутых постепенных реформ эволюционного характера, за которые я ратую, это должна быть разовая акция.
Персона
Геец Валерий Михайлович — академик НАН Украины, доктор экономических наук, заслуженный деятель науки и техники, лауреат Государственной премии. Родился 20 апреля 1945 г., в 1968 г. окончил механико-математический факультет Киевского государственного университета им. Шевченко, в 1973 г. защитил кандидатскую диссертацию, в 1988 г. — докторскую. В 1992 г. он избран членом-корреспондентом, в 1995 г. — действительным членом НАН. С 1997 г. возглавляет Институт экономики и прогнозирования НАН Украины, с 1998 г. — академик-секретарь Отделения экономики НАН Украины. 28 февраля 2005 г. назначен членом Совета НБУ,
9 сентября — главой совета.
Валерий Геец — институционалист, редкая сейчас порода экономистов. Эта школа возникла в США на рубеже XIX и XX вв. Основная категория — институт как набор норм, регламентирующих отношения между людьми, а также как организационное закрепление этих отношений в виде организаций (государство, корпорация) и общественных категорий (семья, частная собственность).